― Тебе нравится? ― гордо ухмыляется мне Мэддокс, пока выбирает на планшете.
― Больше чем нравится, ― признаю я, взглядом порхая по комнате. — Это словно спрятанное сокровище. Действительно потрясающе. Как называется это место?
Я не обратила внимания на название, потому что была очень занята тем, что любовалась всем остальным. Почти в каждой кабинке есть люди, и еще больше снаружи, на террасе, а также, вероятно и наверху. Я не уверена, что на втором этаже, может быть, бар. Лейла в мгновение ока была бы там.
― «Dutch!» ― говорит он, проводя указательным пальцем по губе.
Я благодарно улыбаюсь ему, затем осознаю, что слежу за его пальцем. Мне нужно отвлечься.
― Итак, сейчас, когда я уже знаю, что ты, Тэлон и Вульф братья, кто из вас старший?
Прочищая горло, он откидывается на своем стуле. Его глаза блестят озорством.
― А ты как думаешь?
Я прикидываюсь, что думаю над ответом, но я уже знаю кто.
― Тэлон.
Это не только из-за его размеров, потому что он куда плотнее Мэддокса и даже больше Вульфа, но это потому как он держит себя. Он просто кажется защитником их троих.
― Интересно. И, по-твоему, какой я?
Он хрустит шеей, его глаза маниакально скачут. Что я сделала? Ему это понравилось? Возможно.
― Средний. Я бы сказала, что Вульф самый младший.
Он наклоняется вперед, опираясь локтями о стол. Другой официант, молодая девушка на этот раз, приносит наши напитки и затем кивает головой Мэддоксу.
― Сэр.
Сэр?
Я вопросительно выгибаю бровь, глядя на него, но затем опускаю ее, чтобы спросить у него об этом позже.
Он даже не признает официанта, не сводит с меня глаз. Усмехается, качая головой.
― Ну, полагаю, ты поняла правильно. Отчасти.
― Отчасти? ― спрашиваю, наклоняя голову и потягивая свой напиток.
― Мы тройняшки, Эми.
― Ох, ого, ― затем до меня доходит.
Их бедной матери пришлось подарить жизнь троим, возможно, больше обычного размера, мальчикам. Ауч.
Мы непринужденно беседуем на разные темы, начиная от спорта и его боях, заканчивая моими мечтами и стремлениями.
― Так ты все еще дерешься? ― спрашиваю я, поедая стейк.
Мэддокс делает глоток своего напитка.
― Да. Хотя сейчас это чуть более серьезно. В некотором роде лишает удовольствия от этого.
Я киваю.
― Да, это, наверное, одна из причин, почему я никогда не думала о том, чтобы кататься на скейте профессионально. Просто всегда думала, не знаю… ― я не хочу его обидеть.
― Скажи, ― призывает он, снова хрустя шеей.
Если бы Мэддокс не источал страх, я бы сказала, что это маленькое движение было милым.
Я выдыхаю.
― Что, если ты используешь свой талант как свою карьеру, ты либо будешь парить, либо это убьет тебя.
Он усмехается, осторожно глядя на меня.
― И как ты думаешь, что это делает со мной?
Облизывая нижнюю губу, я пожимаю плечами.
― Я не видела тебя во время боя, поэтому не могу на это ответить.
Злобно усмехается.
― Мы собираемся изменить это очень скоро.
Я кладу свою вилку и нож на тарелку, как раз, когда официант подходит к нам, чтобы взять наши тарелки и заменить напитки. Я действительно была намерена выпить только один, но он заскользил по моему горлу очень гладко.
Прежде чем могу задать ему больше вопросов, ногой под столом он касается меня.
Я застываю.
― Итак, ― я меняю тему, беря свой напиток. ― Какая у тебя специальность?
― Бизнес. Скучно, но это что-то, что мой отец заставляет меня изучать, так как ты знаешь, в один день возьму все на себя.
Я делаю маленький глоток своего напитка.
― А чем он занимается? Не думаю, что уловила это за ужином, когда началась вся эта драма.
Он раздраженно потирает щеку.
― Скажи мне это. Нам принадлежит «Стоун Пропертиз».
Я делаю большой глоток. Узнаю имя, просто не складываю два плюс два.
― Вы буквально владеете большей частью Нью-Йорка.
Мэддокс натянуто мне улыбается.
― Ага.
― Вау, ― говорю я, как раз, когда на столе появляется десерт.
