— Ничем. Просто ей нужен помощник. Агги считает он может превратить парочку из этих женщин в Домин. А наблюдение за Агги за работой лишь делает наш секс более страстным.
— Тренога, я понимаю, почему она бьет тебя. Но почему она разрешает другим женщинам бить своего раба?
— Эрик, я не ее раб. Я просто кончаю от боли.
Эрик поднял обе руки в знак примирения.
— Прости. — Эрик знал, как сильно мог ему врезать Джейс. И не хотел стоять перед алтарем с фингалом.
— Ладно, Эрик, — сказал Сед, почесывая шеи и разглядывая небо над головой. — Разве ты не должен собираться или еще что-то? Я думал, ты сегодня женишься.
Так и было. Он прогнал другие мысли из головы, решив сосредоточиться только на этом.
Он расстегнул чехол смокинга, увидел, Трей принес пиджак и брюки, но никаких признаков, рубашки, носков и ботинок.
— Трей? А где все остальное?
— Ты о чем?
— Рубашка, обувь и прочая фигня.
— Ты сказал принести твой счастливый смокинг. Ты ничего не говорил о рубашке и обуви.
— Ты полагаешь, я должен жениться в футболке и кедах?
Как по команде четыре участника группы кивнули в унисон.
— Ага, — сказал Брайан, — Это будет в твоем стиле.
— Реб не будет возражать. Она любит тебя таким, какой ты есть, — успокоил его Джейс. — Так же, как Агги меня.
— А Мирна меня, — добавил Брайан.
— А Джесс меня, — сказал Сед.
— Ха, да тебя никто не любит, — ответил ему Эрик. — Она с тобой пока не найдет путнего мужика.
После этого он получил подзатыльник, который вероятней всего заслужил.
Эрик накинул пиджак поверх белой футболки. Посмотрев на себя зная, что выглядел бы не таким посмешищем, появись он в нормальной рубашке и галстуке.
— Ей это не важно, — повторил Джейс. Хлопая его по спине.
— За то важно ее матери.
— И с каких пор тебе есть до этого дело? — спросил Трей.
Эрик молча пожал плечами. Может, все дело в том, что его последним воспоминаниям о матери бы день, когда она отдала его сотруднику социальной службы. Но если честно, он едва мог вспомнить, как она выглядела или звук ее голоса. Он помнил, каково это ждать ее возвращения. Ждать. И ждать. А потом понять, что она не вернется за ним, он не стоил ее времени. Но эта глупая сука не стоила его времени.
У Эрика было не самое лучшее начало отношений с Миссис Би, но в глубине души он надеялся, однажды она позволит ему называть себя Мама. Но он не собирался признаваться в этом своим друзьям. Может только Джейсу. Джейс поймет его чувства, он знает, каково быть нежеланным ребенком. Мама Трея была эксцентричной, но бескомпромиссно его любила. Маме Седа можно было хоть сейчас присудить звание «матери года». А мама Брайана была горячей штучкой, которую было сложно не заметить.
Клэр Синклер была не особо заботливой, все свое внимание она уделяла своей внешности.
Хотя Брайану было все равно, что его мама в бикини выглядела наравне с супермоделями.
Но и она была лучше матери Эрика. Даже мама Джейса была лучше его. Она хотя бы научила его играть на рояле, перед тем как умерла. Эрик не мог похвастаться даже этим. У него не было ни фотографий, ни приятных воспоминаний о ней.
Он не понимал, почему думал о матери-наркоманке в этот особенный для него день. Он вычеркнул ее из своей жизни так же, как и она его много лет назад. Он не думал о ней более десяти лет, с тех пор как сменил фамилию Андерсон на Стикс. Отказался от имени, данному ему при рождении, выбрал ту, что посчитал подходящей. Фамилию, которую будет носить его жена. Он больше не был высоким тощим панком, и сейчас фамилия Стикс казалось глупой для барабанщика. В глубине души он радовался, что Ребекка решила взять его фамилии.
— Ау, Стикс, ты еще с нами? — позвал его Брайан.
— Ага, — ответил он, удивившись, как тихо звучал его голос.
Это показывало, что даже спустя столько лет, его мать могла оказывать на него влияние.
Возможно, она давно умерла, и он не сомневался, мир стал намного лучше без нее. Он должен прогнать эти мысли, постараться больше не думать о ней. Но ему стало интересно, была бы она счастлива, узнав, чего он добился в жизни?
— Тогда пошли тебя женить, — сказал Брайан. Он положил руку Эрику между лопаток и толкнул в сторону церкви. Именно в этом толчке Эрик и нуждался. — Тебе суждено было жениться следующим.
— Мне? С чего это вдруг?
— Ты забыл? Ты поймал подвязку Мирны.
Эрик хмыкнул. Он совершенно забыл об этом.
— Она все еще у меня. Сохранил ее на удачу. Она в бардачке в машине. Я хотел повесить ее на новое зеркало, но забыл.
— Может Ребекке стоит ее надеть, — предложил Брайан, — это может стать новой традицией «Грешников».
— Одна счастливая подвязка сейчас будет, — сказал Джейс, и вернулся к машине Эрика.
Зайдя в церковь, Эрика отвели в маленькую комнату за алтарем, где он мог переодеться, сменить джинсы на брюки. Ему все больше нравилась идея остаться в кедах. Не был уверен, нравилась ли ему мысль стоять в простой футболке, вместо рубашки «Армани».
Но у него не было выбора. Конечно, был еще вариант стоять у алтаря вообще без рубашки, в одном смокинге, но тот час же отказался от него.
Проходя по церкви, он не мог определить местонахождение Ребекке, но смог заметить украшение в церкви: проход был украшен ярко-розовыми букетами, которые совершенно не сочетались с огромным желтым букетом перед алтарем. Учитывая, что у дам Грешников было всего два часа на подготовку, они проделали чудесную работу в организации настоящей свадьбы для Ребекки. Джесс была должна ему со времен его ареста из-за его помощи в ее маленьком плане с помолвкой с Седом, но вот Мирну и Агги он должен искренне поблагодарить.
Дверь открылась, и в комнату заглянул отец Ребекки. Он был в полном церемониальном облачении, от чего Эрик занервничал, но добродушный немного лысеющий мужчина приветливо ему улыбнулся, войдя в комнату. Он присел на скамейку рядом с Эриком и сцепил руки перед собой.
— Я решил, нам стоит немного поговорить наедине, — сказал Отец Блэйк.
Эрик взглянул на него, желудок скрутило узлом. Он хотел добиться уважения этого мужчины, но не знал как.
— Вы не должны ничего говорить, — ответил Эрик.
— Нет должен. Ты женишься на моей дочурке.
Эрик приготовился выслушивать поток оскорблений в свою сторону.
— Для большинства отцов, день свадьбы их дочерей и передача ее в руки другому мужчине самое сложное, с чем им приходится сталкиваться в жизни. Но для меня, после того как я видел свою дочь облысевшей и умирающей — этот день один из счастливейших.
— Если она вновь заболеет, я буду рядом с ней.
