— Ты пришел поговорить со мной о фильме или просто тянешь время? — спрашиваю я с раздражением в голосе. — Я знаю, что у тебя нет домашней работы, о которой ты хотел бы меня спросить. Так что давай перейдем к делу, Грэм. Так ты перестанешь тратить свое и мое время.
Что-то в Грэме пробуждает во мне худшую сторону. Я никогда ни с кем не разговариваю так, как с ним. Вижу, как он опускает голову, отказываясь смотреть на меня и разглядывает свои кеды. Парень глубоко вдыхает и медленно выдыхает.
— Я прокручиваю в голове ту ночь с тех пор, как все случилось, и то, что я тебе скажу не изменит случившегося. Не то, чтобы я ожидал этого, но думал, что смогу что-то придумать. Просто что-то, что, по крайней мере, облегчило бы боль, которую причинил тебе, и ничего не пришло мне в голову, — объясняет Грэм, смущенно глядя на меня. Парни вроде Грэма не привыкли извиняться. Я пытаюсь прервать его, но он продолжает. — То, что я сделал с тобой, непростительно. Я принял плохое решение, и ты пострадала в процессе, и мне жаль. Знаю, что извинений недостаточно, но это все, что я могу тебе дать.
Грэм начинает взволнованно ходить по комнате. Странно видеть его таким потерянным. Это заставляет меня чувствовать власть, как будто я контролирую кого-то настолько сильного, как Грэм. Я только издалека вижу, как он играет в бейсбол или ходит по коридорам школы, а все остальные ходят в его тени. Сейчас он стоит передо мной, и я мельком вижу того человека, которого ищу. Сейчас он тот, кто привлек мое внимание на сцене в шоу талантов, и тот, кто произнес «спасибо» после того, как я дала ему подсказку в классе на уроке истории, как будто это был огромный жест. В Грэме есть искренность, и он позволяет ее видеть в себе далеко не многим.
Я сижу, наблюдая за ним дольше, чем это необходимо, понимая, что таких моментов с Грэмом будет очень мало.
— Я ничего от тебя не жду, если ты так думаешь. Я сделала это не ради себя. Я сделала это ради тебя, — объясняю я так честно, как только могу. Отворачиваюсь от него, как только слова слетают с моих губ. Вот почему мне хотелось избежать этого разговора. Я не знаю, как объяснить все это, не выглядя при этом как какая-то влюбленная семиклассница.
— Зачем? Ты могла бы легко рассказать все полиции. Я никогда не давал тебе повода защищать меня, так почему ты это сделала? Я пытался это понять, Кеннеди, и не могу придумать разумного объяснения.
— Садись, пожалуйста. Ты заставляешь меня нервничать, — я перебираюсь на другую сторону кровати, освобождая для него место. Грэм нерешительно подходит к кровати и смотрит на меня, прежде чем сесть рядом. Я киваю ему, чтобы дать понять, что все в порядке. — Мы должны прояснить пару вещей. Я сделала это не ради себя, потому что не думала о том, чтобы наказать тебя за то, что ты со мной сделал. Я видела, как ты играешь в бейсбол, Грэм, и не позволю тебе лишиться будущего из-за одного плохого решения. Ты напился и переехал меня. Я не верю, что одна ошибка должна определять тебя на всю оставшуюся жизнь.
Парень сидит и смотрит на меня, впитывая все, что я только что сказала, прежде чем заговорить.
— Ты не должна была этого делать, — шепчет он достаточно громко, чтобы я услышала. Я поднимаю бровь, зная, что он благодарен за мое решение.
— в больнице меня навещал детектив. Если ты действительно этого хочешь, я могу им сказать, что это был ты, но мне не хочется этого делать. Я просто оказалась не в том месте и не в то время.
— Мне просто нужен реальный ответ от тебя, потому что твое «ты не заслуживаешь, чтобы твое будущее было испорчено» не объясняет все до конца, — утверждает Грэм. Его голос быстро повышается от раздражения.
Я сижу и дергаю за ниточку в своем одеяле, размышляя над его требованием. Понятия не имею, как ответить на его вопрос и не выдать себя. Грэм и я находимся на двух разных планетах, когда дело доходит до иерархии средней школы. Он король, а я – крестьянка и так будет всегда. Не думаю, что что-то изменится.
Глубоко вздыхаю для уверенности.
