— Она боролась, — глухим голосом прошептал брат.
Сглотнув тугой ком в горле, я не могу произнести и слова, прикрыв глаза лишь прижимаю ее к своей оголенной груди. Кажется, мои губы живут своей жизнью, медленно они покрывают поцелуями лицо любимой. В душе раздается крик горечи и потери. Прижав ее хрупкое тело к себе еще крепче, мне кажется, что я услышал едва слышимый всхлип.
«Жива», — уверенно пробилась мысль в голове.
Словно полоумный я стал нащупывать пульс.
— Что ты делаешь? — глядя на меня словно на тронутого, произнес брат.
Не обращая на брата внимания, я продолжаю нащупывать его, и вот словно в сказке мне стало мерещиться едва заметное неуверенное постукивание.
— Жива,- прошептал я прижимая ее еще крепче к себе стараясь согреть холодное тело возлюбленной.
— Ты тронулся, — неверяще произнес Леня, глядя, как я укладываюсь на кровать и прижимаю Лавру к себе.
— Помоги, — уверенно заявил я, указывая, чтобы он прилег с другой стороны.
— Ты точно тронулся, — повторил свою заезженную фразу брат, но все же прилег рядом, с другой стороны прижимая Лавру к себе.
Наши с ним руки на тесной узкой железной кровати соприкасаются, раздающийся скрип под нами заставляет усмехнуться, а лежащая между нами девушка вызывает лишь одни эмоции. Странное тепло, которое разливается внутри меня, пугает.
Чтобы отвлечься от диковинных мыслей, принялся внимательно разглядывать мирное, словно спящее лицо любимой. В какой-то момент мне показалось, что на ее щеках стал проступать румянец. Возможно, конечно, я сам себя убеждаю в обратном, но по другому не могу.
— Она жива, — прошептал брат, словно прочитал мои мысли, и теснее прижался к ней.
Глянув, как нежно и бережно он прижимает к себе Лавру, удивился, что в моей душе нет ни капли ревности. И сам этому удивился, что вот так спокойно я воспринимаю то, что ее обнимает и прижимает к себе посторонний мужчина. Словно прочитав мои мысли, наши с Леонидом удивленные взгляды пересеклись.
Леонид
Родственники Лавры оказались не так просты, но вспомнил слова дяди, что она помесь инкуба и ведьмы. Практически весь двор был засажен травой против существ, будто они ожидали кого-то. Глянув, как без проблем вошел во двор Артем, мысленно позавидовал. Я же словно прикованный не могу сделать и шага. Зову брата и вижу, как в нем происходит борьба. Указал в сторону жасмина, он наконец понял. Именно это растение раскрывает истинность чувств, намерений и желаний гостя.
Немало удивился, что он так легко преодолел свое желание и решил мне помочь войти. И как же нам тяжело придется, когда она выберет одного из нас. Отогнав от себя эту мысль, уверенно направился вслед за братом по узкой тропинке, вдоль которой растут лекарственные растения. Холодное помещение встретило нас гробовой тишиной, не предвещая ничего хорошего. Я словно слепой следую вслед за братом и онемевший стою, когда он приседает рядом с ней. Глядя на бесчувственное тело любимой, во мне словно в одночасье пропало желание жить. Прислонившись к холодной двери, я смотрю, как крепко прижимает ее к себе брат. Но во мне нет эмоций, они словно пропали. И лишь просьба отстегнуть ее привела меня в чувство. Наручники оказались дешевыми, они разве что зайца смогут удержать. С легкостью открыв их, я не перестаю наблюдать, как Артем согревает холодное тело Лавры, перемещается на кровать со словами: «Она жива». Он будто сошел с ума, я удивляюсь его вере, потому как во мне все мертво. Перед глазами продолжает лежать бездыханное тело любимой. Вместе с ней во мне все умерло, нет желания больше жить.
— Помоги, — уверенно просит Артем, и я повинуюсь.
Прижав к себе холодное тело Лавры, я молю Вселенную, чтобы она была жива, я прошу, чтобы забрали мою жизнь, я отдаю ей свое тепло. Глядя на мирное лицо любимой, пальцы дотрагиваются до ее тонкой кисти, где отчетливо проступает пульс.
— Она жива, — произношу и сам не верю в то, что говорю.
