Невесомая ласка расслабляет напряжённые мышцы, вливаясь патокой в кипящий кровоток. Тело парит, голова лежит на скрещённых руках и кружится... кружится... кружится...
Тёплая ладонь накрывает мою поясницу. Я, наверное, тихо охаю, потому что на большее сил не хватает.
– Тебе нравится? – в его хриплом голосе отчётливо слышится напряжение.
– Мне... Да... – Краткий вздох царапает пересохшее нёбо.
Мне горячо. Мне хорошо. Мне мало...
Тягучее, сминающее поглаживание руки по ягодицам уже не вызывает ни страха, ни протеста. Хвост остаётся лежать вдоль выгнутого позвоночника, кончиком щекоча заднюю часть моей шеи. Массаж продолжается уже в две руки. Стоя у меня за спиной, Раду неумолимо зарождает внизу живота вязкий требовательный голод. Его пальцы по-хозяйски исследуют и разминают каждый сантиметр кожи, постепенно усиливая нажим.
Я не осознаю, в какой момент полностью теряю контроль над телом и начинаю отзываться, невольно поддаваясь назад в жажде ещё более откровенных ощущений. Внутренняя сторона бёдер горит от мимолётных соприкосновений с жёсткой тканью его джинсов. Внутри всё дрожит от мысли, что ему, вообще-то, ничего не мешает забить на обещания, расстегнуть ширинку и... О-о-о... Боже, я хочу этого. Умолять готова! И только где-то далеко, краем сознания радуюсь сковавшей голосовые связки немоте.
Я не стану просить.
Память отказывается отвечать на вопрос – почему?
Поза и так ничего не скрывает. Раду наверняка видит, что я вся мокрая для него.
Он что-то тихо и хрипло говорит на незнакомом языке. Грубоватый говор звучит скорее как проклятья, чем комплименты. Именно так, как больше всего заводит: отрывисто, хлёстко, с рычанием. Бесцеремонный циничный варвар, но с чертовски чуткими руками.
Подушечки его пальцев, а следом что-то похожее на гель вдруг проходятся между ягодицами. И я вроде бы понимаю, что последует дальше, но совершенно не в состоянии сопротивляться. В каком-то трансе жадно принимаю всё, что он готов мне дать.
Согретый на моей пояснице металл проскальзывает внутрь как в тёплое масло. От внезапной и очень непривычной наполненности промежностью чувствую биение собственного пульса. Во мне всё ноет от желания. Хочу его так адски, что дышать больно.
– Ну как? Попросишь большего? – с вызовом нашёптывает Раду.
А я... Я, чёрт возьми, губ разлепить не могу! Потому что пытаюсь представить, как выглядит сейчас его забитый татуировками большой палец, лениво поглаживающий меня между ног, и от остроты возбуждения теряю дар речи.
Наверное, моё тело дрожит слишком красноречиво. Ответ немой и вымученный, услышан.
Он входит пальцами внутрь под мой беззвучный вскрик. Сразу тремя. Я отчётливо чувствую каждую фалангу. Двойное давление распирает абсолютной наполненностью. Для меня это ново, непривычно и странно, но сейчас я принадлежу ему каждым атомом, каждым нервным импульсом. Пару выверенных нажатий изнутри на точки, о которых я даже не подозревала. Несколько плавных поступательных движений... вдох... ещё вдох... а дальше космос, дальше –темнота. Тело сотрясает судорога. Меня выносит куда-то ввысь от сладкого, хаотичного сокращения мышц вокруг его пальцев.
Моё мироздание гаснет под нестройный дуэт нашего дыхания.
Часть 2. Глава 4
– Эй, ты здесь?
Вздрогнув, приподнимаю тяжёлую голову с рук и смотрю через плечо, не понимая, как вообще умудрилась так выпасть из реальности. Надо мной по-прежнему возвышается довольный собой нехристь. Ощупывает моё распластанное тело каким-то чумным взглядом, затруднённо дыша через приоткрытый рот.
– Всё ещё тут. К сожалению... – огрызаюсь я, задыхаясь от жара, приливающего к лицу.
Его глаза сощуриваются в две ехидные щёлки.
– Что такое? Принцесса опять недовольна? – Он поднимает бровь, демонстративно растирая между собой влажные пальцы.
Кто бы сомневался. Мерзавец вовсю смакует моё унижение. Не то, к чему он меня принудил, а то чего сама захотела.
