Шульгин с Громовым садятся рядом со мной, зажимая с двух сторон. От их присутствия становится сразу жарко и душно.
— Жрать хочу, умираю, Крис, пойдем в номер, я тебя съем.
Оттягивая мой пиджак в сторону, тут же цепляет топ пальцами, заглядывая под него.
— Я как-то недоходчиво объяснила, что не надо так себя вести?
— Доходчиво, мои яйца все еще помнят твое колено.
Шульгин смотрит до того наглыми глазами, в них сейчас пляшут черти и огонь, на котором меня будут жарить.
Глава 14
И с каких это пор я стала просто «Крис, пойдем в номер, я тебя сожру»?
Хотя, чему тут удивляться, сама виновата.
— Вы мешаете мне отдыхать.
— Где ты устала? Только если сегодня утром, — Громов показал ровный ряд белоснежных зубов, расплываясь в шикарной улыбке. Я лишь скривила губы, остро захотелось вновь заехать по его красивому лицу.
— Я уже начинаю завидовать тому, что было сегодня утром, — Шульгин чуть отстранился, оглядел нас двоих.
— Завидуй молча, Тёма.
— А тебе не кажется, Громов, что Тёма заслужил сладенького?
— А вам разве не достали пять штук таких, как я? Мне помнится, кто-то обещал вам хороший вечер.
Ну вот кто тянул меня за язык мой поганый? Шульгин посмотрел на Игоря, тот, откинувшись на узком диванчике, провел рукой по моим распущенным волосам, перебирая их пальцами.
— Кстати, да, Тёма, где наши обещанные шлюхи? Якут снова пропизделся.
— Ты больной? На хрена нам шлюхи, когда есть Кристинка?
— Вы совсем оборзели? — от возмущения начинаю закипать. Кто сказал, что зеленый чай успокаивает? — Дай пройти, найдите себе шлюху и зажимайте ее. Здесь богатый выбор.
— Девочка с характером, ты, Шульгин, поаккуратней, а то без яиц останешься вовсе.
Хочу встать и уйти, но мне не дают, Громов тянет за волосы, заставляя сесть обратно. Он, видимо, решил, что ему больше позволено, чем его дружку?
— Если ты думаешь, что после утреннего, ну хорошо, назовем это сексом, ты можешь делать и говорить все что угодно, то ты глубоко ошибаешься.
Проговариваю все на одном дыхании, смотря в его зеленые наглые глаза, но он лишь щурится, стягивая мои волосы в кулак до легкой боли.
— Назовем это сексом, говоришь?
— А я смотрю, не я один буду без яиц, да, Громов? Где официант в этом странном заведении? Господи, ну и интерьерчик. Крис, твой бывший муж с такими же рогами ходил?
И что всем дались эти рога и мой муж?
— Спроси у него сам.
— Почему вы развелись?
— Не сошлись характерами.
— Понимаю его, тебя лупить надо чаще, чтоб не заезжала коленями людям в жизненно важные органы.
Шульгин крутит головой по сторонам, к нам со всех ног несется официантка. Золотая молодежь уже приняла пару шотов, девочки посасывают коктейли, сын мэра почти не сводит с нашей троицы глаз.
— Отпусти, — цежу сквозь зубы, пока Артём делает заказ, даже не смотря в меню. Ему все равно, есть то, что он хочет, у них на кухне или нет. Девушка быстро и испуганно чиркает в блокноте заказ.
— Посиди с нами.
Игорь говорит тихо, но я слышу, а еще чувствую, как его дыхание обжигает шею, вздрагиваю, предпринимаю вновь жалкие попытки отстраниться. Если я сейчас дам слабину, проглочу все их пошлые шуточки, то с той порядочной девочкой моего сознания я уже не смогу договориться. Она и так махнула на меня рукой, как на пропащую и отвернулась.
— Я хочу уйти, — говорю громче, а Громов продолжает вести по шее носом, как зверь, глубоко втягивая воздух. — Вы испортили мне вечер, а вместе с ним и перспективу стать первой леди Южно-Сахалинска.
— Ты точно пила только чай?
Шульгин открывает чайник, заглядывает внутрь, принюхивается. Со стороны выглядит смешно. Потом смотрит на золотую молодежь, ухмыляется, я сама удивляюсь реакции девушек на него.
