Отплёвываясь и протирая глаза, увидела куст и вцепилась в него мёртвой хваткой. Елисей отпустил меня, и теперь я раскачивался в свободном полёте. Рискнула посмотреть вверх. Отец лежал на животе у самого края и держал моего друга за ноги.
─ Эй, папаша, освободи мои конечности, я сам выберусь.
─ Какой я тебе папаша? Эх, была бы моя воля, не тянул бы тебя, а, наоборот, ускорения придал бы!
Тем не менее, Филипп отпустил Лесика, тот перевернулся и, как обезьяна, вскарабкался вверх.
─ Машка, тяни руку. Я поймаю!
Вот же идиот! Ну как я могла тянуть руку, раскачиваясь на хлипком растении.
─ Уйди. Я сам вытащу свою дочь.
─ Сами уйдите, папаша. Вы же не альпинист, а у меня подготовка кое-какая имеется.
Я наблюдала, как два здоровенных лося толкали друг друга у самого края, когда мой бонзой хрустнул и начал крениться вниз, разумеется, вместе с мои прекрасным телом. Я завизжала, пытаясь привлечь внимание к той, ради которой все собрались на холме этим восхитительным летним утром.
Мужчины среагировали быстро. Папуля крепко вцепился в капюшон ветровки Елисея, страхуя его от падения, а королевич в три прыжка оказался рядом. Как ни старалась, разжать пальцы я так и не смогла. Поэтому появилась наверху в обниму с деревом. Желание проститься с жизнью испарилось. Раз и навсегда. Ничего! Где наша не пропадала? Ещё повоюем!
Мы сидели втроём на вершине холма и пытались выровнять дыхание. Мой голеностоп вправили быстро и почти безболезненно. Можно сказать, я отделалась лёгким испугом. Поэтому и очнулась первой.
─ Я это… спасибо вам. Я так испугалась!
Мой биологический отец улыбнулся.
─ Всегда, пожалуйста.
─ К Вашим услугам, миледи! ─ Лесик вновь попытался притянуть меня к себе.
Фил зарычал.
─ Отвали от неё, парень. Я не шучу.
Скинув руку Мамонтова, я придвинулась к отцу ближе.
─ Он прав, Лёша. Ты езжай в столицу. Если передашь документы по назначению, будет здорово. Может, хоть что-то изменится в нашем болоте.
Елисей схватил меня за руку.
─ Маш! Что случилось? Я хочу, чтобы мы уехали вместе!
Я вскочила на ноги.
─ Вместе? Мы не можем уехать вместе. Мы вообще ничего не можем. И мы никогда ничего не сможем! У меня СПИД!
Я выкрикнула последнее слово, и почувствовала напряжение в воздухе. Тишина оглушала, сводила с ума.
Наконец, Лесик отошёл от шока. Поднявшись с мягкой травы, он поравнялся со мной и крепко прижал к широкой груди.
─ Мы справимся. Я покажу тебя лучшим специалистам. Если нужно, отвезу за границу. Ты не переживай, Машка, всё будет хорошо.
Я приготовилась разрыдаться, когда мой биологический родственник встал на ноги и кашлянул.
─ В общем так, молодёжь, никто ничем не болеет. Ошибочка вышла. Что-то с оборудованием произошло или с реактивами. Словом, Первореченск гудит. Там таких, как ты, дочь, липовых больных, полгорода собралось.
Я вытерла слёзы.
─ Что? Повтори, что ты сказал?
Фил подошёл ближе и обнял нас с Елисеем.
─ Ты здорова, Маша. И это правда.
Кажется, меня настиг нервный срыв. Известие о болезни я восприняла стойко, гораздо спокойнее, чем его опровержение. Я рыдала и не могла остановиться. Из груди вырывались булькающие звуки, руки дрожали, а в висках билось одно слово. Здорова! Здорова! Здорова!
Глава 19
Я сидела за накрытым столом и с наслаждением наблюдала за мужчинами, суетившимися у печи. Сообразив, что в холодильнике кроме молока и капусты ничего нет, представители сильного пола метнулись к соседу. И теперь непередаваемые ароматы кружили голову, как молодое вино. Я никогда не пила молодого вина, но вытянутая из глубин памяти фраза, очень кстати подходила к данной ситуации.
Лесик стянул фартук и уселся рядом в ожидании лапши из только-что-бегавшего петуха. Слава Богу, я не видела сию жар-птицу при жизни. Иначе, она бы просто не полезла в горло. Но птичку принесли голенькой, потрошённой, ничем не отличавшейся от тех, что лежали на прилавках городских магазинов. И теперь, спустя три часа, блюдо богов просилось в тарелки.
