Поэтому я прикрываю веки и глубоко вдохнув, произношу то, из-за чего сердце рвет на части.
— Чтобы ты не сделала, мы никогда не будем вместе Слава, — произношу и, развернувшись, планирую покинуть ее комнату.
— Ну почему? Я же…чувствовала, что…нравлюсь тебе, — Слава впервые срывает на крик.
— Потому что я люблю другую, — вот и все…ухожу, тихо прикрыв за собой дверь.
Я чувствую ее душевную боль, раздирающею ее на части, слышу ее судорожные всхлипы и прерывистое дыхание, лбом прислонившись к двери ее спальни. Понимаю, что это жирная точка в так и не начавшем любовном романе. Она уедет через неделю за океан и начнет жизнь заново, без меня.
Это было моя проклятая ошибка напиться вчера и позволить себе лишнего.
Я не имею на нее право! Ей на хрен не нужны мои скелеты в шкафу и средний заработок, на который я даже не могу позволить купить ей достойный подарок. Слава, девочка ангел, которая заслуживает лучшего. Заслуживает дорогих подарков и фешенебельных курортов, а я не могу себе этого позволить.
Парень из бедного района с родителями-алкашами разве может стать когда-то миллионером? Звучит, как еще одна сказка…
Невозможная на существование.
СЛАВА
Светлая комната, освещение которой придает не только множество ярких лампочек на потолке, но и солнечные лучи, которые попадают в окно. Вскоре солнце начнет прощаться и его место займет луна, а на первом этаже нашего дома начнется шумный праздник. Никому не нужный, особенно мне. Но как воспитанная дочка, умница и красавица, я должна на нем присутствовать и показать самые лучшие манеры воспитания — вежливость, ответственность, пунктуальность.
Поэтому именно сейчас я сижу на мягком пуфике, обтянутом темно-фиолетовой замшевой тканью, и с нетерпением жду, когда мастер закончит свою работу.
Сегодня я выгляжу особенно эффектно, и мне это нравится. Макияж, подчеркивающий глаза насыщенно-зеленного оттенка, выделенные скулы и матовая помада на губах, цвета марсала. На голове идеальная укладка, собранная в низкий пучок, в то же время легкий беспорядок (а именно, торчащие пару прядок подчеркивают образ стервы).
Сегодня последний вечер, когда я его увижу и мне чертовски хочется, чтобы он запомнил меня именно такой. Уверенной, взрослой девушкой.
Девушка-мастер заканчивает работу, вежливо прощается, желает хорошего вечера и покидает мою комнату. Я встаю и направляюсь к шкафу, на дверце которого в чехле известного бренда на плечиках весит платье, а рядом в коробке, что находится на полу, туфли от Джимми Чу. На кресле, которое находится рядом, в бежевой коробке с алой лентой находится комплект нижнего белья. Аккуратно распускаю бант, с предвкушением поднимаю бархатную крышку коробки и завораживающим взглядом любуюсь на божественно красивый комплект из тонкого кружева.
Развязываю пояс халат, пальцами, едва касаясь груди, поднимаюсь к плечам и, зацепив воротничок, снимаю халат, позволяя ему, плавно скатится по обнаженному телу на пол. Беру трусики из тончайшего кружева и надеваю на себе, не забывая в зеркале оценить то, как они подчеркивают мои ягодицы.
— Когда-нибудь я обязательно надену весь комплект, — обещаю себе вслух и закрываю коробку бежевого оттенка.
Касаюсь собачки на молнии чехла и легким движением вниз, раскрываю чехол. Моему взору предстает ярко-красное платье из тонкого атласа, идеально подчеркивающее все изгибы фигуры. Берусь за плечики и аккуратно его вынимаю из чехла. Снимаю тоненькие лямки платья с мягких плечиков и надеваю на себя, обуваю туфли на тоненьких лямках.
В отражении зеркала я вижу всю ту же девочку Славу, все та же умница и красавица, только взгляд пустой. В нем только безразличие и желание сделать так, чтобы этот вечер отпечатался в его памяти навечно.
Открываю темно-синюю коробочку, подаренную папой еще в день рождения, и с улыбкой на лице достаю бриллиантовое колье, в комплекте к нему идут сережки-гвоздики. Завершив образ, смотрюсь в зеркало и остаюсь довольной.
