– Да нет же. Последний раз, когда я ремонтировал машину, мне тоже говорили об износе насоса. Так вот, эти мастера только подтвердили существование проблемы, а запрашиваемые ими цены оказались более приемлемыми…
– Ты считаешь их цены приемлемыми? Знаешь, я думаю, нужно вообще продать эту машину, пока с ней не случилось еще что-нибудь, и ты не стал большую часть своего времени и средств оставлять в мастерской. У тебя есть дела поважнее!
«Куда еще важнее? – подумал я про себя. – Эта мастерская сулит мне прекрасное времяпрепровождение. А как стимулирует…»
– Послушай, мне кажется, наша машина может еще достаточно послужить, если за ней правильно ухаживать. Что касается этих мастеров, поверь мне, это особенные женщины…
Не знаю, как у меня это вырвалось!
– Так это еще и женщины?!
Я кивнул, ожидая лавину вопросов, но, к моему глубокому изумлению, Клодин ограничилась следующим:
– С того бы и начинал! Меня это даже радует. Женщины, в отличие от мужчин, по природе своей не способны надувать людей.
Жена подтверждала своими словами то, в чем я был полностью уверен: девушки не могли обмануть меня. В любом случае, им самим это было невыгодно. Они прекрасно знали, что клиенты делают рекламу их мастерской, и тем самым их становится все больше. Я сам, ни минуты не сомневаясь, посоветовал бы их мастерскую своим друзьям…
Теперь я мог без труда уговорить Клодин не продавать машину, во всяком случае, сейчас.
Почти месяц она ездила как новая, пока не начались новые проблемы. Момент был как раз подходящим, ведь я уже заскучал по своим авторемонтницам.
Когда Ингрид сообщила, что повреждена трансмиссия, и работа будет стоить как минимум пятьсот долларов, я ни минуты не колебался.
Узнав две недели спустя, что вот-вот полетит генератор переменного тока – а это вызовет серьезные проблемы с наступлением зимы – я, не задумываясь, заплатил требуемые шестьсот долларов и поблагодарил девушку за бдительный контроль. Наконец, она напомнила мне, что пресловутые ремни больше не могут ждать, и без промедления получила согласие на их замену.
Честно говоря, я и сам не мог ждать: мне не терпелось увидеть милых барышень за работой. Я совсем махнул рукой на машину и был с ней откровенно небрежен, чтобы появился лишний повод навестить мастерскую.
Уверенность в том, что они выполнят только самую необходимую работу, меня не оставляла: на этот счет я был совершенно спокоен. Вопрос доверия даже не возникал. Потом, я чувствовал, что нравлюсь им… К механику относишься как к врачу: если считаешь его компетентным, то продолжаешь пользоваться его услугами! Вот почему однажды утром я был потрясен, прочитав в местной газете статью, уличавшую девушек в мошенничестве. Правда, доводы журналиста не выдерживали никакой критики. На следующий день появилась еще одна статья, приводящая свидетельства нескольких клиентов. Это уже было слишком! Я готов был встать на защиту честных тружениц! Зачастую мишенью для несправедливых нападок становятся порядочные люди!
Как и следовало ожидать, газетные публикации посеяли недоверие у значительной части клиентуры и губительно сказались на положении дел в мастерской. Через какое-то время Ингрид и Ольга вынуждены были окончательно закрыть свой бизнес.
Вплоть до сегодняшнего дня я убежден в том, что был для них хорошим клиентом, и если они и проявили себя непорядочно по отношению к некоторым простофилям, то те сами заслужили подобную участь. Ведь даже сама Клодин заявляла: «Женщины, в отличие от мужчин, по природе своей не способны надувать людей!»
В конце концов, мы продали нашу машину. Почти задаром. Покупатель даже не поверил, когда я рассказал, сколько ремонтов ей пришлось пережить. Если бы я мог это доказать, ссылаясь на оплаченные счета, то машину удалось бы продать за более значительную сумму. Но счетов у меня не было. Ингрид и Ольга никогда мне их не выписывали. Хотя, насколько я помню, обещали прислать их по почте. Наверное, забыли. Ведь они были так загружены работой. Все эти немыслимые бумажки, которые нужно было заполнять для клиентов, бесчисленные формуляры в налоговую инспекцию… Им повезло, что большинство клиентов, среди которых и я, попросту платили наличными…
Сейчас мне по-настоящему не хватает этих девушек! Как бы я хотел еще раз услышать: «Не волнуйтесь, старина. Постараемся все исправить!»
Шарлотта нетерпеливо повесила трубку: мать продолжала донимать ее своими упреками. Шарлотта надеялась на то, что теперь, когда ей стукнуло семнадцать лет, мать оставит ее в покое. Не тут-то было. Все стало еще хуже, чем раньше. Мариель по-прежнему считала ее ребенком и даже не могла оставить одну дома на выходные – и это семнадцатилетнюю дочь!
С другой стороны, Шарлотта с каждым днем убеждалась в невероятной наивности своей матери, заставляя ее верить всяким небылицам. Та бы упала в обморок, узнав, чего Шарлота нахваталась в Интернете и чем она занимается со своими друзьями. Ее и так чуть не хватил удар, когда шестнадцатилетняя дочь попросила у нее контрацептивную таблетку!
Мариэль, казалось, была уверена в том, что ее дочь ведет целомудренный образ жизни. Конечно, она знала, что Шарлотта гуляет с парнями, но убеждала себя в том, что та не совершает ничего предосудительного. Шарлотта надеялась, что мать видит в ней порядочную девушку, достаточно мудрую, скромную и воспитанную, какой она и была в детстве. И, конечно, эта девушка не понимает до конца, насколько порочен мир взрослых. Мать и не подозревала, что Шарлотта уже давно разбирается в аппаратах по стимуляции, и знает самые смелые эротические позиции…
Семейный бюджет являлся темой большей части их споров. Шарлотта знала, что мать хорошо зарабатывает, но при этом скупится, выдавая ей мизерные суммы на карманные расходы, и нередко требовала повышения содержания, на что мать всегда реагировала одинаково: «Тебе самой пора найти работу и вносить свою долю в семейный бюджет!»
«Легко сказать», – думала Шарлотта. За любую работу молодому человеку без образования платили копейки. Прошлым летом ей удалось сделать какие-то накопления, но они растаяли за ничтожно короткое время… точнее, за три дня, которые она провела на море с Жасмин, своей лучшей подругой.
Удивительно, что мать позволила ей это путешествие! Именно тогда Шарлотте посчастливилось участвовать в первом в своей жизни рейве, и с тех пор она следила за подобными событиями. Тот первый рейв ознаменовал начало нового этапа в ее жизни, с которым были связаны важные открытия. С глаз словно упала завеса, и ей открылся настоящий мир! Это чувство не имело ничего общего с эффектом, произведенным таблеткой экстази, которую она проглотила в начале вечера… Наркотик подействовал, как ему и подобает, позволив забыться под звуки музыки, но вскоре пришло ужасное депрессивное состояние, которое обычно и следует за эйфорией. Главное, что в тот вечер она открыла для себя сотни молодых людей, которые не имели комплексов, жили, как им нравилось, и были свободны, как воздух. Благодаря им, она впервые в жизни поняла, что собственное тело может доставлять ей наслаждение. Прежде она довольно скромно пользовалась своей внешностью, упругой девичьей грудью, волнующе округлыми ягодицами, узкими бедрами… Но уже тогда она могла убедиться, что производит впечатление на окружающих, в первую очередь, на мужчин определенного возраста…
