— Может хватит делать преждевременные выводы? — раздражённо интересуется, глядя на меня в упор. — Евгений не откажется от своего второго ребёнка. Тебе пора подумать о нём. Или ты готова рисковать, размышляя о том, чего может не случиться?
— Нет. Не готова, — растерянно лепечу.
— Вот и отлично. Езжай домой, Яна. После обеда я к вам заеду и поделюсь новостями.
Глава 14. Чувство вины
Евгений.
Нервно выдыхаю, как только в палате остаюсь один на один с врачом.
Боль в плече не даёт сосредоточиться на мыслях. В голове сплошная путаница. Не помня прошлого — едва не схожу с ума.
Бесит абсолютно всё: присутствующие, затерявшиеся в голове голоса, звуки техники, шорохи медперсонала…
— Дарья сейчас вернётся и поставит вам новый внутривенный катетер, — объявляет доктор, заканчивая осмотр. — По поводу вашей жены новости неутешительные. Она потеряла ребёнка из-за аварии. Ей ещё предстоит пережить эмоционально сложный период, как только минует кризис.
Боже, это какое-то безумие! Верни мне чёртову память! О чём это он?
— Потеряла ребёнка? — снова выгляжу идиотом. — Она не была беременной. Какого… ещё ребёнка?
— Вашего, Евгений. Вы и этого не помните? — снимая с шеи фонендоскоп, прячет его в нагрудный карман.
— Супруга принимала противозачаточные, — точно помню, как изучал надпись препарата, как прятал его в спешке в косметичку. О беременности супруги не помню ни черта.
— Евгений, что вы помните из последних событий? Иногда маленькая незначительная деталь вытягивает наружу большой кусок из прожитой жизни. Попробуйте вспомнить хоть какие-то подробности.
— Помню, как спорили с женой о том, чтобы зачать ребёнка. Мы тогда собирались на мероприятие. Это было до возращения из Монако. Я уговаривал её забеременеть. Но Стелла поставила карьеру превыше всего. По возвращению в Россию ничего не изменилось. Мы повздорили. О какой беременности идёт речь?
— Когда вы вернулись в Россию? — задаёт встречный вопрос.
— Буквально на днях.
— Месяц назовите.
— Март. Разве сейчас не март? — округляю в недоумении глаза.
— Май заканчивается.
— Как… май? — опешив, пытаюсь хоть немного напрячь свой мозг. Ни хрена не выходит. От безысходности хочется взвыть. Если жена и вправду была беременна, а за рулём сидел я…
«Боже…» — сжимаю до хруста кулаки, впиваясь взглядом в белый потолок. — «Неужели угробил собственного ребёнка?»
Закрываю на мгновение веки. Плотно, до мигающих чёрно-белых бликов и пульсирующей боли в висках. Подавляю сорвавшийся стон.
«Почему я не справился с управлением? Какого хрена произошло? Я же водил тачки едва ли не с закрытыми глазами. Я в аду побывал и вышел из него живым! Твою же мать!!! Собственными руками загубил…»
Тело отзывается болью на сжавшуюся гортань.
— А… к… какой… — сглатываю, — у неё был срок?
В голове хаос, сводящий с ума.
Взял грех на душу, теперь хрен вымолишь…
— Если не ошибаюсь, около 17 недель.
— Это…?
— Начало пятого месяца… И это не самая худшая новость, — вынуждает меня похолодеть.
— Что ещё?
— Существует вероятность того, что Стелла Маратовна не сможет больше ходить. У неё поврежден позвоночник. Как только её приведут в норму, вы сможете с ней увидеться. А пока что соблюдайте режим. Берегите плечо. Лангету с вашей ноги снимем через месяц.
— Господи… — морщусь от отчаяния, испытывая в полной мере вину. — Мне нужно позвонить. Подайте, пожалуйста, мой мобильник.
Доктор исполняет мою просьбу. Вручает трубку, задавая вопрос:
— Посетителей к вам больше не впускать?
— Кого из них?
— За дверью ваш начальник охраны и друг, если не ошибаюсь.
— Валентин? — перевожу взгляд от разблокированного экрана на дверь. — Завальского пропустите. Мне нужно с ним поговорить. Срочно.
Врач уходит. В палате остаюсь один на один с хаосом в голове.
После таких новостей, естественно, спокойно лежать не могу.
Нащупав кнопки, поднимаю с помощью пульта управления спинку кровати. С адской болью сажусь.