Роковая шатенка в огненно-красном платье с разрезом выше колена, это невинность и страсть в одном флаконе. Что может быть более сногсшибательное?
Заговорщически подмигнув себе в зеркале, улыбаюсь и покидаю комнату. Не спеша, спускаюсь по дугообразной лестнице и уже на половине пути слышу звонкие голоса, которые принадлежат гостям. Морщусь, представляя, что в такой компании придется провести несколько часов. И я ведь хорошая дочь, поэтому сбежать, никак не получится. Надеюсь, что двойняшкам на данное мероприятие вход разрешен. Они хоть как-то скрасят вечер.
Ступаю обнаженной ножкой (благодаря разрезу) на последнюю ступень и слышу недовольный голос дедушки, который раздается прямо у самого уха.
— Слава, восемнадцать не двадцать пять, это что такое? — он глазами зыркает на мою ножку с идеальной депиляцией и поддает мне руку, потому что так гласят правила этикета, и потому что он мужчина.
— Это платье, дедушка, — протягиваю ему свою ладонь и позволю вести меня в центр торжества.
— А на лице макияж, а не штукатурка? — улыбаясь, произносит дедушка, а в голосе его слышно недовольство.
Не зря говорят, что для родителей мы всегда останемся их маленькими детками. И неважно, сколько тебе лет. Двадцать или тридцать, ты все равно их маленькое чадо. А также и внуки, неважно сколько лет — все равно ребенок.
— Совершенно верно, дедушка, — улыбаюсь от чистого сердца и смотрю на него лучистым взглядом, наблюдая, как гнев дедушки улетучивается.
— А вот и наша красавица, — звонко произносит бабушка, притягивая меня за плечи и целуя в макушку.
Да-да, именно в макушку. Говорит, негоже ребенка помадой пачкать.
— Здравствуй, бабушка.
Большую часть времени я нахожусь в кругу родственников с одним бокалом вина, которое пью больше часа уже. Иногда делаю перерывы и разминаю ноги в танцах, так как по этикету не имею право отказать кавалерам в свой вечер. Папа то и дело слоняется между гостей, и когда я кружусь в танце, обязательно цепким взглядом следит за партнером, чтобы тот не позволил себе лишнего. Подозреваю, что его хмурый взгляд направлен на мое платье. Согласна, выбор отпадный.
— Как думаешь, он придет? — грустно улыбаясь, интересуется Мила, появившаяся передо мной как черт из табакерки.
— Не знаю, честно я его не жду, — произношу с безразличием, взглядом ища именно его. Ну, мало ли затерялся в толпе гостей.
— Врешь, — твердо произносит сестренка и лучшая подруга, а я даже спорить не хочу.
И дураку понятно, что вру.
К нам подходит парень лет двадцати пяти, будущий наследник сети автосалонов, и приглашает Милу на танец. Наблюдаю, как они кружатся в танце, как ее облегающее платье сияет от бликов света, не замечаю, как ко мне подходит папа.
— Надо поговорить с Алексеем, пусть покатается с тобой по магазинам, пора тебе обновить гардероб, — тихий голос отца доносится из-за спины, заставляя тело окаменеть.
Я не боюсь его, он никогда не поднимал на меня руку и даже не замахивался. Сколько помню, всегда, когда я косячила, он садился на корточки, смотрел мне в глаза и разговаривал как со взрослой девочкой. А сейчас? Сейчас я надела слишком откровенное платье, на которое раньше бы даже не посмотрела.
— Почему именно он? — спрашиваю тихо, нервно крутя ножку бокала в руках.
— Потому что только он имеет на тебя влияние, — улыбаясь гостям, продолжает говорить папа.
И он прав, Леша действительно имеет на меня влияние. Но неужели мои чувства так заметны? И жгучая боль, разъедающая меня изнутри, которую я испытываю каждый раз, когда он отталкивает меня тоже заметна?
— Но…, - набираю в легкие воздух, чтобы ответить, что все совсем не так и он не прав.
— Ты выросла, Слава, но недостаточно, чтобы принимать такие самостоятельные решения. Завтра в десять будь готова, не стоит опаздывать на рейс, — произносит твердо и уверено, затем, развернувшись, покидает мое скромное общество, оставляя меня в раздумьях над его словами.
