Собаки, заметив, что их миски полные, бросают кости и несутся к еде. Мишель делает шаг вправо, чтобы эти «монстры» не сбили ее с ног. Они набрасываются на свой корм, едят, слегка чавкая и довольно морщась, а мы смотрим на это. В какой-то момент Бакс поднимает голову и, высунув язык, резко проводит им по тыльной стороне ладони Мишель, тут же возвращаясь к своей еде. От неожиданности Мишель ахает и поднимает руку, но уже поздно. Бакс по-своему поблагодарил девушку за корм, и ему плевать на ее реакцию. А она переводит на меня взгляд, в котором плещутся страх и восторг одновременно.
― Можно я буду кормить их с тобой каждый день?
― Можно, ― киваю я. ― Идем, темнеет.
Я оставляю Мишель дома, а сам по привычке бегу осматривать территорию. В этот раз беру с собой собак, чтобы немного натаскать их и дать пошалить больше, чем они обычно делают это во дворе. Через час я возвращаюсь в дом. Мишель все так же сидит с ноутбуком на коленях и сосредоточенно рассматривает один из своих снимков.
― Я приготовила ужин.
― Спасибо, ― хриплю я и, сорвавшись, вылетаю из дома.
Присаживаюсь на ступеньках и упираюсь локтями в колени. Измотанные прогулкой собаки тут же ложатся с каждой из сторон, со стоном опустив свои большие головы на лапы. Сейчас, пробежавшись, тело снова наполнено адреналином, который стремительно курсирует в моих венах. После слов Адриана о том, что меня активно ищут, каждая вечерняя вылазка становится для меня прогулкой по минному полю. Я всякий раз жду, что кто-то из подонков мафии появится, словно из воздуха, и я должен быть готов не только защищаться, но и атаковать. И если раньше я мог делать обход пару-тройку раз в неделю, то теперь вынужден делать это каждый вечер. На мне теперь ответственность не только за мою жизнь, но и за Мишель. И если к своей я отношусь посредственно, то ее должен защитить ценой собственной жизни.
Пребывание Мишель в моем доме ― это проклятие и благословение. Я схожу с ума от одной мысли, что она может уйти. И в то же время у меня едет крыша, когда она рядом. Меня обволакивает ее запах, голос и взгляд. И в такие моменты, когда я на взводе, а тело вибрирует от напряжения и требует разрядки, присутствие рядом Мишель становится опасным. Для нее, конечно. Потому что я готов напасть и сожрать ее целиком, похлеще, чем это могли бы сделать мои собаки.
Я поднимаюсь с тяжелым вздохом и тащусь в дом. Потому что повел себя странно, когда Мишель предложила ужин. Черт, я думал в тот момент совсем не о еде. Не пищей я хотел полакомиться, а тем, что могло мне предложить женское тело. Конкретно ее тело. А ведь нам еще предстоит эту ночь спать вместе. На кровати, на которой я не раз передергивал с мыслями о ней. Хватит ли мне здравого рассудка не взять ее силой этой ночью?
Глава 14
Я прохожу прямиком на кухню, стараясь не смотреть на Мишель. Открываю поочередно три кастрюли и хмыкаю.
― А ты разгулялась.
― Ты много бегаешь, тебе нужно хорошо питаться.
― Да я неплохо делал это и до тебя, ― отвечаю, накладывая в тарелку еду. Слышу шаги позади, и тело снова напрягается. Я как будто жду нападения от Мишель. Хотя был бы не против такого поворота событий, но нам это вряд ли светит. По крайней мере, сейчас.
― Неплохо ― это ты называешь готовые обеды для микроволновки? У тебя ими забита вся морозилка.
― Ах, точно, ты же у нас любишь свежую пищу, ― стону я со смехом.
― Да, потому что вот та гадость, которая у тебя там в изобилии, ― она тычет пальцем в сторону холодильника, ― сведет тебя в могилу примерно к сорока годам.
― О, так у меня еще осталась пара лет, ― отвечаю ей и подмигиваю, а Мишель картинно закатывает глаза.
― Просто… не ешь это дерьмо.
― Ты еще не видела мою морозильную камеру.
Мишель застывает с пустой тарелкой в руке.
― У тебя есть отдельная морозильная камера?
Я киваю, закусив губу, чтобы не рассмеяться вслух от того, насколько комично сейчас выражение ее лица.
― Я хочу знать, что там хранится? ― спрашивает Мишель, слегка прищурившись, а я пожимаю плечами.
