8
Семён
— Сём, ну ты покажешь фотку или нет? — толкает меня плечом Марк, пытаясь заглянуть в телефон.
— Хрен, — поднимаю руку и блокирую экран.
— Фига се, — бычится Марк. — Запал, что ли?
— Я её ещё не чпокнул. Как проедусь, так и подумаю, показывать или нет.
— Охренеть, ты таинственный, — ржёт Марк.
Мы открываем шкафчики и достаём снаряжение. Пересчитываю карабины, переобуваюсь в скальники и надеваю защиту на локти и колени. Марк делает то же самое, только ещё натягивает спецодежду.
— Ты перестегнул карабины? — кивает Марк на мои обвязки.
— Сейчас перестегну, мамочка, — подкатываю глаза в ответ.
— Сегодня на боулдеринг*?
— Нет, на пятнадцатиметровку на трудность**. На отвесную сегодня не хочу. А ты? Или снова тренить?
— Да, у меня сегодня две девчонки и дед.
— Дед — не кайф, — усмехаюсь. — Марик, тебе нафиг это надо? Ну пободался с батей. Успокоились же уже. Бросай работать. Или карты так и не разблочили?
— А мне понравилось бабки свои зарабатывать, Сём. Как умею. Я же не шарю, как ты, в играх, так что приходится тут и с дедами в том числе.
— Ну давай, — хлопаем рукопожатие и расходимся каждый в свой зал. Он обучать начинающих, а я сегодня сражаюсь с самой высокой скалой.
Пацаны ржут, что Марк решил поработать. А мне кажется, это круто. Постоянно рассчитывать, что у твоего папаши хорошее настроение и он тебе не блокнет карту — ну такое себе. Понятно, что долго Марик не повольничает, отец его приберёт к рукам сразу после выпуска. Там у семьи юридическая фирма, причём фамильная. Батя его как-то втирал, что адвокатская контора “Новокриницкий” была основана их там каким-то пра-пра ещё в девятнадцатом веке. Так что Марку не отбиться от семейного наследия.
А вот я всё же попробую. Не сильно меня тянет в профессию.
Захожу в дальний зал с самыми сложными дорогами. Тут всегда мало народу и можно отдохнуть, разгрузить голову.
Я немного разминаюсь, выбираю верёвку, на автомате проверяю на прочность и начинаю пристёгиваться. Втыкаю наушники, настраиваясь. Пробую первые зацепы и начинаю подниматься.
Медленно, не разгоняюсь сразу. Подъём высокий, на таком нельзя садить все силы в самом низу. Но когда, погрузившись в музыку, добираюсь уже чуть дальше середины, меня вдруг обгоняет какая-то мелкая девчонка. Причём идёт совсем рядом — на соседней верёвке. Только и успеваю это понять, когда её небольшая круглая задница мелькает перед глазами.
Ни хрена себе. Что это у нас тут за леди-паук. Не помню такой в “Альпине”.
Я щёлкаю по наушнику, выключая музыку, и ускоряюсь. Эту козу надо догнать.
— Эй, — кричу ей. — Ты кто такая?
Она вдруг отпускает руки и спрыгивает чуть ниже на страховке. Смотрит на меня с ухмылкой, а потом шарашит ступнёй мне по пальцам. И это получается так неожиданно, что я отпускаю и вторую руку и повисаю на одной страховке, стремительно сползая вниз.
Вера, блядь.
Да, это именно она — моя долбанутая старшая сестра.
— Привет, колобок, — подмигивает.
Вот коза. Каждый раз не забывает ткнуть в меня этим припизденным детским прозвищем, которое прилепила наша бабушка, потому что в детстве у меня были пухлые щёки.
Слышу щелчок. Твою мать, ну почему я не послушал Марка и не перещёлкнул карабины как положено? И уже через мгновение погружаюсь в тошнотворное ощущение падения. Секунда — и весь воздух со свистом вылетает из лёгких, когда я приземляюсь спиной.
Пролетел не больше трёх метров и грохнулся на мягкий пол, но спазмом один хрен берёт всю спину, и вдохнуть снова получается не сразу.
— Ушибся, солнышко? — надо мною нависает Вера, сводя жалостливо свои рисованные брови.
— Иди на хуй, - хриплю, переворачиваюсь на бок.
Вере меня нихрена сейчас не жалко, она ведь сделала это специально. Коза, блин.
— Фу, какие плохие слова ты знаешь. Вымой рот с мылом, — качает она головой и цокает языком.
Я усаживаюсь на задницу и кладу локти на колени, приводя в норму дыхание. Вера снимает шлем и тоже садится рядом.
Я охренеть как зол на неё, но Вера не может иначе. Она всегда врывается с фанфарами. Хорошо, что это происходит редко. Но тем не менее, я по ней адски скучаю.
Только ей не говорите.
— Привет уже, — обнимаю за шею, упиваясь мелкой местью и сжимая её шею локтем посильнее. — Какими судьбами, Вера?
— Поболтать надо, Сём. Слышала, ты тут родителей опечаливаешь.
— О, даже так, — не сдерживаю смеха, отчего отдаётся болью в рёбрах после удара. — Уж сколько ты их опечаливала, так я просто кроткий агнец.
— Ладно, агнец. Подрывай свой зад, поехали покатаемся.
Вздохнув, встаю. Если Вера появилась, позаниматься уже мне не удастся. Поэтому я соскребаю себя с пола, встаю и бреду в раздевалку.
