Ведута не пыталась достать пистолет, широко распахнутыми глазами глядя, как подходили к ней двое в форме Имперской Гвардии. Здоровые гвардейцы, путинские ублюдки с сытыми широкими рожами.
– Что, сука, добегалась?
– Не стреляйте, – прошелестела Аня, представив вдруг, что она тоже лежит на земле, как Яшин, и таращится в небо стеклянными глазами. – Пожалуйста, не стреляйте.
Она зарыдала.
Гвардеец пнул труп Яшина, посмотрел в углубление под рельсом, присвистнул.
– Ни хуя себе. Взгляни-ка, Толян.
– Да нечего там смотреть. Ясно – берлогеры.
Толян вынул из кармана мобильник. Затренькал кнопками.
– Алло. Алексей Иванович, тут такое дело. На сто двадцатом двух задержали… То есть, тьфу. Девку задержали. С ней пацан был, так мы его успокоили. Да. Берлогеры. Взрывчатку закладывали. Что, Алексей Иванович? Так точно, Алексей Иванович.
– Ну, Толян?
– Иваныч говорит, пристрелить суку, – гвардеец сплюнул. – Надо же чего надумали, твари, военный состав долбануть.
Толян шагнул к Анне, замахнулся. Девушка вскрикнула.
– Ты хоть понимаешь, блядюга, что война идет. Твоя страна кровью обливается, а ты поезд собралась взорвать, сука.
– Да что с ней говорить, Толян. Завалить – да дело с концом.
– Погоди, Андрюх, я хочу хоть что-то до этой твари донести. Может, хоть перед смертью мозги прочистятся.
Толян снова повернулся к Ведуте, сжавшейся в комок, как намокший котенок. Она, дрожа, смотрела в раскрасневшееся от ярости лицо гвардейца.
– Война идет с нашими историческими врагами. Ты что, радио не слушаешь? Каждый поезд, везущий танки на фронт, приближает нашу победу. Наш Вождь…
– Путин – хуй, – вдруг отчетливо проговорила девушка.
Гвардеец словно бы получил пощечину.
– Что ты сказала?
– Путин хуй, – крикнула Аня и, закрыв глаза, заверещала, – Хуй, хуй, хуй, хуй!
– Да заткни ты ей пасть!
– Хуй-хуй-хуй-хуй, – зажмурившись, кричала девушка.
Выстрел.
«Я умерла», – подумала Аня, и тут же поняла, что мертвые не могут думать. Осторожно она разлепила веки.
Андрюха со снесенной напрочь макушкой, лежал рядом с мертвым Яшиным, над ними стоял Толян и удивленно смотрел на пистолет в своей руке.
– Что я наделал? – пробомотал он.
Посмотрел на Аню, повторил свой вопрос. Ведута испуганно затрясла головой.
– Н-не знаю.
Гвардеец сжал виски.
– О, черт, что же я наделал.
Мало-помалу самообладание вернулось к нему.
– Послушай, берлогерша, – он присел на корточки рядом с Анютой. Та невольно отстранилась.
– Да не бойся… Понимаешь, на меня что-то нашло… Я не хотел… Не мог тебя убить… Ты это… Ты красивая… Да, красивая. Я не смог.
Аня во все глаза следила за гвардейцем, и до нее постепенно дошла вся прелесть ситуации: этот здоровенный детина пожалел ее, просто так, как красивую девушку. Из-за нее он только что убил своего напарника.
Она разлепила пересохшие губы, сказала хрипло:
– Спасибо. Спасибо, что не убил меня.
– Что же мне делать-то теперь? – вслух размышлял гвардеец. – Я не могу вернуться… О, черт!
Он схватился руками за голову.
Аня осторожно отстегнула застежку на кобуре. Рука ее легла на рукоять пистолета.
– Что же делать? О, черт, – выл гвардеец.
– Слушай ты, урод.
Толян поднял голову.
На него пялился черный зрак пистолета.
– Что ты… Ах ты сука.
Анна смотрела на сраного путинца, разжигая в себе ненависть. В этой лопоухой стриженной башке одни лишь имперские лозунги и здравницы Великому Вождю. Его не переделать. Легче просто отключить эту башку от любой мыслительной деятельности. При помощи пули.
Гвардеец хлопал глазами, как теленок, ведомый на убой.
Ведута опустила пистолет.
– Поднимайся, путинская тварь.
Толян послушался, с ненавистью глядя на Аню.
– Умеешь управляться с детонаторами?
– Нет, – быстро сказал гвардеец.
– Тогда ты мне ни к чему.
Пистолет вновь уперся в лоб Толяна.
– У-умею, – заикаясь, заорал он. – Не стреляй, я умею.
Пункт 2
25 августа 2016 года
Военный грузовик полз по разбитой проселочной дороге где-то на окраине Империи. Солдат-шофер курил самокрутку. Из приемника лился голос (не понятно, мужской или женский), сообщающий об успехах Государства под Мудрым Руководством во Всех Отраслях.
– В Магаданской области собрано более миллиона центнеров зерна с гектара, – сообщил голос. – А теперь, как всегда по истечению часа, прозвучит Государственный Гимн.
Громыхнули фанфары. Солдат заерзал на сиденье. Он привык вставать, когда Кремлевский Хор пел (не пел, вещал) о Мудром и Сильном Вожде, о Стабильности и Процветании.
– Славься, Владимир, славься, Страна.
Солдат оторвал зад от сиденья, буквально повис на руле, пыхтя и отдуваясь. Машина заерзала, из кузова раздались недовольные выкрики. Но шофер терпеливо ждал, когда закончится Гимн. Краска залила его лицо и шею. На лбу выступил пот.
– Мы горди-имся тобо-ой.
Охнув, солдат упал на сиденье, выровнял ход грузовика. Вытер лоб.
– Ухххх!
Началась передача «Лейся, песня», шофер усилил громкость. Он был счастлив.
До Суркова (бывшего Новосибирска) оставалось не меньше часа езды. В крытом кузове грузовика находились два солдата – срочника и девушка-китаянка. Китаезу подобрали в тайге, и было непонятно, как она там очутилась. Но китайцы – Наши Добрые Друзья, и солдаты подобрали девушку. Тем более, что китаянка была красивая: стройная, поджарая. Верхняя пуговка гимнастерки расстегнута и из выреза выглядывают плотные белые сиськи.
– Как тебя зовут-то? – спросил солдат по фамилии Егоров.
Девушка взглянула на него: черные, раскосые глаза. Лицо неподвижное.
– Си Унь.
– Как ты в тайге оказалась? – «официальным» голосом осведомился второй солдат, Севко.
Китаеза вдруг усмехнулась.
– За шишками ходила. Кедровыми.
Солдаты недоуменно уставились на нее, потом расхохотались.
– За шишками ходила, – смеясь, выдавил Егоров. – Далеко ж тебя занесло, блин. От самого Пекина, небось, шуровала?
– От Харбина.
Китаеза скрестила руки на груди, вытянула ноги. Стройные, длинные ноги в обтягивающих штанах цвета хаки.
– Ребят, а вы куда едете?
– В Сурков.
Мрачное облачко набежало на лицо Си Унь.
– А тебе куда надо? – спросил Севко.
Китаеза не ответила, склонилась к ботинку проверить шнуровку.
– Так куда тебе надо? Черт!
В руке Си Унь блеснул маленький пистолет. Маленький, но выстрел из него оказался на удивление громким. Егоров завалился на бок. Во лбу – аккуратная дырочка.