Прижимая ее еще крепче, мысленно отдаю ей тепло, наши с братом руки соприкасаются на узкой кровати. Встретившись с ним взглядом, удивляюсь, что мой зверь спокойно его принимает. В голове мелькает:«Что же дальше будет? Чем еще меня удивят наши отношения?». Но рой мыслей в голове отвлекает Лавра: громко вздохнув, она открывает глаза, они будто светятся при лунном свете демонической краснотой. Вместе с ней во мне вновь просыпается желание жить, от радости я крепко обнимаю ее. Покрывая ее лицо мелкими нежными поцелуями, боясь причинить вред любимой. Ее взгляд устремляется на меня, на лице появляется улыбка, и она сама накрывает мой рот в требовательном поцелуе.
Глава Двадцать пятая
Глава Двадцать пятая
Лавра
Постепенно жар уходит, уступая место безграничному холоду. Он жалит изнутри своими ледяными щупальцами, кажется, весь мир затухает во тьме. Я чувствую, что она тоже умирает, от того становится еще страшнее. Кажется, я давно себя не ощущала такой одинокой. Настолько привыкла к тому, что она рядом, что сейчас готова уступить ей свое место, лишь бы одна из нас выжила. Но мое желание тщетно, мы вдвоем погибаем, как одно целое.
Мужские тяжелые шаги дарят надежду для спасения одной из нас. Кто-то нежно и бережно подхватывает нас на руки, я ощущаю чужую руку на своей, что-то тяжелое громко падает на пол. Я не могу подать знак, что жива, мое тело словно превратилась в крепкий холодный мрамор. Лишь ощущаю тепло, оно будто дарит надежду, я, словно вампир, прильнула к нему, наслаждаясь.
Жар с обеих сторон окончательно вернул меня к жизни, я наполнилась жизнью, та часть меня, с которой я постоянно борюсь, вновь стала оживать. И я этому рада, пусть хоть одна из нас.
Слегка терпковатый резкий аромат, он будоражит, возвращает к жизни дарит надежду. Чудится знакомый родной голос: «Она жива», — он крепче прижимает к себе, будто укутывает крыльями. Внутри словно раскрывается цветок навстречу теплу, моему солнцу. С наслаждением вдыхаю манящий такой близкий родной аромат. Который почему-то смешивается с чем-то древесным, от чего все внутри начало трепетать от предвкушения. Набрав полную грудь прохладного воздуха, я открываю глаза, чтобы потеряться в темном омуте глаз. Я сама тянусь к его губам, накрывая их страстным безудержным поцелуем. Жизнь радостно бурлит во мне, и вокруг всё вторит этому безграничному счастью.
Легкое покашливание со стороны отвлекает. Повернувшись, я с радостью замечаю его, того, кого ждала, ради него я шла тогда в ночной клуб, а встретила… И вот тут-то я и задумалась.
— Ты, — повернулась, обращаясь к Леониду.
На мой возглас на лице босса расцвела улыбка.
— Тогда в клубе, — принюхиваясь, добавила слова полушепотом.
— Я, — продолжая усмехаться, нагло заявил он. Отодвигает край рубашки, показывая татуировку. Взгляд жадно следит за каждым его движением возле шее вырисовывается странная замысловатая татуировка, рука сама тянется к своей шее. вспоминаю вплоть до мельчайших подробностей события той ночи.
— Ты знал, — прошептала я, но так и не смогла скрыть обиды в голосе, чувствуя обманутость.
— Не все, — произнес Леонид, забирая мою руку и покрывая ее поцелуями.
— А ты? — развернувшись в сторону Артема, задаю вопрос.
— Искал тебя после той ночи, — произнес он.
Значит, искал! От его слов на душе радостно расцвела весна. Глянув на них двоих, не знаю, как поступить: ни одного из них не могу отпустить.
— Ты уже моя, — произнес Леонид, прижимая меня к себе крепче.
— Татуировка, — прошептала понимающе пряча разочарованный взгляд от Артема.
От мысли, что он сейчас уйдет, настроение медленно стало сползать вниз. Любить двоих — разве такое возможно? Желать двоих? Куда уж дальше падать вниз? Прикрыв глаза, я боюсь принять важное решение. Но и лишиться одно из них не могу. Уж лучше я уйду.
Приподнявшись с кровати я решила оставить их, приняв единственное для себя верное решение. Я не смогу жить без них, ни без одного из них. Удивительно, но моя вторая половинка согласна со мной. Не встретив сопротивления с ее стороны, хочу уйти. Но крепкие руки мужчин не дают нам это сделать.
