— На хрен ты появился в моей жизни? – не кричу, сдерживаюсь.
— Я уже говорил. Хотел увидеть.
— Увидел? Пока.
Разворачиваюсь, но уйти мне не дает все та же тяжелая рука, намертво вцепившаяся в запястье.
— Какая твоя цель? Приехал развлекаться со мной? Потрахался, а теперь обратно, к себе, обратно, руководить империей Туманова?
— Поехали со мной.
Думаю, что это шутка, смеюсь, но по его лицу понимаю, что это не так.
— Ты же сказал, что родственники…
— Я смогу тебя защитить. Тебя и Алину.
— Но…
— Поехали.
— Я…
— Саша, ты не счастлив, я видел твою грусть в турфирме, и в холле отеля, когда ты ждал меня. И на тех фото, что прислал мне детектив.
— Ты ничего не знаешь! – я все-таки кричу. Он следил за мной. Это неприятно.
— Не знаю? – он усмехается. – Тогда ответь мне, когда ты танцевал в последний раз?
Туше.
Стою и смотрю на него. Такого большого, надежного, непонятного.
Звонит сотовый. Хоть раз вовремя. Кидаюсь отвечать. Соседка. Ничего не понимаю. Бессвязный поток. Алина?!
— Какая больница? – у меня сердце уходит в пятки.
Моя дочь в больнице.
— Где она? – быстро спрашивает мужчина, когда моя рука с сотовым опускается, и уже ловит такси. Я называю. Лишь бы с ней все было хорошо, лишь бы все было хорошо…
Денис сам общается с медсестрами в регистратуре и сам находит палату дочери. Она плачет. Она такая маленькая на этой большой кровати. Кидаюсь к ней, обнимаю ее, стараясь не тревожить поломанную ногу. Потом беру ее личико в свои руки, целую носик, лобик.
— Папа, — она утыкается мне в грудь. Глупо улыбаюсь. Она впервые так меня назвала. – Мы играли, я упала, сломала ногу!
Я наклоняюсь и целую ее крошечные пальчики, торчащие из-под гипса.
— Ничего, малыш, все быстро зарастет.
Потом разговариваю с врачами. Они советуют оставить девочку на ночь, могла удариться и головой. Не могу иначе, конечно. Аля плачет снова, боится, что я уйду.
— Конечно, нет, доча, я останусь с тобой.
Когда она успокаивается, я оборачиваюсь к Денису. Он просто говорит:
— Выйдем?
Оставляю дочку на попечение медсестры. Идем на лестницу, становимся между этажами. Понимаю, что, скорей всего, мы больше не увидимся. В Россию я не вернусь. Ни за что на свете. И не потому, что боюсь мести родственников Туманова, таких же сумасшедших, наверное, как и он сам. Слишком много воспоминаний. Там Михалыч, Рината, ее ухажер, Витя, которого я зауважал после смерти. Погибли они по моей вине или нет… Быть может, не откажи я тогда Туманову, в самый первый день, не произошло бы всего этого. А, быть может, все было бы только хуже. Я только вчера заметил какого неправдоподобно голубого цвета вода в океане. Только вчера взглянул на небо и улыбнулся. Только вчера понял, что живу. Только вчера испытал оргазм, самый лучший в моей жизни, наверное, но уж точно не последний. Аличка в порядке. Я идиот, что совсем не уделял ей внимания. Я исправлю это, обязательно. В России я буду опасаться, жить в тени Дениса, который занял место Туманова, того, чье имя я хотел бы забыть навсегда. И сделаю это. Забуду. А сейчас… я хочу танцевать.
Становлюсь на носочки и целую Дениса в нос:
— Спасибо тебе большое. Прости.
Он все понимает. Такой понятливый. Это одна из лучших его черт.
— Возьми, — он протягивает мне сотовый.
Не понимаю, к чему он мне, но беру.
— Если вдруг… — закрываю ему рот ладошкой.
— Счастливого полета. И… пока!
Сбегаю по ступенькам вниз. Улыбаюсь. Наверное, беспечно, глупо, но мне хорошо. Черт возьми, я жив! После всего, я все-таки жив! Денис снова поднял меня со дна. Покупаю мороженое, сразу пять шариков. Они быстро тают, капают, руки и лицо липкое. Прохожие не понимают, почему я смеюсь. Захожу в супермаркет, покупаю дочке множество всяких шоколадок и конфет. С полными пакетами возвращаюсь к ней. Аля зевает, медсестра читает ей книжку. Увидев меня, она тянет ко мне свои ручки. Затем долго копается в пакетах. Выбирает шоколадку и с ней в руке засыпает. Целую ее в лоб. Некоторое время сижу рядом, но затем одно желание пересиливает. Иду по больнице, нахожу небольшой конференц-зал. Телевизор. Пульт. Музыка. Долго ищу нужное, но мне везет, у них спутниковое, я нахожу. По венам ток. Закрываю глаза и отдаюсь ритму. Наверное, мои движения неуклюжие, неловкие, но это все далеко. А близко я и танец, который становится продолжением меня. Нетренированные мышцы ноют через пару минут, просто не обращаю внимания, довожу дело до конца. Глубокий вздох, тишина и разрывающие ее через мгновенье громкие аплодисменты. Удивленно оборачиваюсь. У открытой двери сгрудилась половина больничного персонала. Вижу восхищение в их глазах, такое знакомое и незнакомое одновременно. Кто-то кричит «браво», кто-то поднимает большой палец вверх. Улыбаюсь, так искренне, как не улыбался за всю свою жизнь. И тут на меня опускается, словно большое горячее солнце, простое понимание того, что впереди меня ждет только хорошее.
Уверен, что так и будет.
