Встав, Торп снял пиджак. Затем он снял запонки, положив их на тумбочку. Он кинул рубашку поверх пиджака у подножия кровати. Затем он проверил карманы своих брюк. То, что ему было нужно, все еще оставалось внутри. Вздохнув, он повернулся к Калли.
– Сними халат, дорогая. Раздвинь ноги.
Ее пальцы дрожали, когда она развязывала узел на талии. Изящно изогнувшись, она стянула его с тела, взяла шелк в руку и позволила ему растечься на полу. Торп никогда до конца не примет то, насколько Калли прекрасна, и внутреннюю реакцию, которую она вызывает у него каждый раз, когда он приближается к ней.
Калли медленно раздвинула бедра. Его сердце сжалось. Строго говоря, он должен уйти и оставить ее нетронутой, пока она официально не разорвет отношения с Шоном. Касаться чужой сабы не этично. Тот факт, что он подозревал Киркпатрика во лжи, не имел отношения к делу. Торп понял, что, возможно, он убеждает себя, что это смягчающие обстоятельства, потому что он так сильно хочет Калли. Но он не мог заставить себя волноваться об этом. Вероятно, это был его последний шанс убедить ее остаться. Если ему придется рискнуть своей репутацией в сообществе БДСМ, чтобы защитить ее от человека, который может ее убить или запереть в тюрьме, пусть будет так.
Ее обнаженная киска блестела перед ним, розовая, опухшая и дразнящая. Даже если бы Калли осталась в «Доминионе», эта возможность, вероятно, не представилась бы снова. Если бы она не была с Киркпатриком, она была бы с кем-то еще. Калли не собиралась проводить свою жизнь в одиночестве, и он не должен наказывать ее из-за того, что сам смирился с одиночеством.
Торп отказался бы принять это от нее сейчас, но он с удовольствием бы сам отдал всё.
Он опустился на кровать между ее ног. Она неотрывно смотрела на него, но он услышал ее вздох. Когда он накрыл ее бедро рукой, она вздрогнула. Затем Торп взял ее другое бедро в руку и притянул ее ближе, чтобы киска оказалась прямо напротив его губ.
– Торп, ты сказал…
– Я предложил, – исправил он, – ты не диктуешь условия, Калли.
– Я знаю, – она дрожала под его руками.
– Это проблема, дорогая?
Калли согнула колени, корчась, беспокойно подняла бедра.
– Ты делаешь мне больно.
Торп не мог не улыбнуться.
– Ты делаешь со мной то же самое. Расслабься.
– Конечно.
– Всегда поперёк, – упрекнул он ее. Но это было частью ее очарования.
Пока она не успела ответить, он зарылся ртом в ее киску и начал ласкать Калли так сильно, как мог. Он мечтал о ней. Аромат любимой женщины заставлял его желать ласкать её бесконечно долго из дня в день, целую вечность. Но тот момент, когда он коснулся ее языком, был словно наслаждение деликатесом, который он бесконечно хотел. Как сама Калли, ее киска была сладкой, терпкой и мягкой... лишь с каким-то намеком на что-то, что он не встречал ни у одной женщины. И сомневался, что еще встретит.
Ее мягкий вздох добрался сразу до его члена, он поднялся на локти, его пальцы раздвинули припухшие складочки. Он ударял ее твердый клитор нежными ритмичными движениями, сосредоточившись на возрастании ее потребности. Ее кожа стала розовой. Она хваталась за простыни дрожащими пальцами. Ее бедра двигались в ритм с его движениями. Ее вздохи превратились в стоны.
Оторвав от нее губы на мгновение, он щипнул ее за бедро и осторожно прикоснулся к набухшему клитору.
– Приятно, дорогая?
– Да, – Калли трепыхалась под ним. – Пожалуйста... еще.
Торп улыбнулся, желая доставить ей удовольствие. Он снова приник к ней, раздвигая языком ее сердцевину. В этот раз он не стал медленно ласкать ее плоть. Он схватил ее, впился в клитор, погружаясь глубже в удовольствие, безмолвно подводя ее к оргазму. Раз у него был шанс вкусить ее, он планировал подтолкнуть ее к самому краю, захватить власть, снова вдохнуть в нее эту силу, чтобы она никогда не забыла эту ночь.
Ее стоны участились, поднялись на октаву. Под его руками ее бедра дрожали. Тело напряглось. Ее пальцы проникли в его волосы и потянули. Дрожь прошла по его позвоночнику. Она была настоящей бестией, активной любовницей, которую он хотел бы снова и снова.
