— Рецепт…
— Я украл его у тебя еще летом.
— А как ты попал в…
— В Лондон? Меня Сириус возил.
— Это же так дорого, — прошептал Гарри, разглядывая очки почти с ужасом.
— Я могу подарить тебе дорогой подарок, — надменно отозвался Драко.
— Мне очень… очень стыдно, — пробормотал Гарри. — Я как-то не подумал… я не приготовил тебе подарка… и зимой, на день рождения, ничего тебе не подарил…
— Да, зимой ты мне ничего не подарил, — сказал Драко, глядя в пол.
— Драко, я…
— Только не говори, что не можешь принять подарка.
— Я так люблю тебя, — беспомощно произнес Гарри, надевая очки. — Как я выгляжу?
— Как парень в очках, — Драко улыбнулся. — Не благодари меня, Поттер. На самом деле, этот подарок — глубоко эгоистичный шаг. Я самый красивый парень в мире, неужели я позволю моему любовнику не видеть мою красоту?
— Обожаю тебя, — Гарри улыбался, счастливо и беспомощно. — Просто обожаю.
* * *
Сольвейг слетела по ступенькам, перепрыгивая через три, пронеслась по холлу и резко затормозила перед дверями в Большой зал. Немного постояла, переводя дыхание, нервно пригладила волосы, что не возымело, впрочем, ни малейшего эффекта, и степенно вошла.
В Большом зале царил полумрак; на настоящем небе, отражавшемся в зачарованном потолке, уже зажглись звезды. Сам же зал был превращен то ли в рощу, то ли парк — причудливо изогнутые деревья вздымали ветви к потолку, между стволами прятались маленькие столики, на каждом из которых стоял сосуд со светляками. Звучал вальс, и в центре, свободном от столов и деревьев, кружились пары. Были слышны смех и негромкие разговоры, тихо звенели бокалы, соприкасаясь друг с другом…
Сольвейг обшарила глазами зал, но Гермионы не увидела. Зато увидела Гарри — он сидел совсем один, за маленьким столиком, крутил в пальцах пустой бокал и улыбался чему-то, что, судя по направлению взгляда, скрывалось на дне его тарелки. На его носу, чуть сползшие по переносице, поблескивали дорогой оправой очки.
— Как ты думаешь, ему понравится такой подарок?
— О Боже, Драко…
— Не смотри на меня так! Вдруг он решит, что это слишком дорого, и он не может взять!
— Тогда скажи ему, что это твой свадебный подарок…
Что-то мягкое и теплое коснулось ступни Сольвейг, облаченной в открытую босоножку. Наклонившись, она увидела маленькую морскую свинку — Ребекка так и не появилась больше, и оставалось только надеяться, что она не погибла под завалом. После окончания экзаменов Сольвейг упросила Сириуса свозить ее в Лондон, чтобы купить нового фамилиара отцу.
К спинке грызуна, естественно, была прикручена записка. Северус всегда терпеть не мог птиц, предпочитая обучать своих мохнатых фамилиаров таскать письма. Естественно, Сольвейг не могла удержаться от того, чтобы с периодичностью примерно раз в месяц советовать ему научить их летать.
«Меня утвердили в качестве директора. Ужасно… Что думаешь?»
Сольвейг вынула из кармашка мантии огрызок карандаша, пососала его и вывела на обратной стороне: «А угости!»
Снова прикрутила записку к спине морской свинки, и та потрусила обратно.
Вальс смолк, Сольвейг подняла голову и снова нашла взглядом Поттера. Тот прекратил изучение своей тарелки и теперь улыбался кому-то из танцевавших. Звездный свет пролился на растрепанные, струящиеся, как жидкое серебро, волосы, и у Сольвейг привычно защемило сердце от невероятной красоты слизеринского принца. Драко Малфой вел к столику улыбающуюся Гермиону. Усмехнувшись, Сольвейг подошла к ним.
— Я-то полагала, все танцы принадлежат Поттеру.
Они оглянулись и улыбнулись ей все одновременно, и Гарри немного смущенно сказал:
— Я вообще-то не умею танцевать…
— Я учил тебя в прошлом году, — произнес Драко, придвигая стул Гермионе, а потом — Сольвейг.
— Это было давно, и у меня не было практики, — сказал Гарри. — И я вообще не умею танцевать. А и зачем? Не все же должны уметь танцевать…
— Подписываюсь, — пробурчала Сольвейг сквозь кусок буженины.
— Паркер, ты же в приличном обществе, — недовольно сморщился Драко. В этот момент зазвучала новая мелодия, медленная. Гермиона, задумчиво разглядывающая Гарри сквозь вино в бокале, заметила:
— А по-моему, Сольв весьма аппетитно ест. Я всегда чувствую себя зверски голодной, когда вижу, как она…
— Впихивает в себя еду, — закончил Драко, поднимаясь. — Пошли, Поттер.
Он протянул Гарри руку, тот машинально принял ее и начал вылезать из-за стола.
— Куда пошли?
— Танцевать, конечно, — вскинул брови Драко. Гарри попытался отнять руку, но слизеринец держал крепко.
— Драко, я не умею…
— Прекрати, Поттер, все ты умеешь, — решительно заявил Драко. — Я буду вести, так что не переживай.
— Драко, но…
— Что? — резко спросил Драко. Гарри огляделся вокруг — несколько пар глаз уже уставились на них с жадным любопытством.
— Ничего, — решительно ответил Гарри. — Пошли!
И он почти потащил Драко к танцплощадке.
— На самом деле, это совершенно обычное явление, — задумчиво произнесла Сольвейг, глядя на пару.
— Что? — спросила Гермиона, поворачиваясь к ней.
— Ну, я говорю о том, что девушек возбуждают картинки с целующимися парнями, или танцующими парнями, или парнями, которые…
— Я поняла, — поспешно перебила Гермиона. — Так ты считаешь, что это нормально… ну… что нам это нравится?
— Нет, конечно, — ответила Сольвейг. — Конечно, это ненормально, это же вуайеризм, как же это может быть нормально… Но это обычное явление, хотя все и притворяются, что это не так.
— Не знаю, может, это и вуайеризм, но я рада за них, — сказала Гермиона. — По-моему, Гарри сильно повезло. Я так не думала в прошлом году, я помню, но это оттого, что я не знала Малфоя. Я не думала, что он такой… Мне кажется, он будет любить Гарри вечно. Как ты думаешь?
— Я думаю, что им сильно повезло со мной, — Сольвейг потянулась. — Знаешь, я чувствую себя так, словно написала книгу, невыносимо трудную книгу, которая выжала из меня все соки. И ты знаешь, что я ощущаю?
Удовлетворение, что все получилось, радость, что это наконец закончилось, пустоту, как будто я отдала этому все, что во мне было, но ни грамма сожаления о том, что эта книга завершена.
— Почему? — спросила Гермиона, с улыбкой глядя на улегшуюся головой на стол Сольвейг.
— Я знаю, о чем будет следующая, — ответила Сольвейг. — Знаешь, что общего между женщиной-программистом и морской свинкой?
— Что? — удивилась резкой смене темы Гермиона.
