Я занимаю свое место среди моих временных коллег, пью смело шампанское… И оно моментально бьет в голову.
Пить я не умею. Никогда не умела. Пару раз в универе пробовала, еще с тогдашней подружкой Лолой, но это закончилось печально. Особенно, во второй раз, когда нас занесло в ночной клуб… Хорошо, что Зубов, про которого я тогда еще не знала, что это — Зубов, спас…
Взгляд как-то сам собой находит мрачную фигуру безопасника. Он стоит далековато, опять рядом с той научной дамой, явно расцветшей от непривычного мужского внимания. А, может, просто поддавшей неплохо.
Он разговаривает, подливает ей галантно вина… И смотрит на меня.
А я опускаю ресницы, почему-то смущаясь. Причем, не так, как с Хохловым, потому что там только игра, холодная и циничная. Нет, я смущаюсь по-настоящему.
И почему-то вспоминаю ту ночь, когда он спас двоих тупых малолеток от пьяных парней, уже, практически, запихавших нас в машину.
Его стремительно приближающуюся из темноты огромную фигуру, ровный, насмешливый голос…
И волчий взгляд.
Он так на меня смотрел!
«Он уже тогда на меня смотрел!» — неожиданно приходит осознание.
Да, точно!
И в машине, когда в первый раз вез нас из общаги, опять же, после приключения с неуемной Лолой. И потом, когда от клуба по домам развозил… Не просто так он Лолу первой высадил… Не просто так…
На самом деле, это не я его соблазнила, хотя, технически, все выглядело так, будто я предложила себя, а он не отказался.
Но нет!
Он меня хотел. Все то время, что мы общались с его, так называемым, «братишкой», все то время, что я сохла по нему, с ума сходила, в снах развратных видела и мучилась из-за того, что меня не замечают.
А меня — замечали! Очень даже замечали!
И потому и не отказались, когда сама пришла. И сама положила его руку себе на… Ой, не стоило вспоминать, куда я его пальцы положила! Теперь в этом самом месте — потоп!
Я торопливо отпиваю еще, пытаясь затушить жар в горле. И надсадно кашляю. Потому что коварный Хохлов мне налил в бокал из-под шампанского коньяк.
Вот у меня глаза на лоб и лезут, со слезами и расфокусировкой.
— Ох, Катенька, что с вами? Что случилось? — суетится рядом Хохлов, пока я кашляю и смотрю на него взглядом серийного убийцы, загнавшего свою юбилейную жертву.
— Аллергия, — наконец, выхрипываю я.
— О, а у вас лекарства с собой? Это на шампанское, да?
Я торопливо отхожу из-за стола, подавив в себе гнев с всеми ему сопутствующими, извиняюсь перед коллегами и спешу на выход. Хохлов трогательно поддерживает под локоток, мелет какую-то чушь, предлагает подвезти до дома…
Я иду молча, борясь с желанием засветить ему по сладкой роже. Кулаком. Как Машка учила.
Потому что его намерения вполне очевидны. И на редкость тупы и гадки.
Очень хочется выйти из себя и показать мерзавцу, какими бывают хрупкие девушки.
Но нельзя. Я в образе. Нельзя. Катя, НЕЛЬЗЯ!
За дверью зала я намереваюсь, наконец, отлепить настойчивого, явно попутавшего все берега, ухажера и уехать домой.
Я уже прихожу в себя, коньяк на шампанское дает неожиданно приятное послевкусие и желание что-то сделать. Такое… Например, засандалить этой твари сандалей. По морде.
За всех обиженных женщин, и в первую очередь, за его жену.
Но держусь, никуда не денешься.
— Катенька, я сейчас… Я на машине… — суетится не подозревающий о том, что я его уже мысленно расчленила, разложила по пакетам и закопала в разных местах Воробьевых, Хохлов.
Смотрю на его красную рожу, прикусываю губу и серьезно склоняюсь к тому, чтоб пойти на поводу у своих желаний… И тут за спиной раздается знакомый грубый голос:
— Вы выпили, Сергей Владимирович. За руль нельзя.
Мы разворачиваемся.
Зубов стоит близко, сумел подобраться, надо же! И внимательно разглядывает нас.
Меня, с красными щеками и горящим жаждой мщения взглядом. Хохлова, с бегающими глазками и мокрыми от постоянных облизываний губами.
Его руку, интимно лежащую на моем плече.