Вот совсем недавно они лениво потягивали коктейль, а сейчас они, как два кролика под гипнозом, смотрят на удава, облизывая губы. Медленно поворачиваю голову, Громов совсем близко, но он тоже смотрит на них, а я просто теряю дар речи.
Вот как у них это получается? Я что, тоже так выглядела со стороны в клубе? Как безвольная овечка? Просто бери и веди на убой.
— Не вижу здесь мэра, одни малолетки, — голос Игоря у самого уха.
— Сын мэра.
— Кто из них?
— Самый смазливый.
Гипноз все продолжается, совсем немного, и девочки начнут раздеваться, раскладывая себя перед мужчинами, сидящими рядом со мной во всей красе своих молодых и упругих тел.
У меня еще была жалкая надежда, что они переключатся на них. Но все равно где-то глубоко в сердце царапало странное чувство и подкрадывалось самое противное — разочарование. Всех этих внезапно вспыхнувших эмоций в принципе не должно было быть.
Как по щелчку пальцев мужчины теряют к девочкам всякий интерес, вновь переключаются на меня, мотыльки внутри одновременно срываются с места, сердце ухает в груди.
— У тебя даже не надо спрашивать, о чем ты сейчас думаешь, и так все ясно. Не люблю малолеток.
Шульгин смотрит почти черными глазами, проводит пальцами по моим щекам, задевая нижнюю губу. Я опять не вижу его зрачков и чувствую лишь его прохладную кожу своей.
Мужчины до того разные. Как лед и пламя. А я между ними. С комплексом жертвы, который я думала, что вытравила из себя давно.
Артём совсем другой, не такой, как Громов. От него за километр несет опасностью. Шульгин нестабильный, только недавно была сексуальная агрессия, а сейчас он подвисает на моих губах, долго разглядывая их так, что я перестаю дышать.
— Смотрю на твои губы, а торкает хлеще дури.
Надо уходить. Бежать. Далеко, очень далеко.
Снова прятаться в свою нору и выпускать яд сарказма в сторону любого, кто может нарушить мое комфортное одиночество.
Не подпускать никого из них к себе. Но Артём наклоняется ближе, чувствую его дыхание, Игорь перебирает волосы, знаю, он смотрит, от этого по спине бегут мурашки.
А еще наверняка на нас глазеет весь зал. Это как начало фильма для взрослых, вот сейчас они разложат меня на столе и будут трахать, пока оператор не скажет: «Стоп. Снято».
— Ваш заказ.
Наши гляделки прерывает официантка, вздрагиваю. С большого подноса на стол выставляются тарелки, бокалы, бутылку виски, а около меня появляется коктейль.
Гимлет. Мне даже не надо угадывать.
— Приятного, аппетита, скоро будет горячее.
Официантка не на мужчин, лишь кидает на меня взгляд и быстро уходит. Виски разливается по бокалам, звон приборов. Смотрю, как Игорь берет несколько ломтиков строганины, откусывает хлеб.
Звери. Дикие. Опасные.
Сейчас они наедятся, а потом захотят размножаться. Примитивные инстинкты всегда преобладают и чаще берут верх над разумом. За последние четыре дня я в этом убедилась сама.
— Якут подвел, ни хрена не подготовил как надо. Почему я вечно разгребаю чужое дерьмо? Почему нельзя найти нормальных спецов, которые хоть что-то соображают в деле?
— Я поднял процент за неудобства, все хорошо, Тёма.
— Неудобства? Это ты называешь неудобства? Я сделал все сам, им элементарно надо было только подготовить счета и несколько десятков левых фирм.
— Компенсация хорошая. Крис, ты любишь бриллианты? — Игорь обращается ко мне, уже принесли горячее, а я так и сижу между ними, как в клетке с тиграми, которые жрут сырое мясо.
Я не хочу ничего слышать. Я и так увидела лишнее.
Люблю ли я бриллианты? Не могу ответить, у меня их никогда не было, за все мои двадцать семь лет мне было точно не до любви к бриллиантам.
— Нет. Кстати, вами интересовался один мужик, — перевожу тему.
— Что за мужик? — Громов перестает жевать и, забыв о бриллиантах, внимательно смотрит на меня.
— Неприметный такой, в коричневом пиджаке. Визитка лежала на столе.
Тарелки сдвигаются в сторону в поисках бумажного прямоугольника. Наконец находят, Игорь читает, а потом крутит ее в пальцах.
— Кто там?
