— Дим, я всё ему рассказала. — Призналась и замерла, Дима тоже дыхание задержал, пальцы ощутимо впились в мою спину. — Борису Аркадьевичу.
Ещё не больше секунды он молчал прежде чем выдохнуть. Не облегчённо, но и обречённости я не почувствовала. Коснулся губами моих волос на макушке, а потом, так легко, словно напасти отгоняя, провёл по всей длине волос, останавливаясь на пояснице, чтобы прижать меня к себе.
— Я знаю. — Проговорил в подставленную щёку.
— Прости, я… я должна была что-нибудь сделать…
— Тише. — Посмотрел на меня внимательно, чуть отстранив, взял лицо в ладони. — Всё хорошо. Всё правильно. Ты молодец. — Коснулся губами носа и тут же внушительно посмотрел. — Ты всё правильно сделала, я горжусь тобой. Я не прав был, он действительно имел право знать.
— И что теперь?
— Ничего.
Дима снова прижал меня к себе. Показалось, для того, чтобы его глаза не видела, но я старалась не заострять внимание на предчувствиях.
— Я разговаривал с ним. — Продолжил чуть позже. — Долго. Нам нечего делить.
— Но ведь не будет как раньше, правда?
— Не будет. Будет по-другому. — Успокаивающе поглаживал меня по голове и тихо нашёптывал. — Так, как ты захочешь…
И эта фраза, как стартовый рывок была мне необходима, я подобралась, взглянула на мужа с надеждой.
— Дим, я тут насчёт работы думала, зачем тебе всё это? Бизнес этот, руководящая должность. У нас ведь всё есть. Ты… ты художник, ты мыслишь иначе. Помнишь, знакомил меня с одним французом, ювелиром, говорил, что у него крупнейшая компания в Европе. Так вот, его люди недавно пытались выйти с тобой на связь, приглашали поработать в команде. Ты ведь об этом мечтал.
— Галя…
— Уедем, начнём всё с начала. — В азарте продолжала я, а Дима улыбался, я чувствовала это.
— Малыш, не сейчас. — Прижался губами к моим губам в нежном поцелуе. Провёл по ним языком, чуть раздвигая и вздохнул, вжимая в своё плечо, чуть раскачиваясь из стороны в сторону.
— Я ещё сказать хотела…
— Галя, детка, — выдохнул страдальчески, — всё будет так, как ты хочешь, но завтра. Я совсем немножко отдохну. Совсем чуть-чуть. — Попросил еле слышно и губами к макушке приткнулся. — А завтра с новыми силами…
— Хорошо. О том, что у нас будет дочка, я скажу тебе завтра.
Сказала и почувствовала, как мышцы каменеют, как руки сжимаются, а грудная клетка поднимается на вдохе.
— Что? — Возмутилась, упираясь в его грудь пальцами, но отстраниться Дима не позволил. — Не думал же ты, что твои подвиги в СИЗО останутся безнаказанными?
В уме я считала до десяти, а на деле пришлось пройтись и в обратной очерёдности, потому как соображал Дима долго, по-видимому, всю информацию ему действительно стоило выдать завтра и то, частями, небольшими порциями, приправляя их дюжиной хороших новостей.
Первое, что он сделал, так это носом о меня потёрся, вдыхая аромат волос, руки дали мне свободу, но ненадолго, буквально на несколько секунд, чтобы тут же прижаться к низу живота. Туда, где уже зародилась маленькая жизнь.
— Наверно в таких случаях стоит напомнить, что я тебя люблю. Правда?
— Только поэтому сказал? Потому что так принято?
— Нет, — усмехнулся, — потому что я действительно тебя люблю. И живу ради вас. Ты простишь меня?
— За что?
— За то, что всё так.
— Как?
— Неправильно. Детей в постели делают, а не в вонючей камере. Не сдержался, правда. Как представил, что ты действительно можешь от меня уйти… Не знаю, какими силами поверил, что это представление. Он не тронул тебя?
— Скорее, тебе посочувствовал, Дим. Всё хорошо. Главное, что ты теперь со мной. Ванька так скучал…
— Боря сказал он уже стоит.
— Да наш сын и пойдёт скоро, и если папа не перестанет работать день и ночь, то обязательно это увидит.
— Как ты там говорила? Бросить всё?
Короткий сдавленный смех поглотила ночная тишина.
Мы вместе шесть лет. Те самый шесть лет, которые пропустили. Я смотрю на свою семью, на мужа и детей, и не хочется верить, что всего этого могло не быть. Каждый день спрашиваю себя, такой ли я представляла эту жизнь? Да. Такой. С любимым мужчиной, с сыном и дочкой, с чужими родителями, которые стали мне как родные, приняв, пустив в свою жизнь. Это ведь хорошо, когда все счастливы. Когда живут одной большой дружной семьёй. И мы стали семьёй, ради нас, ради детей, ради успокоения души. Сегодня самый обычный день моей жизни. Домашние хлопоты, громкие крики и озорной детский смех, переполняющий дом — такие родные и любимые звуки, которые делают нас людьми. Счастливыми людьми.
— Я дома. — Донёсся громкий крик со стороны веранды. Дети, бросив свои занятия и уроки, бросились вниз по лестнице.
— Папа!
— Папа пришёл!
— А мы с мамой готовили борщ. — Гордо заявила Маринка.
— Папа, папа, а я сам собрал удочку. Ту, синюю, которую ты сказал будем вместе собирать. Пойдём вечером на рыбалку?
— Сначала борщ! Папа голодный!
— А потом на рыбалку! Папа, ты обещал!
— А потом ты повезёшь на курорт маму выгуливать новые наряды. — Спустилась и я с лестницы, спасая Диму от непосед.
— Внимание! Диктую распорядок на ближайшие три часа: борщ, — погладил по голове Марину, — уроки, — строго глянул на Ваньку. — Да, да, сын, уроки. Потом проверяем удочки…
— Это спиннинг.
— Да. Проверяем спиннинг и идём рыбачить. Егор уже и машину подготовил. Иди, посмотри, что он тебе купил. Марина, разливай борщ, будем есть.
А пока дети разбежались в разные стороны, прижал меня к себе, зажимая между зубами мою нижнюю губу.
— А потом мы отправимся выгуливать новые мамины чулки. — Провокационно лизнул губы, отпуская захват.
— Вообще-то я говорила о платьях. — Заглянула я в глаза, в которых при виде меня не остаётся и доли здравого смысла, не выдержала и расплылась в довольно улыбке. Да. Моё счастье выглядит именно так. Когда все вместе. И когда в доме живёт любовь.
Конец.