― Не знаю, заглянешь и определишься. Если тебе страшно, я могу пойти с тобой. Она стоит в кладовке сразу за кухней.
Глаза Мишель расширяются, а я уже едва держусь, чтобы не взорваться от смеха, но весь мой веселый настрой сбивают ее губы, которые приоткрываются и формируют идеальное «О». Как раз такая форма подошла бы моему члену. Блядь! Я резко перевожу взгляд на кастрюлю с соусом и щедро зачерпываю ложкой, а потом поливаю пасту.
― Осторожно, соус острый, ― предупреждает Мишель.
― Да похер, ― отвечаю грубо и иду со своей тарелкой к столу.
Мне, наверное, стоило положить еду моей гостье, но она и сама прекрасно справляется. Мне надо хотя бы пару секунд еще побыть вдали от нее, чтобы не представлять эти губы… ну, в общем, там, где им самое место. Вкус острой пищи немного отвлекает от развратных мыслей, и я наконец сосредотачиваюсь на ужине. Правда, из головы все равно не выходит вопрос о том, как мы будем спать вместе. Я мог бы лечь на диване, но он неудобный, и я точно знаю, что к утру моя спина будет болеть. С другой стороны, я прекрасно понимаю, что ищу причины для того чтобы оказаться с Мишель в одной постели.
Она садится напротив меня и принимается за ужин. Я стараюсь не смотреть на Мишель, пока мое тело окончательно не расслабится.
― Так мы… ― начинает нерешительно Мишель, и мне приходится перевести на нее взгляд, а там эти покрасневшие щеки. Сцепляю зубы, чтобы не зарычать. ― Мы все-таки будем спать вместе. ― Ее глаза внезапно расширяются, и взгляд становится такой невинно-испуганный. Господи, девочка, ты только делаешь хуже. ― То есть, мы будем спать в одной постели. ― Она выдыхает и зажмуривается, а потом шепчет: ― Все равно звучит с подтекстом.
― А ты хотела, чтобы так и звучало? ― хрипло спрашиваю я, а она энергично мотает головой.
― Нет, я хотела, чтобы просто было понятно, что мы… будем… проведем ночь… ― она машет рукой. ― Ну, ты знаешь.
Ох, мать твою, я-то знаю. Но давай сыграем в эту игру.
― Успокойся. Я же сказал, что не притронусь к тебе, пока сама не попросишь.
― Я не попрошу.
Я киваю, как бы подтверждая, что услышал. А у самого мысли одна грязнее другой. И хочется сделать ее ночь невыносимой. Хочется, чтобы она знала, что делает со мной. И я обязательно покажу ей это.
Мы заканчиваем ужин, болтая обо всем и ни о чем.
― Что ты делаешь со своими фотографиями? У тебя их много.
― Ты лазил в мой ноутбук? ― Я неопределенно пожимаю плечами, и этого ответа достаточно. Я и так не слишком разговорчив, а Мишель вынуждает меня постоянно с ней общаться. Хотя мне, как ни странно, и самому хочется. Но больше я люблю слушать ее мелодичный голос, представлять себе мир таким, каким она его видит. Не дождавшись внятного ответа, Мишель продолжает: ― Я продаю свои фотографии на фотостоках. Их покупают и используют для блогов, артов, оформления каких-то страниц в интернете. В общем, повсюду.
― Ты видела свои снимки в действии?
― Пару раз натыкалась на блоги, в которых были мои фотографии. Такое интересное чувство испытываешь при этом. ― она улыбается.
― Какое? ― Мне хочется знать о ней все. Каждую ее мысль и мнение.
― Как будто существуешь не зря. Как будто не просто так делаешь что-то, а приносишь пользу.
― Ты существуешь не зря, ― говорю я, а Мишель внимательно всматривается в мои глаза.
― Почему ты это сказал?
― Потому что это правда.
Мишель еще пару минут сверлит меня глазами, видимо, ожидая продолжения, но я молчу.
― Ладно, я наелась.
Она поднимается из-за стола, моет тарелку под моим пронзительным взглядом, а потом поворачивается ко мне. Мишель мнется.
― Ты покажешь мне комнату?
― Наверху. Вторая дверь слева.
― А ванная там есть?
― Конечно.
― Тогда я пойду за вещами в подвал и в душ. ― она делает несколько шагов из кухни, а потом останавливается и снова смотрит на меня. ― Не закрывай, пожалуйста, дверь в подвал, когда я там буду, ― тихо просит она. Я киваю. Убедившись, что мой ответ положительный, Мишель покидает кухню.