То, что творится с моими мыслями, словами не описать, во сто крат хуже дискомфорта в плече. Мне нужны ответы. Правдивые ответы. Не просто слова человека, которого я не знаю.
Мне нужно увидеть жену, чтобы воочию убедиться, что она жива.
Со второй попытки спускаю левую ногу с матраца, ту, которую заключили в лангету. Следом здоровую.
Блять!!!
Ненавижу себя за беспомощность.
За то, что не способен передвигаться без костылей, за то, что даже душ не смогу принять в одиночестве, без «няньки».
Издавая гневный рык, встаю, удерживаясь рукой за быльце кровати. Здоровая нога начинает предательски дрожать в коленном суставе. Кое-как доковыляв до тумбочки, злостно сметаю с неё препараты. Оглушённый собственным криком, падаю ладонью на освободившуюся поверхность и часто дышу. Голову сейчас разорвёт от боли.
Кто. Она. Такая?
Кто эта девушка, которая называла «любимым» и смело касалась моего тела, словно я давно принадлежу ей?
— Кто ты, черт возьми?!!! Кто?!!!
— Жека!!! Ты что вытворяешь?!! — врезается в спину голос Вала. Следом его руки помогают мне выровняться и сесть обратно на постель.
За ним влетает побледневшая медсестра.
— Выйди на хрен!!! — посылаю её, напуганную, за дверь.
Любезности задвигаю на задний план. Когда в душе твориться атомная война, а в теле горит адский котёл — улыбаться и лебезить отнюдь не хочется.
— Жека, ты совсем рехнулся? Доводишь людей до истерии. Добиваешься выкидыша у любимой женщины?
Вал врезается осуждающим взглядом в мои глаза, не оставляя для меня ни единого шанса сомневаться в его словах. Мы всегда были честны друг с другом. Всегда! Он единственный, кому я могу доверять, не считая своих родителей.
— Какого, нахрен, выкидыша? — цежу сквозь стиснутые до боли в скулах зубы. Боль пронзает виски насквозь. — Моя жена, по словам доктора, уже потеряла ребёнка.
— Ты совсем не помнишь Яну? Девушку, которую выгнал из палаты.
— Если бы я её помнил, не тупил бы сейчас, как осел. Так это она нажаловалась? Что нового расскажешь мне ты? Давай, друг. Тебе я доверяю как себе, — приходится навострить уши и замолчать.
— Яна ждёт от тебя ребёнка.
— Что??? — закашливаюсь, после резкого вдоха.
— Что слышал, идиот, — припечатывает сходу мой лучший друг.
— Какого черта, Вал? — обезоружено моргаю, пытаясь нарыть в памяти хоть что-то, что поможет восстановить связь с прошлым и настоящим.
— Такого! — буркнув, суёт руки в карманы брюк. — Ты спас ей жизнь. Влюбился в неё. Вырвал Яну из Польши, куда она сбежала, давая тебе возможность наладить изжившие себя отношения с супругой. Сделал ей предложение в день своего развода с женой!
— Стоп! Вал. Стоп!!! — вскидываю руку с раскрытой ладонью перед собой. — Какого черта ты мне это рассказываешь, дружище? Мы с женой собирались завести ребёнка. Разве нет? У нас, спустя годы, наконец-то всё получилось! И что я имею сейчас? Несчастный случай, который лишил её беременности из-за моей ошибки?! И какую-то девку, которая, по твоим словам, беременна от меня?
— Она не какая-то девка! — рычит, тыкая на дверь пальцем. — Ты любил её больше жизни! Поставил на кон всё, ради неё, а сейчас, не помня прошлого, рушишь то, чего добивался с большим трудом. Вспомни, Жека! Напряги мозги, черт тебя подери! — ударяет тем же пальцем по своему виску. — Ей скоро рожать твоего ребёнка!
— Да у неё живота нет! Какой скоро? Ты о чём вообще? — поражаюсь мышлению друга.
— Жека, блять! Скоро, это по моим меркам «скоро». Знаешь как быстро летит время? Нет? Раз — и ты уже отец. Носишься с ребёнком на руках, целуешь его и думаешь, что твоя любимая жена вроде бы только вчера носила первенца в животе. Жека, Яне нельзя волноваться. У неё сейчас с твоими закидонами ад начнётся в голове. Хорошо, если доносит. А если нет? Ты Стеллу всё ещё любишь?