Королевич опустил руку под стол и нащупал мою коленку. Тёплая ладонь прошлась по бедру, поднимая подол платья. Я хотела убрать лапу наглеца, но сильные пальцы впились в ткань, грозя выдрать из тонкого шифона солидный клок.
─ Расслабься! ─ тихий шёпот раздался у самого уха.
Я взглянула сперва на отца, стоявшего к нам спиной, а затем на Змея, покинувшего ради меня Эдем. Змей широко улыбнулся.
─ Ну же!
Проще было сдаться, нежели привлекать внимание биологического родителя.
Миновав первый барьер в виде платья, Лесик столкнулся со следующим. Пальцы мужчины пробрались под кружево прозрачных стрингов и дотронулись до самого интимного места. Я чуть не вскрикнула, когда он легонько нажал на клитор. Его огромная рука оказалась на удивление нежной. Я почувствовала, как горячая волна прошлась по всему телу и сконцентрировалась под ладонью мужчины. Я немного развела бёдра и откинулась на спинку стула.
Вот же засада! Присутствие посторонних смущало, но так возбуждало! Я прикусила губу, боясь, что вскрикну и привлеку внимание отца. Искренне веря в то, что Елисей остановится на этом, попыталась убрать его руку. Не тут-то было. Опытные пальцы легко скользили по влажной слизистой, подбираясь к точке невозврата.
Неимоверным усилием воли, мне удалось вернуться в себя и, сжав зубы, выскочить из-за стола. Вылетев на улицу, аки пуля, набрала в ладони студёной воды из бочки и ополоснула лицо. Жар в теле не проходил. Странные желания требовали удовлетворения.
─ Мы в огород, папаша, за огурцами. ─ Елисей вышел из дома, весело насвистывая, и, взяв меня под локоток, потащил в огород.
─ Ты чего? Придурок? Какие огурцы в начале июня? Люди ещё картошку молодую копают, да морковку. Или ты решил, огурчики на грядках уже в банках растут?
Лесик не ответил. Втиснув нас между сараем и пустым курятником, он навис надо мной, обдав нереальным жаром.
─ Ты же хочешь этого! Только скажи, как?
Моё дыхание участилось.
─ Отпусти! Дурак!
Мужчина приподнял моё лицо за подбородок и легонько поцеловал, лишая остатков воли.
─ Так как?
Я посмотрела в нереально зелёные глаза.
─ А какие варианты?
Елисей чуть не завыл, прокручивая в собственной башке свои же эротические фантазии.
─ На четвереньки ты тут не встанешь. Места мало. А я люблю это делать сзади. Да и положить тебя некуда. Давай, Маш, я тебя на руки возьму и…
─ Остановись, развратник! Ты чего надумал? На четвереньки? Вот уж дудки. Да и лишаться девственности за сараем в мои планы не входит!
Лесик вытер лоб тыльной стороной ладони.
─ Так я и думал. Девочка. Машка, Машка! Что же ты со мной делаешь?
Я привстала на цыпочки и поцеловала недотёпу в губы.
─ Идём, петрушки нарвём. Не с пустыми же руками возвращаться!
Я ополоснула пучок в бочке с дождевой водой, а возбуждённый развратник опустил туда голову.
─ Что? Полегчало?
Мой странный любовник тряхнул мокрыми волосами.
─ Разговор не окончен, милая.
Мы обгладывали последние косточки, когда дверь широко распахнулась, и в горницу вбежал взъерошенный Егорыч.
─ Чего стряслось? Немцы в городе? ─ пошутил отец.
Бабкин дед позеленел.
─ Хужей, господа туристы. Вон, глянь, кого разведка запеленговала.
На стол упали две фотокарточки. На первой парни весьма бандитской наружности раздвигали густые заросли ельника прикладами автоматов. А на второй худой дрыщ, затянутый в кожу, с зализанными назад светлыми волосами пялился в бинокль.
Мы переглянулись.
─ Волкодавы губернатора. По мою душу явились.
Отец покачал головой.
─ Нет, дочка. Не по твою. По мою. Вот только как нашли?
Глава 20
Я не привык исповедоваться, но сегодня подвернулся, пожалуй, тот самый случай. Человек, которого я считал мёртвым, мой друг, мой компаньон, с которым мы прошли огромный путь, который на поверку оказался вором и предателем, воскрес и явился за мной.
