Решение созрело мгновенно. Вытянув вперед руки, я крепко ухватилась за его ягодицы, когда он двинулся вперед и слегка замер, погруженный до упора в свою новую подружку. Причем постаралась свои острые ноготки не скрывать, а выставила их вперед. Жест у меня получился очень резкий, все десять ногтей впились в мягкую (оказалось, очень приятную наощупь, шелковистую и горячую) кожу.
Вонзившись, я громко сказала:
— Ух, какие булочки!
Что было дальше! Полный бедлам! Девица под Артуром взвизгнула от неожиданности и рванула в сторону, позабыв, что между ними установлена эрегированная связь. Эта самая связь, будучи заставлена врасплох, едва не сломалась: она ведь в таком напряженном состоянии отлично поднимается, плоховато опускается и ещё хуже умеет влево-вправо. Теперь последнее и случилось: подружка Артура рванула направо, едва с корнем не выдрав ему «любовный жезл».
Сам мой спутник заорал, как будто я ему на задницу кипятка плеснула. Это было его первое (а может и не последнее) знакомство с моими ногтями, и жаль, что оказалось смазанным: когда подружка подавалась в сторону, Артур возопил ещё сильнее, и хорошо не матом. У него из глотки просто вырвалось «А-а-а-а-а!», и в подтексте было много матерных слов.
Чтобы не дать любовнице окончательно обломить ему ствол, Артур резко подался назад, и мои когти впились в его попец ещё сильнее, поскольку я не ожидала такого. Поспешно, пока мой спутник не успел обернуться, я убрала руки и рванула прочь из купе, под крылышко к проводнику. Влетела к нему и попросила меня «прикрыть, если вдруг». Он чуть испугался и спросил, что случилось. Рассказала, и Саша от хохота согнулся пополам, прислонившись лбом к двери. Мне только теперь стало смешно, как я представила эту картину.
Просидев в укрытии минут сорок, я решила вернуться в купе. Внутри уже было всё убрано, царили покой и тишина. Артур с невозмутимым видом лежал на постели на боку, смотрел что-то на смартфоне.
— Добрый вечер, — сказала я, усаживаясь на своё место. — Что-то рано ты лёг спать. А как же ужин?
— Спасибо, не хочется что-то, — ответил он.
— У тебя всё хорошо, ничего не болит? — спросила я, сделав участливый вид, хотя самой захотелось расхохотаться. Уж я-то знаю, почему он не сидит или не на спине лежит или на животе. Попец-то болит, представляю как! Я же как кошка в него вцепилась. А любовный орган… представить страшно.
— Скажи, а ты в купе не заходила примерно час назад?
— Нет, я была в гостях. А что такое?
— Да так. Ничего.
— Ну, нет так нет. Пойду, что ли, поужинаю. Отвернись, мне переодеться нужно.
Я сменила одежду, надев походный и чуть более нарядный, нежели вчера, костюм: джинсы, футболку и пуловер. Все-таки, когда ходишь по вагонам, в некоторых местах очень прохладно, да и мы всё ближе к суровому северу. Но коротать вечер одной не хотелось. Потому заглянула в купе к капитану третьего ранга по имени Константин (мы все-таки вчера познакомились, когда я заплетала косичку его дочке). Олечка отправилась с нами, и втроем мы чудесно провели время.
Когда я вернулась в наше купе, Артур всё ещё развлекался с телефоном. Вид у него был страдальческий: он явно отлежал себе всё, но встать и прогуляться не мог: видимо, передняя часть у него пострадала сильнее задней. Не знаю, что при этом чувствуют мужчины, но, кажется, очень больно. Глядя на своего спутника, я решила ему прозрачно намекнуть, отчего он в таком состоянии.
— Ты знаешь, Артур, — начала без предварительных слов. — Я тут вспомнила: у нас в детдоме мальчишка был по прозвищу Балабол. Говорил очень много. Так вот однажды, а мы уже тогда взрослые были, лет по 16–17, отчего-то решил этот Балабол мной всерьез заняться. Воспылал половой страстью. Под новый год где-то достал вина, выпил и полез искать приключений на свою жопку. Причем момент выбрал такой: мы с девчонками рукодельничали в классе, готовились к празднику. Шили малышне нашей костюмы зайчиков, лисичек. И тут входит Балабол.
Развязный, качается. Подходит ко мне:
— Вставай, — говорит!
