— Привет. А ты местная?
— Ну да, — юная скрипачка с любопытством взглянула на странную парочку — девушка, явно старше её, и стоявший позади неё парень, с ненавистью пытавшийся распутать завязавшиеся в узел лямки немаленькой спортивной сумки. — А что?
— Мы тут дом ищем… — Черкасова вытащила из кармана шорт бумажку. — Лесная, семь. Не подскажешь, где такой?
— Да вот же, — и девочка махнула рукой в сторону ближайшего двухэтажного дома. — А вы от Царёвых?
— Ага, — Лиза даже не покраснела, внаглую обманывая отзывчивую скрипачку.
— На доме просто табличка отвалилась, не сразу поймёшь, что это именно седьмой дом.
— Спасибо, — Черкасова протянула спасительнице руку, и та, на пару мгновений замешкавшись, все же её пожала. Любопытство вдруг пересилило, и девушка кивнула на чёрный чехол. — Давно играешь?
— С детства, а что?
— Просто я тоже скрипачка. Ну ладно, спасибо ещё раз. И удачи тебе.
— Спасибо, — девочка улыбнулась, и, поудобнее перехватив кофр, зашагала дальше, вдоль по аллее. Лиза посмотрела вслед незнакомке и перевела взгляд на уже закурившего Пчёлкина. Тот тоже смотрел на удалявшуюся фигурку.
— Я ни разу толком не слышал, как ты играешь, — задумчиво проговорил парень, переводя взгляд на подругу. Та передёрнула плечами — она и сама уже не помнила, когда посвящала инструменту хотя бы пару часов.
— Боюсь, что уже элементарного не вспомню. Пошли.
И Пчёлкин, кинув окурок в небольшую лужицу, нехотя перехватил сумку.
…Руки отчаянно дрожали, мешая аккуратно резать салат. В который раз отложив нож, Лизавета упёрлась руками в столешницу и выглянула в окно. Уже начинало смеркаться, Пчёлкин где-то ходил — «изучал местность», как он это прокомментировал перед уходом. И чем ближе становилась ночь, тем сильнее накатывал необъяснимый страх. Зачем она вообще согласилась ехать на эту чёртову дачу? Может быть, она ещё не готова? Впрочем, сама виновата — раньше надо было думать…
Громкие шаги донеслись из коридора, и через несколько мгновений в кухню ввалился Пчёлкин, принеся с собой запах свежести, вечерней росы и леса.
— Не представляешь, как их много здесь растёт, — из-за пазухи был выужен внушительных размеров букет ромашек. Лиза улыбнулась и взяла охапку цветов. Теперь нужна была ваза. Или хотя бы банка.
— Спасибо.
Витя уселся на стол и закинул в рот пару ломтиков огурца. Молча он наблюдал за движениями подруги — сейчас они были какими-то нервными, отрывистыми, и вообще, весь её внешний вид говорил о крайней степени напряжённости. Сегодня всё шло как-то наперекосяк… Молодой человек спрыгнул со стола и подошёл к девушке вплотную. Руки его легли на хрупкие плечи и сжали их. Лизавета прерывисто вздохнула и отложила букет, словно позволяя парню взять дело в свои руки. И он не стал медлить — развернув Лизавету к себе лицом, он впился в её губы горячим поцелуем, словно утверждая свою власть над девушкой, которая, впрочем, даже не думала сопротивляться… Медленно его руки начали движение, изучая точёное тело подруги и постепенно заставляя её дышать всё чаще и глубже. Стеснение постепенно отступало, и на его место приходила неведомая доселе страсть, которая заставляла ноги девушки предательски дрожать и подкашиваться. Целиком она отдавалась сейчас ласкам, стараясь забыться и позволяя Вите осторожно и медленно, но с уверенностью лишать себя одежды. Как они оказались в тёмной комнате с распахнутыми настежь окнами? Наверное, никто из них не заметил этого перемещения, да и не играло оно сейчас ровно никакого значения.
— Вить… Вить, я… — тихий шёпот сорвался с истерзанных поцелуями губ, но ему не суждено было обрести продолжение. Слишком уж сильно было возбуждение.
— Помолчи, пожалуйста, — тихо прохрипел Витя. Никаких разговоров сейчас. Никаких слов. Только не в эти минуты и не в эту ночь.
