— Только фильм, — тихо сказал Коул, глядя на стол. — Остальное она может оставить себе.
— Мне нужно, чтобы ты согласился на мои условия.
— Конечно. Как скажешь, — пожал плечами Коул.
— Никаких наркотиков.
— Я не употребляю наркотики, — он поморщился, вспомнив картинки из прошлого: дорожка кокса на спине Надии, то, как он проводит по её спине носом, чтобы вдохнуть кокаин после каждого толчка. Дурацкая комбинация секса и кокаина. Они мало что были в состоянии почувствовать, наркотический кайф становился лучше, чем всё, что происходило между их телами. В начале отношений их связывали наркотики. Но они оба выросли. Поумнели. Многое перестали делать, да и вообще, делать вместе.
— Тогда и не начинай. И никакой выпивки. Бутылка другая пива – пожалуйста, но чтобы я не видел тебя пьяным.
— Отлично, — потёр он шею. — Что-нибудь ещё?
— И никакого секса. Никаких отношений. Никаких женщин. И никаких мужчин, — ДеЛюка не улыбнулся, а просто наклонился вперёд и уставился на Коула.
Никакого секса. Возможно, это и к лучшему, а бессчётное количество перепихов никак не помогает его психике. Никаких отношений. Ещё меньше проблем. После Надии он не мог даже представить, что когда-нибудь снова пойдёт по этой тёмной дорожке. Никаких мужчин. Самое лёгкое правило из всех. Он поднял глаза и встретился с адвокатом взглядом.
— Согласен.
ДеЛюка выдержал его взгляд достаточно долго, чтобы удовлетвориться, затем кивнул и посмотрел на часы, его обручальное кольцо отбросило сверкающие блики на загорелую кожу и сильные руки.
— Тогда поехали.
— Поехали? — он поднял глаза на мужчину, который теперь встал, вытащил пару банкнот и бросил их на белую скатерть. — Куда? — у него сегодня массаж – он планировал, что массажистка Бренда сначала поработает руками, а потом он возьмёт её сзади, нагнув над массажным столом. Это будет ещё один трах, ещё одна попытка заменить сотни воспоминаний о Надие. Рано или поздно, эти воспоминания будут похоронены. Рано или поздно, он сможет войти в женщину и не услышать в своём мозгу стоны Надии. Не исключено, что ему придётся отменить массаж, но он никуда не собирается ехать с этим человеком. У него не было ни малейшего желания тащиться ещё на одну встречу, ещё на одну лекцию, наверняка запланированную, на этот раз с журналистами в присутствии большого количества сотрудников. Он остался на месте в своём кресле. — Куда? — упрямо повторил он.
— В Куинси, — улыбнулся адвокат, и Коул почувствовал себя не в своей тарелке от этой перемены, и его ответ занял на секунду больше времени, чтобы успеть осмыслить. Куинси?
— Прямо сейчас? — он не двигался с места, придумывая сотню веских причин, чтобы остаться в Лос-Анджелесе. Но его вопрос был проигнорирован, адвокат прошествовал широким шагом между переполненными столиками, и Коул проводил взглядом его широкие и сильные плечи в сшитом на заказ костюме. Этот мужчина мог бы быть чёртовым телохранителем, с его-то телосложением и любовью к запугиванию.
Коул вздохнул, схватил сотовый телефон и с тоской во взгляде поднялся из-за стола.
Похоже, в ближайшем будущем его новая роль – быть сучкой Брэда ДеЛюки. Роль, которую он никогда не играл, роль, которую он уже ненавидел.
ГЛАВА 19
После окончания средней школы Куинси мне довелось поработать в разных местах. Закончив учёбу, я засунула новенький аттестат в ящик стола и устроилась на свою первую работу в видеопрокат Дэвиса. Это время совпало с началом карьеры Коула Мастена, когда он, двадцатипятилетний молодой актёр, играл сексуальных квотербеков-старшеклассников, которые встречались с девушками-ботаниками и делали их популярными. Я проводила дни, расставляя диски с фильмами в алфавитном порядке, следя за вороватыми подростками и смотря фильмы на двадцатисемидюймовом экране, установленном в верхнем углу магазина. Каждый вечер я приносила домой ещё пару фильмов. К тому времени, как был полностью пересмотрен весь раздел комедии и драмы, ужасов и классики, я подала заявление об уходе. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на научную фантастику или вестерны.