И если Торп не перестанет думать об этом, то сорвет штаны и выяснит сам. Оставаться в таком состоянии и заставлять ее чувствовать себя ценной было важнее, чем трахнуть.
Торп скользнул в нее двумя пальцами. Ох, черт, всегда ли она была такой тугой. Он неохотно отдавал должное Киркпатрику за то, что тот так долго продержался. Оказаться в маленькой изнемогающей киске Калли было одной из его любимых фантазий. Когда он был одинок и уставал от женщин, которые были в «Доминионе», потому что они прочитали какую-то чертову книгу, не имея ни малейшего представления о том, что на самом деле означало подчинение, он бежал в душ, дрочил и представлял ее.
Осторожно прощупывая Калли, он быстро понял, в каких местах она чувствительна. Податливое тело и умоляющие всхлипы выдавали ее.
Он начал двигаться старательнее, вкушая ее, словно сочный фрукт, трахая ее пальцами и языком, и желая во имя дьявола, подняться и взять ее.
– Торп!
Она просила у него разрешения. Ее голос был наполнен мольбой. Этого желала ее опухшая киска. Ее сжавшиеся пальцы. Ее пятки, утопающие в матрасе по бокам от него.
Блять, да. Он собирался заставить Калли разбиться на маленькие кусочки перед ним. И он собирался наслаждаться при виде нее – на этот раз для него и только для него одного.
Сжав пальцы внутри нее, Торп пробрался к ее телу, целуя и покусывая ее живот, нижнюю часть ее груди, соски, шею и пышные губы. Боже, он вечность не целовал ее и так сильно скучал. Он хотел утонуть в ней, взять ее, взволновать ее, удовлетворить ее.
Он хотел обладать ею.
Это, блять, невозможно.
У них есть здесь и сейчас. Завтра... он понятия не имел, что случится. Он всегда контролировал все вокруг себя. Но он не мог контролировать Калли и будущее. Этот факт раздражал его, как ничто другое.
Торп погружался все глубже в ее рот, пробираясь в ее пухлые губы, чтобы обвить языком ее и захватить каждый кусочек ее сладких стонов. Он сам застонал, прижимаясь телом к ней и медленно отрывая пальцы от ее киски, позволяя им парить над ее клитором, который нуждался в его ласках больше всего.
– Руки над головой, дорогая.
Калли подчинилась, даже на мгновение не остановившись.
– Пожалуйста, ты мне нужен...
Он был нужен ей, но не так, как она просила. Ей нужны ограничения, которые он однажды ей предоставил. Он остановился, потому что она обратилась к Киркпатрику. И он не боролся за нее. Теперь она стремилась покинуть его навсегда.
«Ты всего лишь получаешь то, что заслуживаешь».
Отбросив насмешливый голос, он сунул руку в карман и вытащил наручники, которые спрятал там. Прежде чем она поняла, что случится, он надел наручник на ее левое запястье, поднятое над головой. Другой наручник он с лязгом зацепил на металлическом каркасе спинки ее кровати.
– Что ты делаешь? – спросила она, дергаясь и хмурясь.
– Посмотри на меня, – он потребовал, касаясь ее клитора. – И не отворачивайся. Поняла?
– Да. – Ее голос дрожал. Тело извивалось. Глаза умоляли.
C твердым, как железо, членом, Торп вздохнул и впился в ее глаза.
– Прими удовольствие, которое я даю тебе как клятву, любимая. Если ты оставишь меня, я буду охотиться за тобой. Не найдется места, где ты спрячешься, где я не смогу тебя найти. Я никогда не перестану искать. Я никогда не сдамся. Я никогда не отпущу тебя, когда могу спасти тебя.
– Торп, не надо… Ты не можешь…
Он прервал ее, аккуратно касаясь ее клитора двумя пальцами, пощипывая обе стороны маленького бутона, а затем попеременно касаясь сверху.
– Нет, я могу. Я сказал смотреть на меня. Сейчас, – потребовал он, – кончай!
Ее глаза стали головокружительно синими, расширяющимися с каждым вздохом, подчеркнутым красным румянцем на щеках. Он не дал разрешения Калли, но она все равно закричала. Крик зазвучал в его ушах, отразился эхом от стен и, несомненно, прокатился по коридору. Это продолжалось и продолжалось, ее тело содрогалось, и клитор под его прикосновением превращался в комок, а затем снова и снова пульсировал.
