— Ушибся? Где болит?
Мальчишка старается не разреветься:
— Ничего не боит. И пйакать я не буду. Я бойсой.
Девочка, осмотрев его, заметно успокаивается:
— Ладно, суп с лапшой, иди сам. Только за ручку.
Она опускает его на пол, он протягивает ей ладошку, и они вместе идут к директорскому кабинету. В это время из приемной выглядывает секретарь и интересуется, разглядывая парочку:
— Лена, где твоя мама?
Девочка смотрит ей прямо в глаза и отвечает:
— Уже идет, Альбина Валерьевна.
— Как только подойдет, заходите. Директор очень вас всех ждет, — при этом Альбина окидывает нас всех кровожадным взглядом.
Я стою спиной к лестнице, поэтому не вижу мать девочки. Меня настораживает лишь то, что Воропаев застывает как статуя. Я оборачиваюсь… Не может быть! Я застываю изнутри также, как Воропаев. А на лице каким-то чудом удерживаю маску безразличия. По направлению к нам идет Дина в шортах и майке, ни капли не изменившаяся за два с лишним года. Замечая нас, ее губ касается та же наглая улыбка, которой раньше улыбалась ее дочь. Только улыбка не трогает глаз, они смотрят холодно и оценивающе. Она абсолютно уверена в себе. Но это зря.
В тот же момент мальчик заметив Дину, обращается к ней:
— Мамоцка, ты не надойго? Я хотей покататься на пони.
Вот тут я замечаю, как Дине становится не по себе. Она кидает взгляд в мою сторону. Видно, как сильно ей хочется забрать мальчишку и свалить отсюда.
Но ее голос звучит спокойно:
— Конечно, раз я обещала, то мы обязательно пойдем кататься на пони. Только я с дядей поговорю.
Не знаю, с каким именно дядей она собирается разговаривать, но нас с ней точно ждет интересная беседа. Я жадно вглядываюсь в лицо мальчика. Сколько ему? Два года? Темные волосики, серые глаза. Похож? Не похож? Чей это, бл**ь, ребенок?
Чувствую, как во мне поднимается гнев. Единственное, на что я сейчас способен, это напоминать себе, что мы в лицее и хватать за горло и душить стоящую поблизости суку нельзя по целому ряду причин. Во-первых, я напугаю ребенка (а если он мой, то этого делать не стоит), во-вторых, после такого представления Кирилла точно исключат из лицея за месяц до его окончания, а Регина выест мне мозг чайной ложкой, в-третьих, Быстрицкая теперь работает в следственном комитете, а поступать так с сотрудником правоохранительных органов при куче свидетелей неразумно.
Дина, кажется, не замечает того, что происходит со мной. Она вообще старается не смотреть на меня. Она собирается зайти в приемную директора и оказывается слишком близко от меня. Я ощущаю ее запах. Как по команде, член встает, бешеное желание оказаться в ней опаляет все мое существо. Как я сдерживаюсь, не понятно.
Она смотрит на дочь и говорит:
— Еленка, погуляй здесь с Матвеем. Я не долго.
Я делаю шаг к ней, приближаюсь слишком близко и шепчу ей в ухо:
— Э-э-э, нет, кукла. Боюсь, тебе придется задержаться.
Услышав меня, она замирает, но не реагирует, а просто заходит в приемную.
Я иду следом вместе с Кириллом. Заходя в приемную, я оглядываюсь и отдаю молчаливый приказ Воропаеву. Куда бы не собиралась Дина сейчас, уедет она только со мной.
***
Дина.
Вот это я попала! Сколько времени прошло?! И что теперь?
То, что я влипла, я поняла, идя к кабинету директора и увидев сначала Воропаева, а потом и Давлатова. Но что я могла сделать? Развернуться и сбежать? Не выход. Мне нравился лицей, куда перевелась Лена по целому ряду причин. И меня ждал директор. Я не могла допустить, чтобы дочь отчислили. Кирилл Гордеев, с которым не поладила Лена, в этом году выпускается. Так что все проблемы уйдут с ним.
Да и увести детей незаметно я бы не смогла.
Как назло, я была в отпуске, и Матвей был со мной. Это называется — почему так не везет, и как с этим бороться. Давлатов явно заинтересовался мальчиком. Ну, еще бы, считать он умеет. И сын очень похож на своего отца.