Я, не ожидая ничего дурного, морщусь: от него воняет перегаром и сигаретами.
— Хочу тебя! — вдруг выпалил Балабол, схватил меня в охапку и давай слюнявыми губами целовать. Да так сильно прижался, не вырваться! Мне аж дышать нечем — залепил мне рот, ну, я и сделала то, что лучше всего умеют девушки, которым надо за себя постоять. Двинула ему коленом по яйцам. Он тут же отпустил и убежал, держась за свой кокошник. Знаешь, как ему потом кличку переделали? Был он Балабол, а стал Пустозвон, потому что бубенцами теперь звенеть мог.
Повисла пауза.
— Очень смешно, — пробормотал Артур. — И зачем ты мне это рассказала?
— Так, просто. Думала тебя порадовать. А то лежишь тут, грустный такой. Может, случилось чего?
— Всё в порядке, — сказал спутник и отвернулся.
Я ушла в душ, провела там чудесные полчаса, чувствуя себя очаровательной, красивой и молодой птицей, которой очень нужно помыть пёрышки. Пока стояла под тугими струями тёплой воды, проводя ладошками по телу и размазывая душистую пенку, даже немного пожалела о своем неблаговидном поступке. Артур, конечно, тот ещё кобель. И я вовсе не о том, что он без моего спроса (купе на двоих, между прочим) приволок сюда какую-то девицу и принялся с ней зажигать. Я про свою попку. Обидно, когда тебя вот так лапают, не имея на это права!
Но уж очень круто я с ним поступила. «Хотя пусть радуется, что только за попец ухватилась, а могла бы и за кокошник взяться. Он тоже так приветливо болтался там внизу», — подумала, и стало смешно. Хихикнула, но сдержалась. Услышит, сразу поймет, над чем я тут забавляюсь.
Вышла из душа, легла. Завтра вечером мы уже прибудем в славный городок Захолустинск, что затерялся на бескрайнем севере, среди тайги, у самого Полярного круга. Я перед сном почитала о нем немного. Ничего интересного, вся история укладывается в пару строчек: основали советские геологи, потом нашли нефть, теперь сосут, как не в себя.
«В этом кошмаре мне предстоит прожить месяц, боже!» — покачала я головой. Но куда деваться? Я же хочу построить карьеру в рекламном агентстве «Проспект». Значит, придётся идти вперед, ломая конкурентов. Вон, один рядом спит, с ободранной задницей и надломанной передницей. Представляю, как пострадал его самый крепкий орган — мужская гордость. У Артура он велик, самый крупный в организме.
На следующий день просыпаюсь, смотрю на часы. Вот я соня такая! Половина одиннадцатого! Завтрак проспала. Смотрю на койку напротив, Артура нет. Куда подевался, интересно? Хотя мне-то какое дело. Может, оправился от вчерашнего, и теперь очередную курочку топчет где-нибудь, петушок общипанный.
Стоило подумать о нем, как дверь открылась, и вот он, во всей красе. Сверкает гладко выбритой кожей лица, элегантен и строен, в прекрасном расположении духа. Улыбается:
— Доброе утро! Как спалось? О, вижу, вижу. Замечательно. Судя по припухшей мордашке и пятну на подушке, хмык!
Каком ещё пятну?! Блин… вот зараза. Точно. Есть у меня такая фишка. Если очень глубоко засыпаю, то, бывает, рот приоткрывается, и слюна капнет. Паразит такой, заметил! Переворачиваю подушку, удаляюсь в душ. Когда выхожу, на столе меня ждет приятный сюрприз: поднос с чашкой, бутербродами с колбасой и сыром. По купе витает умопомрачительный аромат кофе с молоком. Я аж глаза зажмуриваю от удовольствия.
— Кушать подано, Лика, — говорит Артур. — Прошу, наслаждайтесь трапезой. Это я для вас постарался. Когда завтракал, подумал, вы тоже захотите. Ну, а кофе — это вашему другу Саше недо спасибо сказать.
— Благодарю, — честно признаться, я растрогана. Сажусь и ем с большим аппетитом. Даже про вчерашние наши сражения позабыла. Оказывается, этот Артур не такой уж и муд… плохой человек! Да ещё, оказывается, и юморист. Рассказывает анекдот, правда не спросив, хочу ли услышать. Ну да ладно.
— В купе на нижней полке едет в столицу англичанка в соблазнительной мини-юбке. С верхней полки пожирает ее глазами жгучий брюнет с юга.
