Я напрягаюсь, чтобы наконец поднять свои веки и осмотреться вокруг. Это мне даётся с трудом, но все же, через несколько десятков секунд мои глаза открываются, но все безуспешно. Вокруг темнота, я совершенно ничего не вижу.
Не мог же я ослепнуть, это бред.
Двигаю головой, разминая шею. Толкаюсь грудью вперёд и слышу хруст собственного позвоночника. Не знаю, сколько времени я просидел в такой позе, но, видимо, достаточно, что все успело онеметь.
От непонимания того, где я нахожусь и что вообще со мной происходит, не сказать, что мне становится страшно, но в определенной степени это давит на меня.
Без сознания находится куда проще, чем сидеть в этой темной коробке без возможности пошевелиться.
Включаю свои мозги, пытаясь перебрать последние события из своей жизни, но все бестолку. Мысли перемешаны, и никакая чёткая картинка по итогу не выстраивается.
В моей памяти всплывают какие-то обрывки или диалоги, но я не могу понять, когда именно это произошло и сложить все в целостную картинку.
Хочется закричать от безысходности.
Что было сегодня утром?
Как минимум, я проснулся, наверное.
Сколько я тут нахожусь?
Не имею ни единого представления.
Но уверен сейчас лишь в одном, что тут я оказался благодаря, а точнее из-за, или по приказу, Рашада.
И, чудо. Как только я вспоминаю про существование этого человека, образы в моей памяти начинают обретать смысл, и я по крупицам восстанавливаю, что случилось со мной до того, как я оказался связан.
Он позвал меня поговорить, но так ничего и не сказал. Потом мне приложили какую-то хрень к носу, и я отключился.
Но…Вопрос все ещё актуален.
Сколько я тут, твою мать, нахожусь?
Звук открывающегося замка отвлёк меня, и я повернулся на звук.
Желтый свет проник через образовавшуюся щель в двери, но чёрный силуэт загородил его.
Я не ослеп, и это уже радует.
В следующую секунду зажглась лампа, и я зажмурил свои глаза, немного прослезившись от яркого потока света.
— …все испытания антидота проведены? – я узнаю этот голос из тысячи.
Рашад с кем-то разговаривает по телефону.
— Да…Он должен узнать…Умрет…Пора вскрывать карты. – я слышу лишь обрывки фраз, ибо в ушах стоит дичайший звон, а голова будто вот-вот лопнет.
Недовольно прошипев, я несколько раз моргнул и устремил свой взор на мужчину, который встал напротив меня, задрав голову вверх и внимательно рассматривая. Видимо, разговор по телефону окончен.
Рашад словно приплыл сюда по зову сердца, стоило мне очнуться.
— Ничего не скажешь? – усмехнувшись, спрашивает он.
— Водички не принесёшь? – хрипло отвечаю я, смотря на него исподлобья. — Горло, знаешь ли, пересохло.
Я подчеркнул для себя одну важную вещь за тот год, что знаком с ним. Если ты покажешь ему свою слабость, то он будет этим наслаждаться и упиваться. Для него страдания, которые исходят из-под его руки, как глоток свежего воздуха. Он будто питается этим, как энергетический вампир, высасывая из тебя все жизненные соки.
— Сегодня я буду добр, так уж и быть. Последнее желание должно быть исполнено. – Рашад ухмыляется ещё сильнее и отходит к стеллажу, который сверху донизу заполнен какими-то папками с документами.
Я внимательно осматриваю место, в котором нахожусь, но не узнаю его. На все сто процентов тут я еще не был. Меня настораживает то, что тут нет окон, ну, по крайней мере, я их не вижу. И тут нет ничего кроме стола, кресла, стула на котором я сижу, и кучи макулатуры.
Араб подходит к темно-бордовой деревянной стенке и нажимает на крайнюю левую часть. Дверь встроенного холодильника, который замаскирован мебелью, открывается. Он забит стеклянными бутылками.
— Какую воду предпочитаешь? – в той же манере спрашивает он, играя сейчас в какую-то свою игру, правил которой я пока не знаю.
— Будь так любезен, с газом. – с приторно-фальшивой вежливостью отвечаю я.
Рашад подходит ко мне и кладёт бутылку с водой мне ноги.
— Пей. – с издевкой говорит он.
— Смешно.