Однако сейчас меня без хрена не сожрет даже Давлатов. Так что я никак ему не ответила, а зашла в приемную.
Что я испытываю, снова увидев его? Кидаться ему на шею я не собираюсь, это точно. Не так мы расстались. А то, что он также по-мужски притягателен? И что с того? Станет невтерпеж, куплю вибратор.
Но все равно стараюсь на него не глазеть.
Интересно, кто ему Гордеев?
Я захожу в кабинет Ивана Петровича, не дожидаюсь приглашения, отодвигаю стул и сажусь. Сергей отодвигает соседний стул и садится рядом. Чтоб тебя…
Иван Петрович спрашивает у меня:
— А где Елена?
— Она с братом в коридоре. Мне не с кем было оставить сына. А разбираться при маленьком ребенке, мне кажется, не стоит.
Но тут встревает Давлатов:
— Маленьком? И сколько ему?
Я перевожу взгляд на Сергея:
— А Вам-то что?
Но выяснять отношения нам мешает Иван Петрович, который задает вопрос:
— А Вы дядя Кирилла?
Сергей надменно хмыкает:
— Сергей Владимирович Давлатов, к Вашим услугам.
Директор чуть смешивается, вероятно, пытаясь представить величину его счета в банке.
— Мне бы хотелось, чтобы Лена тоже присутствовала, но я думаю можно обойтись и без нее, — продолжает Иван Петрович.
— А я думаю, что было бы неплохо, если бы она все же присоединилась к нам, — вмешивается Кирилл.
Наглость — это наследственное, кто мне скажет? Но терпеть выходки этой семейки я не стану:
— Она побудет в коридоре, — отрезаю я.
Парень собирается мне что-то возразить, но Сергей останавливает его взглядом.
Иван Петрович начинает свою пламенную речь. Я понимаю, у него накипело. Но Лена не будет подстраиваться под этого мажора и ходить по одной доске.
— Сегодняшняя ситуация просто из ряда вон. Кирилл, когда уже это прекратится? Ты же был гордостью лицея! И вдруг такие выходки! Объясни мне, зачем тебе понадобился лифчик Новиковой? — директор от возмущения не может успокоиться и переключается на меня, — Но то, что потом устроила Ваша дочь, Дина Витальевна! Привести Кирилла в бесчувственное состояние, пристегнуть наручниками к лестнице на всеобщее обозрение. Голым! Это, это…
Мужчина начинает заикаться, а я представив картину, наклоняю голову вниз, пытаясь скрыть улыбку. Молодец Еленка! Так их, мажоров. Тоже мне гордость лицея! Да он с дружками запугал всех учеников. А когда попытался то же самое проделать с Еленкой, обнаружил, что не тут-то было. Еленка за эти два года стала еще более резкой, чему способствовало ее увлечение единоборствами. Я сначала отнеслась к этому скептически, но она сказала "хочу", и я уступила. А потом и мне самой пришлось заниматься, так как иногда из-за специфики работы я оказывалась в ситуациях, когда помочь себе могла только я сама.
Сергей во время речи директора не сводит с меня глаз, и я начинаю думать, что еще немного, и он меня испепелит. Но выполнять его хотелки я не собираюсь, поэтому незаметно достаю телефон и отправляю короткое условное сообщение Лексу, который руководит оперативным сопровождением работы моего отдела, а также обеспечивает безопасность следователей и членов их семей. На телефоне установлена программа слежения, поэтому при необходимости мне не надо даже сообщать свое место нахождения. Все делается автоматически.
А Иван Петрович тем временем все говорит и говорит, про то, что так нельзя, что есть определенные нормы морали, и так далее, и тому подобное. В результате мне хочется послать его в пешее путешествие. Далеко. Судя по лицу Гордеева, он хочет послать его еще дальше. Наконец директор спрашивает, обращаясь ко мне:
— Что будем делать, Дина Витальевна?
Отвечаю честно:
— Да ничего не будем. Через месяц господин Гордеев выпустится наконец из лицея, и наступит тишь и благодать.
Кирилл смотрит на меня, сощурив глаза, и спрашивает:
— А дочь Вы воспитывать не пробовали?
— А она у меня воспитанная. Не она же у тебя трусы первая стащила?
