твердокаменный член.
— Даже не думай, вампирюга! — делаю я очередную попытку столкнуть его.
— Почему вампирюга? — хмыкнув, спрашивает он.
— Потому что настоящие люди так быстро не восстанавливаются! — я хочу толкнуть его локтем, но говнюк прижимает меня к постели, снова обездвиживая, и мне остается только сотрясать воздух. — Уйди, нечисть!
— Вампир, говоришь…
И эта сексуально озабоченная зверюга в прямом смысле слова впивается зубами в мой затылок и, пропихнув под меня руки, приподнимает мой зад навстречу его наглому вторжению. И в этот раз уже нет никакой медлительности и поддразниваний. Рамзин сразу устанавливает бешенный темп, и его пах врезается в меня с такими громкими шлепками, что их наверняка слышно всем его соседям. Все мои нервные окончания, еще не успевшие отойти от первого раза, тоже срываются с места в карьер, без всякого разгона. Вожделение действительно выстреливает в меня сразу же, взлетая до прежней высоты. Рамзин опять рычит, и это передается через мой сжатый его зубами затылок прямо в мозг. Это какое-то проклятое безумие, но мои, казалось бы, только что совершенно измотанные и выжатые досуха тело и разум откликаются на зверские замашки Рамзина так, словно только этого и ожидали всю жизнь. Раньше во время секса, даже самого лучшего, у меня всегда было ощущение некой отстраненности. Типа, тебе хорошо, ты наслаждаешься, но все равно отслеживаешь каждое движение и осознаешь каждую свою реакцию. Управляешь, наблюдаешь как со стороны. У меня никогда не случалось моментов абсолютной потери контроля. Но почему-то любое взаимодействие с Рамзиным лишало меня способности думать и хоть как-то анализировать и руководить тем, что между нами происходило. Он просто брал, что хотел и как хотел, а я вопреки всей своей натуре и инстинктам позволяла ему это и просто сходила с ума, наслаждаясь всем происходящим. В этот раз мой оргазм короткий, но ослепительно острый, а потом без всякого предупреждения я отключаюсь.
Еще не открывая глаз, я ощутила запах свежести, мыла и дорогого мужского экзотичного парфюма, и матрас дрогнул рядом со мной. Простонав, я перевернулась на спину и открыла глаза. Рамзин сидел рядом со мной на постели и застегивал манжеты на своей белоснежной рубашке. Волосы у него были еще влажными и взъерошенными, а рубашка и ширинка на брюках расстегнуты. Пожалуй, если бы он не раздражал меня до безумия до этого, то стоило его возненавидеть за то, как офигенно свежо и бодро он выглядел после этой ночи, тогда как я чувствовала себя буквально изжёванной. Ага, точнее и не скажешь. Измочалена и замордована здоровенным зверюгой, игравшимся с моим телом в своё удовольствие. Ну ладно, удовольствие было общим, но он сидит сейчас весь из себя такой роскошный и довольный, а я не могу даже определиться, какая мышца в организме болит у меня сильнее остальных. Так что да, Рамзин, я тебя совершенно искренне ненавижу сейчас.
Мужчина уставился на меня своим цепким властным взглядом, пройдясь по всему, что не было прикрыто простыней. Могу поспорить, там есть на что посмотреть. К тем отметинам, что он оставил мне в отцовском доме, наверняка добавилась еще масса новых. Хищник не стеснялся помечать территорию, которую этой ночью считал своей, и самое отвратительное, пока это происходило, я с упоением подставлялась под жадный рот и жесткие пальцы.
— Надо пить к чертовой матери бросать, — пробормотала я и сползла с постели. — А то вечно просыпаюсь черте где, и хрен знает с кем.
О, черт, боль в мышцах это еще сказка по сравнению с тем, как саднило между ног. Такое чувство, что меня довольно успешно пытались разорвать пополам прошлой ночью. Но я, не позволяя себе стонать вслух, поковыляла в ванную.
— Прикольная походочка, Яночка, — довольно хмыкнув, сказал Рамзин за моей спиной. — Вызывает такие воспоминания, что хочется завалить тебя обратно и продолжить.
Я показала ему средний палец не оборачиваясь.
— Отвали, извращенец!
Как только я воспользовалась унитазом, Рамзин вошел в ванную, оглядывая меня теперь с ног до головы.
— Я вообще-то хотела бы немного уединения, Рамзин. Личное пространство. Слышал о таком? — раздраженно сказала я.
— Ну, во-первых, после того, что между нами было, как-то глупо стесняться принимать в моем присутствии душ, тебе не кажется, Ян? А во-вторых, у меня мало времени, а нам нужно серьезно поговорить.
Ну да, и опять «нужно поговорить» — это не предложение диалога, а прямой приказ.
— Если тебя интересует, буду ли я заяву на тебя писать, то расслабься. Не буду. Будем считать, что у нас был сеанс жесткого секса по взаимному согласию. А больше не вижу тем для обсуждения. Так что очень прошу — свали и дай мне спокойно принять душ.
— Нет.
— В смысле «нет»? Воду экономишь, и мне выметаться, как есть, и мыться дома?
— Прекрати, — раздраженно махнул рукой мужчина. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Ты можешь пользоваться в этом доме чем угодно, потому что я хочу, чтобы ты осталась тут.
Я остановилась перед навороченной душевой кабиной и посмотрела на мужчину через плечо.
— Рамзин, учись выражаться как-то яснее. «Осталась тут», что, по-твоему, должно значить? — я открыла краны и настроила температуру воды.
— Я, вроде, абсолютно ясно сформулировал свою мысль, Яна. Я очень занятой человек и у меня практически нет времени на ухаживания и так называемые отношения. Но я люблю секс и нуждаюсь в нем регулярно. Поэтому я и предлагаю, обрати внимание на это слово, именно пока предлагаю тебе стать моей постоянной спутницей и любовницей. Со своей стороны обещаю выполнить твой любой каприз в разумных пределах и заботиться обо всех твоих нуждах более чем щедро. В ответ я требую только готовности всегда и везде заниматься сексом, если этого захочу я. Тебе я тоже не собираюсь никогда отказывать. Нужно будет только сказать, и я постараюсь удовлетворять тебя в полной мере. Так же тебе следует понимать, что моя жизнь проходит в частых деловых разъездах по миру, и я хочу, чтобы ты повсюду следовала за мной. И последний, но один из самых важных пунктов состоит в том, что у тебя не будет других мужчин, пока ты со мной.
Я слушала, сохраняя внешнее спокойствие и продолжая мыться, чтобы не выдать своей нервозности. Ну фигасе заявочки с утра пораньше!
— Рамзин, я, по-твоему, кто? — наконец спросила я.
— В каком смысле, Ян?
— В прямом. Я что, хоть в каком-то месте похожа на хренову простушку-золушку, которую должно осчастливить подобное щедрое предложение, Игореша? — я закрыла воду и вышла из душа. —