Тирамису. Я поднимаю на него глаза, когда втыкаю вилку в рыхлый пирог, который он для меня заказал.
― Думал, тирамису плохо влияет на мой вес? ― я пробую кусочек с вилки.
― Полагаю, я думаю, что ты идеальна.
Френд-зона.
Прочищаю горло.
― Почему ты, а не другие два?
Мои ладони вспотели, и я сжимаю вместе бедра. Все, что он делает привлекает меня ― что, черт побери, с этим делать.
Он пожимает плечами.
― Да, я имею в виду, у моих братьев есть свое дерьмо, над которым они всегда работали. Тэлон со своим футболом и Вульф с правом, и кроме всего этого, я был единственным, кто всегда интересовался семейным бизнесом, когда дед был рядом.
― Ох, хорошо.
Это имеет смысл, просто у меня есть такое чувство, что это не то, чем парень хочет заниматься, а то, что он чувствует, что должен делать.
― Что ты делаешь в эти выходные? ― обыденно спрашивает Мэддокс.
Взглядом прослеживаю его татуировки, спускаясь вниз по рукам.
Чувствую жажду, но не воды хочу. Я жалкая.
― Возможно, буду учиться, а затем схожу в парк. А что? ― скептически смотрю на него.
― Тэлон устраивает вечеринку дома в эти выходные.
― Точно, ― я ставлю свой стакан.
Он смотрит мне в глаза, заставляя меня чувствовать тошноту от одного только упоминания об этом.
― Ты должна прийти.
Прочищая горло, ерзаю на своем месте.
― Ну, должна тебе сказать, что вопреки тому, как мы с тобой встретились, я не тусовщица.
Он встает, бросая свою салфетку на стол и доставая пару долларовых купюр.
― В некотором роде у меня было такое чувство. Давай, я лучше отвезу тебя домой.
***
По дороге назад в кампус, он останавливается на парковке на окраине города возле Бруклинского моста. Я откидываю голову и сосредотачиваю все свое внимание на крыше.
― В каком-то роде это ощущается как дежа-вю, правда? ― я не могу побороть улыбку. ― Мы в машине.
― Ага, ― Мэддокс нажимает на тормоз и тянется за своей кепкой, надевая ее задом наперед.
Такое ощущение, что все в нем дразнит меня. Начиная с его глаз, губ, его кожа. Я не одна из тех девчонок, которые сходят с ума от парней с татуировками, но восхищаюсь причинами, по которым люди набиваю их. Но он, все это в нем, все провоцирует меня прямо сейчас. Как я должна принять его как сводного брата, если едва справляюсь, принимая его как друга. Влечение неоспоримо, и оно является упрямой стервой. Как Ева, меня искушает яблоко… а Мэддокс является тем плодом. Вопрос в том, стоит ли укус яда? Я не должна спрашивать себя об этом, потому что, в своем оцепенении, вероятно, отвечу «да».
― Что? ― его голос низкий и достигает чего-то глубоко внутри меня.
Облизываю нижнюю губу и смотрю как глазами он ловит мое движение. Я наклоняю голову, парень переводит взгляд назад к моим, и не знаю, это из-за недостатка освещения или из-за теней, которые на его лицо отбрасывает уличное освещение, но глаза темнеют.
― Ничего, ― я быстро перебиваю что-либо, что он собирается сказать. ― Я просто, ― глядя в лобовое стекло, наблюдаю как люди идут по дорожке, ― полагаю, что хорошо провела сегодня время.
― Да? ― его голос до сих пор низкий, но почти отстраненный.
И все же, достаточно близко, заставляет мою кожу покрыться мурашками.
― Да. Я все еще ощущаю себя виноватой перед своей мамой, ― я добавляю, скручивая пальцы.
В некотором роде я чувствую ответственность.
Я вижу, как он замирает, но затем пожимает плечами.
― Пожалуй, дерьмо случается все время.
― Наверное, ― тихо отвечаю я, пытаясь осторожно обойти эту тему, но все еще желая, чтобы он знал, что меня это заботит.
― Мы справимся с тем, чтобы быть друзьями? ― я спрашиваю, опираясь головой о стекло.
― Не знаю, думаю, увидим… ― он подмигивает мне и заводит машину. — Это мое место Дзен. Я бегу сюда почти каждое воскресенье и в любое другое время, когда мне нужно прочистить голову, ― он выруливает задним ходом и мы уезжаем.