***
Она проснулась рано — солнце только-только вставало, проникая своими яркими лучами в комнату. Это странно, но чувствовала она себя не просто хорошо — отлично. Не было той боли или ещё чего-то, о чём она так много слышала и даже порой читала. Была лишь приятная нега и чувство лености. Но и валяться вечно тоже было невозможно, надо было привести в порядок дом и собираться домой, чтобы лишний раз не гневить отца, у которого удалось отпроситься всего на сутки. Да и мелодичные звуки скрипки, так прекрасно слышимые из-за распахнутых окон, не позволили бы продолжить сон. Должно быть, соседи этой скрипачки точно так же, как и когда-то Лизины, привыкли к длительным репетициям.
Лизавета оделась и спустилась на первый этаж. На кухне, на столе всё ещё лежал уже порядком подзавявший букет, ведь вчера его так и не поставили в воду. А вот салат отсутствовал. Девушка полезла в шкафчик, и, погремев посудой, выудила из его недр большую банку. Вряд ли вода сумела бы спасти эти цветы, но попробовать стоило.
Витя нашелся на улице, на крыльце. Сидя на деревянных ступенях, он меланхолично затягивался, и, казалось, даже не слышал шагов позади себя. Волосы его были распущены — видимо, не нашёл потерянную вчера где-то в коридоре резинку.
— Завтракаешь? — Лиза усмехнулась и опёрлась о перила.
— Башка трещит, — Пчёлкин поморщился и кивнул в сторону дома через дорогу, где отрабатывали гаммы.
— Ну вот, а ты ещё ворчал, что не слышал моей игры. Через минуту бы умолял прекратить.
— Иди сюда, — Витя протянул руку в сторону девушки, и та послушно опустилась на ступеньку рядом с ним. — Как дела?
— Нормально, — Лизавета положила голову на плечо парня, и, почувствовав на себе долгий взгляд, закончила. — Нет, правда нормально. Сколько времени?
Пчёлкин взглянул на наручные часы.
— Без пяти семь.
— И чего нам не спится, правда? — девушка рассмеялась.
— Чего ей не спится, лучше спроси, — Витя вновь кивнул в сторону дома скрипачки, и волосы его рассыпались по плечам, защекотав Лизину щёку. Та поморщилась, и, стянув с собственных волос резинку, протянула её парню. — Спасибо.
— Слушай…— протянула девушка, оторвавшись от ставшего родным плеча и взглянув в синие глаза. — Мы же телефон так и не включили…
— И?
— Космос ведь говорил, что наберёт нам.
— Всё равно скоро поедем, не ходи, — Витя схватил девушку за запястье как раз тогда, когда она уже поднялась было со ступеньки, и осторожно потянул её обратно. — Посиди ещё.
— Чего это ты? На романтику потянуло? — Лизавета хмыкнула, воззрившись на парня, и тот лишь усмехнулся.
— Просто хорошо.
***
Пересчёт купюр — дело тонкое, и уж никак не мужское, поэтому в компании, состоявшей из троих парней и одной девушки, роль бухгалтера доставалась именно представительнице слабого пола. Хотя, если признаться честно, то и у Пчёлкина тоже были способности к ведению финансов — очень редко Лизавета находила несоответствия в его нечастых подсчетах.
— Ну, что там?
Шорох купюр на мгновение приостановился, затем продолжился.
— Как представлю, что здесь зарплата отца за пару месяцев, аж руки трястись начинают… четыреста тридцать пять, всё нормально.
— Ну и ладушки, — Космос развалился на лавочке беседки и вытянул ноги. — Знаешь, я вот ни разу не пожалел, что ты к нам пришла. Молодец твой Юрка, знал, к кому идти.
— Не напоминай.
Вспоминать о том злосчастном визите Соболева (с которым, кстати, Лиза давненько уже не встречалась, ограничиваясь телефонными разговорами до ночи) все равно не хотелось. Именно друга детства девушка винила порой в своем нынешнем положении. Ведь она, по сути, завралась, причём сильно, и врала, в первую очередь, родителям. Совесть мучила, но и иного пути Черкасова не видела. По крайней мере, сейчас.
— Где Валера?
— Сейчас с тренировки подтянется.
— Хоть кто-то из нас честным делом занимается…
— Да ладно тебе, не кисни. Хорошо же живёшь, согласись.
Пришлось согласиться, ведь жить семья Черкасовых, в самом деле, стала заметно лучше. До получки уже давно никто ни у кого не занимал, холодильник был полон, и почти всё это благодаря одной только Лизе и её «работе».