— В этом нет особого смысла, но я все равно скажу, так что, пожалуйста, послушай. Я скажу это только один раз, потому что одного раза будет достаточно, чтобы смутить меня на всю жизнь, — я смотрю ему в глаза, когда говорю. Делаю глубокий вдох и выдыхаю, прежде чем начать. — В тот вечер, когда я стояла на сцене и смотрела в толпу, я заметила, что ты смотришь на меня, и на долю секунды увидела в тебе того парня, которым считала тебя или, по крайней мере, надеялась, что ты именной такой, каким я тебя считала. До меня доходили слухи, и я видела, как все уходили от тебя, боясь, что ты их поглотишь. Я знаю, кого все видят. Просто я вижу кого-то другого, наверное. Может быть, я наивна, и ты докажешь мне, что я ошибаюсь, но надеюсь, что, в итоге, я буду права.
Я только что сказала это вслух?
Грэм сидит рядом со мной, явно размышляя над моими словами. Выражение его лица меняется несколько раз, пока он пытается уложить все это в голове. Его туповатость – это прелестно.
— Ладно, — отвечает парень тихо и нерешительно.
Подвинувшись, чтобы дать ему больше места, нажимаю кнопку воспроизведения на пульте дистанционного управления. Фильм оживает вместе с Джулией Робертс, объясняющей Ричарду Гиру, как водить машину. Грэму требуется минута, чтобы понять, что это мой способ пригласить его остаться и посмотреть фильм. Он неуверенно стягивает кеды и подложив под спину подушку прислоняется к изголовью кровати, чтобы устроиться поудобней. Мы сидим и смотрим фильм в течение получаса, прежде чем я перестаю сдерживать хихиканье, которое быстро перерастает в полноценный смех.
— Что-то забавное? — он смотрит на меня с игривой усмешкой.
— Это немного смешно, правда? Я имею в виду, что ты сидишь здесь, в моей постели, и смотришь со мной «Красотку». Никто не поверит, если мы расскажем.
Я смотрю на него, а он смотрит, как я смеюсь.
— Полагаю, что так, — смех Грэма прекрасно сочетается с моим и эхом разносится по комнате.
Боже, как он смеется.
«Даже не думай об этом, Кеннеди. Этого никогда не случится. Лучше бы тебе это запомнить».
— Что нам теперь делать? Я имею в виду, мы друзья или... — я замолкаю, боясь того, что он скажет, и немного смущаясь своего вопроса.
— Я бы сказал, что мы друзья, — улыбается Грэм. Улыбка не отражается в его глазах. Очевидно, он колеблется.
— Не думаю, что у Грэма Блэка есть друзья девочки, — шучу я. Это один из многих слухов, которые я слышала о нем.
— Нет, но для тебя я готов сделать исключение, — он смотрит мне в глаза, когда говорит. Я верю ему, но что это вообще значит?
Некоторое время мы сидим молча, пока не заканчивается фильм. В комнате на мгновение воцаряется тишина, а потом я слышу, как спорят родители. Опять же, у меня нет сил иметь с ними дело сегодня вечером, особенно с Грэмом, сидящим рядом со мной. Они, должно быть, забыли, что он здесь, иначе не стали бы нападать друг на друга.
Как удачно.
— Что значит уволили? — кричит мама.
— Это только временно. Они пытаются скорректировать бюджет и тогда я вернусь к работе, — объясняет папа.
— Как мы сможем отправить Кеннеди в «Колумбийский», когда мы едва можем позволить себе обучение Уилла? — допрашивает его мама. Ее голос повышается по мере эскалации спора.
Грэм молчит. Он просто сидит рядом и ждет, когда я нарушу молчание. Проблема в том, что я не знаю, что ему сказать. Я почти не разговаривала с ним с тех пор, как переехала в город на первом курсе, и теперь он сидит, слушая мой личный ад. Он, должно быть, чувствует, как мне неловко.
Глава 12
Грэм
Слушая, как в соседней комнате спорят родители Кеннеди, я вспоминаю о доме. Приятно осознавать, что не только моя семья проводит ночи в спорах. Насколько я облажался? У меня такое чувство, что в этом доме это не обычное явление, в отличие от моего. Я могу понять и знаю, что Кеннеди чувствует себя неловко, пока я здесь. Она смотрит на меня, и ее шея и щеки начинают сиять нежнейшим розовым оттенком.