— Ладно, так уж и быть, поухаживаю за тобой, сыночек, раз ты сам не в состоянии это сделать.
Ярость моментально закипает во мне, и я стискиваю свою челюсть до скрипа в зубах.
Он откручивает крышку и подносит горлышко к моим губам.
Отодвигаю гордость на задний план, ибо жажда становится чертовски невыносимой.
Делаю несколько жадных глотков, осушив практически всю бутылку. Несколько капель воды стекают по моему подбородку, а газировка приятно жжёт горло.
Мерзкий и громкий смех Рашада разносится по комнате, глухо ударяясь о стены.
— А где волшебное слово? – он такой радостный, что я не представляю, как сдержать себя, чтобы не харкнуть ему в лицо.
— Да пошёл ты.
— Хорошим манерам мне научить тебя не удалось. А жаль. – он опирается пятой точкой на стол, начав сверлить меня взглядом. Я делаю тоже самое в ответ, нахмурив брови. — Вы с отцом так похожи.
— Да что ты знаешь про моего отца? – фыркаю я, закатив глаза.
— Гораздо больше, чем ты, поверь мне.
— Что за цирк ты устроил? Нахрена надо было меня усыплять и связывать? – я пытаюсь двигать своими запястьями, чтобы выбраться из веревки, но они так плотно связаны, что из-за моих усердных движений я протер кожу, и по ладоням, кажется, стекает моя кровь.
— Цирк устроили вы, дети. На что вы опять надеялись? Что в полиции работают честные люди? Вы ещё слишком малы, или, может, наивны, в силу своего юношеского максимализма. Но пора взрослеть и запомнить раз и навсегда: защищать будут того, у кого есть деньги, власть и связи, а не того, кому нужна помощь. – его лицо приобретает звериный оскал. — Ты бы мог пожить на недельку другую подольше, но, увы.
— Всех людей не купишь.
— У каждого своя цена, Хиро. – он складывает руки на груди. — Но, могу обрадовать. Нашелся один доблестный гражданин, который искренне хотел помочь бедным детишкам, но он там больше не работает. И, если бы мне сегодня утром не позвонили нужные люди, то у вас могло бы все получиться. Но деньги в этом мире решают все. Не правда, а деньги. А на тебя всем наплевать.
— Почему ты именно ко мне прицепился? Какой тебе от меня толк?
— Ох, мальчик мой, усаживайся поудобнее, история будет очень длинной.
— Я и так великолепно сижу, сервис десять из десяти. Можешь кинуть кость своим шестёркам в миску за качество узлов.
— Язвить ты, видимо, никогда не перестанешь.
— Само вырывается. – я облизываю свои пересохшие губы. — Рассказывай уже, чем я тебе так насолил, что ты превратил мою жизнь в ад.
— Милый, знаешь ли ты народную мудрость, что дети не должны отвечать за грехи своих отцов? Так вот, я тоже так считаю. Но нет мести сильнее, чем смерть ребенка по твоей вине. Смерть сына из-за твоих ошибок.
— Мой батя и тебе подносрать успел? А я думал он только в свою собственную семью гадить умеет. – с сарказмом и напускным удивлением отвечаю я.
— Это мягко сказано. – с некой грустью, обидой и злобой говорит мужчина. — Ты слышал что-нибудь о том, чем он занимался в молодости и как зарабатывал на жизнь?
— Он продавал какие-то лекарства незаконно со своим другом.
— Другом… – уголки его губ дергаются в нервозной усмешке. — И что было потом?
— Его «партнёр по бизнесу» сел, а отца отмазал дедушка моей мамы. Это все, что я знаю. К чему ты клонишь?
Неужели он…? Да быть такого не может.
— По глазам вижу, что ты и без моего ответа понял, к чему я клоню.
— Ты решил отыграться на мне, потому что в тюрьму сел только ты, а мой папаша остался на свободе? Серьезно?
— Все гораздо сложнее.
— Вы оба занимались незаконным бизнесом и это влечёт свои последствия. Глупо было рассчитывать, что вы выйдете сухими из воды.
— Нет, Хиро. Все не так просто, как тебе кажется. Отец многое от вас скрывает, и ты совсем его не знаешь.
— Не думаю, что твоя «правда» сможет объяснить все сумасшествие, которое ты творишь. И если вы с отцом работали раньше вместе, то как он тебя не вспомнил? Кажется, что ты врешь.