Я пытаюсь приподняться, чтобы скрыть от насмешливого взгляда место, которым думала последние пару минут. Руки дрожат.
Не могу... Не получается, чтоб его!..
– Ненавижу тебя! – рычу беспомощно, с горем пополам возвращая тело в вертикальное положение. Перекидываю хвост через руку, прикрывая пушистым кончиком пах... и тут же морщусь от давления пробки.
– Ты была очень красноречива в своей ненависти. Я впечатлён, – ухмыляется Раду, направляясь к креслу. Кожаная обивка поскрипывает под его весом, и наши глаза встречаются снова. – Ну всё, красавица. Прячь зубки. Терпеть до полуночи осталось не так много. Помнишь, что от тебя требуется? Быть нежной и ласковой.
– Но бонус я уже заработала. Его не отменишь? – уточняю ледяным тоном.
– Заработала. И бонус, и поощрение. – Раду растягивает губы в паршивой улыбке. – Налей себе в миску молока. Заслужила.
Что, чёрт возьми?!
– Я не хочу.
– Я не спрашиваю.
Это невыносимо, подчиняться, тем более когда вроде как необязательно. Но спустить ему с рук такое обращение будет слишком щедрым подарком. В открытую я его не достану, слишком резвый. Тут главное – подобраться. Пусть расслабится, пусть посчитает покорной и безопасной...
Глиняный кувшин сохранил молоко горячим. От тонкой кремовой струйки поднимается ароматный пар: мускатный орех, кардамон, корица. Неожиданно для себя понимаю, что мне и самой не терпится смочить пересохшее горло. Угнетает лишь необходимость пить из миски. Он же не заставит меня лакать? Клянусь, пусть только попробует... Кипятком в лицо плесну. Череп вскрою!
Но нет, уточнений не следует. Раду только пальцем к себе подзывает и взглядом указывает на расстеленную перед креслом шкуру.
– Серьёзно? Ты хочешь, чтоб я села у твоих ног?
– Будешь послушной – на колени позову.
В открытую стебётся, чтоб его. От этой вседозволенности фонтан негодования бьёт из самого нутра куда-то в черепную коробку. Чувствую, как немеют пальцы до боли сжимающие края миски. Нет, надеть её негодяю на голову мало. Пусть расслабится. Пусть...
Нужно его отвлечь.
Аккуратно придерживая миску, становлюсь перед ним на колени. Мои ресницы трепещут, превращая развалившегося в кресле мужчину в размытый силуэт. Сбоку камин дышит на меня жаром, а спереди Раду наготу мою смакует. Взгляд этот его бесстыжий, наглый вены кипятком шпарит.
Не выдержав, опускаю голову.
– Мне не нравится то, как ты прячешь глаза. Рассказывай, что задумала.
– Имею я право спрятать хоть что-нибудь? – Затравлено смотрю на него исподлобья.
– От меня – нет. – Невозмутимо отзывается он и жёстко отдаёт команду: – Пей.
Обречённо подношу к губам край фарфоровой миски. Нарочно пью так, чтобы часть молока тонкими струйками стекало по краям рта. Смесь специй и неожиданная сладость напитка взрывают мои рецепторы. Тёплые ручейки щекотно сползают по шее... собираются во впадинах ключиц, разливаются по груди...
Мои глаза закрыты, но я знаю, что он смотрит. Слышу, как громко сглатывает, и от этого звука там внизу намокаю даже больше, чем лёжа перед ним на столе в самой откровенной из возможных поз. Потому что сейчас его желаниями дирижирую я.
– Вкусно... – Облизываю губы, непроизвольно сжимая бёдра. Мне, правда, очень вкусно упиваться горячим взглядом, провожающим очередную каплю, сорвавшуюся с моего подбородка. Вкусно настолько, что внезапная мысль побеждает в неравном споре с робостью. – Поможешь мне привести себя в порядок?
О-о-о, да...
Долгий, вымученный вздох ложится на моё самолюбие бальзамом. Его рот дёргается и сразу застывает, будто Раду собрался что-то сказать и резко передумал.
Быстро, сволочь, берёт себя в руки.
В следующую секунду он уже холодно улыбается, расстёгивая на себе рубашку. От красивого мужского тела разит тестостероном. Я уже видела его раздетым, но опять теряюсь словно в первый раз.