После проката Дэвиса я поехала в Таллахасси. Пыталась устроиться в нескольких ресторанах и барах, пока не набрела на бар «У Мо» с любящим пофлиртовать менеджером, который тут же меня и нанял. Я с трудом заставила себя поработать там некоторое время. Дело было не в ресторане и не в наркоманах, с которыми мне пришлось вместе работать. А в студентах – каждый стук в дверь приносил новую волну людей, которые что-то делали, куда-то спешили. Каждое новое лицо было тонким намёком на невидимую надпись на моей груди, написанную большими весёлыми буквами: «неудачница». До этой работы меня никогда не беспокоило отсутствие желания продолжить образование, отсутствие жизненного плана. Я не стала поступать ни в какой колледж, потому что они меня не интересовали, у меня не было детской мечты оставить Куинси, чтобы стать морским биологом или кем-то ещё, о чём должны были мечтать старшеклассники. Мне нравилось читать и смотреть фильмы. Нравилось готовить и работать в саду. Прежде, до той работы в Таллахасси, мне казалось, что в этих простых удовольствиях не было ничего плохого. Но по какой-то причине, с этой работой, с этими студентами… с каждым днём, входя в двойные двери ресторана, я всё меньше чувствовала себя человеком. И вот однажды, сидя на парковке перед началом своей сменой, поняла, что не могу больше этого делать. Тогда я просто завела свой грузовик и поехала домой.
После этого я не покидала границ округа. Получила работу у Холденов и переехала к ним, пустила корни, которые проросли через подошвы и укоренились в землю плантации. Я заблокировала образы улыбающихся студенческих лиц и сосредоточилась на простых вещах, что мне нравились. И медленно, но верно счастье возвращалось. Примерно в это же время ко мне начал проявлять интерес Скотт Томпсон. Как только он завоевал моё сердце, я перестала думать о планах, колледже и жизни за пределами Куинси. Именно это делает с тобой любовь. Заманивает тебя и стирает всё остальное.
Об отъезде я начала задумываться уже после Скотта. Дело было не в том, что жизнь в Куинси казалась мне неполноценной, и не из-за стыда, который я чувствовала, когда работала в ресторане «У Мо». Дело было в другом – после того, что у меня произошло с ним, мне захотелось чего-то большего. Я захотела стать кем-то другим, кем-то, к кому не относятся с презрением, у кого нет прошлого.
Кем-то, у кого есть будущее.
ГЛАВА 20
Джастину Хитчинсу позвонили, когда он ступил на бульвар Сансет, выйдя из кофейни «Кофе Бин» с двойным эспрессо, пшеничным рогаликом с обезжиренным сливочным сыром и контейнером нарезанной клубники в руках. Он остановился на людной улице и отступил на два шага, оказавшись в безопасности между двумя припаркованными параллельно обочине машинами. Потянулся к мобильнику, чуть всё не уронив, затем огляделся и осторожно поставил эспрессо на капот чёрного мерседеса справа от себя. Порывшись в кармане, достал сотовый и ответил на звонок за секунду до того, как тот перешёл на голосовую почту.
— Доброе утро.
— Этот парень – грёбаный псих, — прошипел Коул Мастен.
— Тебе же именно он был нужен. Ты видел досье, которое я отправил по электронной почте со списком его дел? Он ни разу не проиграл…
— Мы прямо сейчас собираемся в аэропорт, Джастин, — на линии раздался приглушённый удар. — Он хочет, чтобы я немедленно отправился в Куинси и убрался из Лос-Анджелеса. Да, и позвони в продюсерскую компанию – мы оставляем первоначальные сроки, никаких задержек со съёмками не будет.
Совсем неплохой план, учитывая, как в последнее время складывалась жизнь его работодателя, но Джастин проглотил это мнение в свете более насущных проблем.
— Ты едешь в аэропорт сейчас? — ему срочно нужно позвонить своему агенту, чтобы тот узнал, готов ли дом Коула к заселению, есть ли в местных ресторанах список одобренных блюд, узнать… Все три секунды, что потребовались Мастену для ответа, его разум, продираясь сквозь дебри мыслей и испытывая лёгкий приступ паники, пытался решить возникшие проблемы.