Мне чудится, или у Зубова реально подрагивают ноздри? Ух, словно зверь хищный! Заводит…
Катя, стоп.
Тебя коньячок завел.
Домой.
— Спасибо, я на такси, — выворачиваюсь из-под лапы Хохлова.
— Я провожу, — подрывается тот, но Зубов становится у него на пути:
— Вас Васильев спрашивал только что. Хочет порекомендовать… Я не особо понял, куда и кому, но хвалил…
— О! — глаза у Хохлова сразу становятся еще более масляными, чем при взгляде на меня, — наверно… О… Катенька, не прощаюсь! Я вечерком наберу…
— Э-э-э… — изумляюсь я подобной перспективе, но ничего ответить не успеваю.
Хохлов исчезает за дверью, а я…
А меня несет неведомая, хотя, о чем это я? Очень даже ведомая!
Меня несет ведомая сила в сторону…
Причем, так быстро и бесшумно, что я сообразить ничего не успеваю.
Только смешно перебираю ногами, хватаю воздух ртом… И через мгновение оказываюсь в первой, мать ее, позиции!
То есть, я, Зубов и пустой кабинет.
Что-то часто повторяться стало… Не к добру…
Я вырываю резко руку из мощного захвата, смотрю на Зубова…
И пугаюсь. Сердце екает болезненно … и сладко.
Его глаза совсем ненормальные. Черные и злющие до ужаса.
— Вечером, значит, наберет… Да?
И голос его тоже — черный и злющий.
Попала я, кажется…
Sclex_SplittingIntoSections_601186_11_begin
Sclex_SplittingIntoSections_459155_11_begin
Sclex_SplittingIntoSections_348277_11_begin
Sclex_SplittingIntoSections_309165_11_begin
Sclex_SplittingIntoSections_514151_11_begin
Sclex_SplittingIntoSections_134104_11_begin
Sclex_SplittingIntoSections_443373_11_begin
Самый лучший подарок на Восьмое марта
Sclex_SplittingIntoSections_443373_11_end
Sclex_SplittingIntoSections_134104_11_end
Sclex_SplittingIntoSections_514151_11_end
Sclex_SplittingIntoSections_309165_11_end
Sclex_SplittingIntoSections_348277_11_end
Sclex_SplittingIntoSections_459155_11_end
Sclex_SplittingIntoSections_601186_11_end
— Слушай, Зубов, а ты меня хотел тогда? Ну… Когда мы только познакомились?
Очень, конечно, своевременный вопрос, учитывая обстоятельства.
Стою я тут, понимаешь, в полутемном кабинете, в компании грубияна, невоздержанного на распускание лап. Да еще и взгляд у него дико злобный. Того и гляди — по стене размажет…
Стою и вопросы личного характера задаю. Неожиданные такие.
Ну, что тут скажешь? Когда я в подпитии, то могу быть неожиданной. Два раза проверяла, да.
Зубов почему-то сначала теряет весь свой боевой напор, изумленно моргает, выглядя при этом не большим и злым зверем, а добродушным мишкой, которого по носу щелкнули.
А затем хмурится.
Оглядывает мою незначительную фигуру внимательно, словно ищет подвох. А нет его, подвоха!
Есть мои скачущие белками мысли, такое же дикое сердце и дурная, немного пьяная голова.
Ну и ответ на вопрос хочется узнать. А то, кто его знает, когда еще окажемся в такой вот… Первой позиции?
— Ты какого это сейчас вспомнила?
Так, а это мы уже опомнились и рычим. Наверно, рука Хохлова на моем плече пошатнула наш хрупкий мир. Ну и слова его блядские…
Ой, Катя, а ты пьяненькая. Ругаешься. Хорошо, что про себя… Пока что.
— Просто подумалось сегодня… — пожимаю плечами, аккуратненько отхожу чуть дальше. Но резких движений не делаю.
С Зубовым, как с диким зверем. Резко нельзя, а то сразу инстинкт охотничий пробуждается во всей красе. Догнать и растерзать. Ну, или в моем случае, трахнуть…
От подобной перспективы в голове приятно шумит, низ живота пульсирует и сжимается. Тоже приятно.
Вообще, опьянение — неплохая вещь. Почему я раньше не практиковала?
Алкоголь делает женщину легкой и доступной… Легкодоступной, короче говоря… Дошла бы до этой мысли пару лет назад, может, уже и замужем бы была…
