Сколько раз он умирал от жажды, глядя на такую же плоть, но запрещал себе это?
И всё же, никогда ещё его клыки не ныли так невыносимо, как сейчас, сводя с ума от желания вонзиться в нежную шею…
— Не прикасайся ко мне!
Элизабет забилась, пытаясь вырваться, вцепляясь ногтями ему в руки, но Лотэру нравилось, когда его враги сопротивляются. Всегда нравилось.
Он провёл клыком по золотистой коже, оставляя неглубокую царапину, тут же налившуюся кровью.
— Мне понравится даже больше, если ты будешь вырываться, — сообщил он охрипшим голосом. — Тебе же понравится больше, если не станешь дёргаться.
Несметное число женщин… да и мужчин… получали удовольствие, когда он пил их кровь. Его укус пробуждал в них желание, они прижимались к Лотэру и цеплялись за вампира, словно готовы были принести себя в жертву его клыкам.
Смертные невероятно чувствительны. Многие даже кончали в его объятиях.
«Интересно, как отреагирует Элизабет?»
При этой мысли он ещё сильнее возбудился. Лотэр склонил голову и прижался ртом к тонкой царапине. Когда язык вампира прикоснулся к капле крови, тело дёрнулось, словно от удара молнии.
Обжигающая волна прокатилась по всем его венам, словно электричество по проводам…
«Восхитительно».
— Ч-что ты делаешь со мной?
Лотэр снова лизнул ранку, и ещё раз, и ещё, пока девушка не задрожала, обмякая в его руках. Вампиру хотелось рычать от удовольствия.
Элизабет откинулась назад, прижимаясь ягодицами к его изнывающему члену. Он прижал её к себе ещё теснее и потёрся о неё. Она застонала.
О, да. Смертные обожали его укусы, но Элизабет дрожала от возбуждения.
— Ох! О-о-ох, нет… Ох, пожалуйста! — гортанно взмолилась она, задыхаясь.
Однако едва он раскрыл рот пошире, чтобы укусить её по-настоящему, она снова забилась:
— Нет, не сейчас!
Лотэр отстранился и заглянул ей в лицо. Она побледнела и стояла, покачиваясь, словно пьяная.
— Не сейчас…
Саройя восставала!
— Не сопротивляйся ей, девчонка! — скомандовал Лотэр и хорошенько встряхнул Элизабет.
— Нет, нет, нет…
Веки девушки сомкнулись. Лотэр поймал её, не давая упасть, и развернул лицом к себе.
— Саройя, вернись ко мне.
Спустя несколько долгих мгновений её глаза распахнулись, сузились, а затем ладонь взметнулась вверх и наградила вампира пощёчиной.
— Как ты посмел оставить меня гнить в тюрьме, мразь! Да я вырву тебе селезенку за это!
— Саройя, — процедил Лотэр, едва сдерживая ярость. — «Вдох. Выдох». — Ах, цветочек мой. Я тоже по тебе скучал.
Когда Саройя отвела руку в попытке ударить Лотэра во второй раз, его ухмыляющееся лицо приобрело убийственное выражение.
— На первый раз прощается, богиня, но повторение будет неразумным.
Её рука дрогнула. Лотэр был отъявленным убийцей, а она оставалась уязвимой до тех пор, пока волею обстоятельств заточена в этой смертной оболочке.
Несмотря на то, что её дух продолжит своё существование и после смерти девушки-носителя, как происходило всегда, Саройя желала для себя именно это тело. Она была настроена сохранить его живым и невредимым. И для этого ей понадобится помощь вампира.
«Как унизительно».
— Отпусти меня, Лотэр.
Он подчинился без лишних слов. Саройя отступила назад, рассматривая его впервые за прошедшие годы.
Разумеется, он мог измениться лишь незначительно, навеки застывший в своём бессмертном облике. В его стройном, но мускулистом теле было как минимум шесть с половиной футов роста[1]. Черты лица безупречны. Широкие скулы и мужественный подбородок с ямочкой покрывала золотистая щетина. Прямые светлые волосы спускались до воротника, густые… и заляпанные кровью.
— Ты убивал? Не дождавшись меня?
— Да, чтобы обеспечить твой побег из тюрьмы.
Наконец-то она вырвалась из той чёртовой дыры!
Саройя огляделась вокруг и нашла, что здесь лишь немногим лучше, чем было там. Всё помещение отделано со вкусом, в роскошных тонах и явно дорогих тканях, но совершенно лишено деталей — не считая груды раскуроченного мрамора и разбитых на мелкие кусочки ваз.
Богиня предпочитала изысканность и кричащее убранство гробницы, переполненной принесёнными ей жертвами, до самого верха заваленной трофеями из тел и костей.
Переливающийся шёлк чёрного цвета на фоне залитого кровью гранита...
— Куда ты меня привёл? — обиженно спросила Саройя.
— Мы в Нью-Йорке, — ответил он. — Это один из наших домов.
— Я полагаю, мы владеем многими.
— Да, нам принадлежат поместья, виллы, шато. Любой дом, который только пожелаешь, будет твоим.
Как будто она не знала об этом до сих пор. Богиня опустила взгляд на свою руку и уставилась на стекающую по ней алую дорожку.
— Ты меня укусил? — возмутилась она и, прищурившись, добавила: — И даже не думай обманывать.
На щеке мужчины дёрнулся мускул.
— Ты знаешь, Саройя, я не могу лгать.
Рождённые вампиры были физически не способны на это. Любая, даже самая незначительная ложь буквально обжигала им глотку, заставляя чувствовать невыносимое жжение в горле. Вампиры называли это состояние «рана обмана».
— Ты дерзнул повредить мне кожу?
— В этом нет ни капли дерзости. А в данном случае, я лишь слегка царапнул твою шею.
Саройя подняла руку и провела по царапине кончиками пальцев. По неведомой причине она как-то странно ощущала своё тело, а грудь казалась отяжелевшей.
— Пьёшь прямо из плоти, косаш? Двадцать тысяч лет моих воспоминаний, несомненно, толкнут тебя за грань, — сказала она. — Должно быть, твоя жажда была действительно сильна, раз ты решился украсть эту кровь.
На лице мужчины, кажется, появился едва уловимый румянец?
— Бьюсь об заклад, мне не заполучить твоих воспоминаний, если в момент укуса ты не владеешь сознанием девчонки. Что же касается Элизабет, я думаю, мне под силу справиться с двадцатью четырьмя человеческими годами.
— Надолго ты покинул меня в той тюрьме, Лотэр?
— Всего лишь на полдесятилетия.
— Что же было важнее меня?
Он пожал плечами:
— Найти способ обойти твоё проклятие.
— Полагаю, ты нашёл его. Иначе, я всё ещё находилась бы в заточении.
— Я освободил тебя, потому что это тело должны были казнить. Смертные.
«Лучше уж не родиться, чем испытать такой позор!»
— Я почувствовала угрозу, но чтобы казнь? За такое ничтожное количество убийств?
Его широкие плечи слегка расслабились.
— Ты читаешь мои мысли.
— Так значит, мы не приблизились к разгадке?
По крайней мере теперь, когда она освободилась, у неё снова появится возможность убивать. В прошлом Саройя пожинала души своих жертв, и каждая отобранная душа наделяла её силой. Богиня была истинным вампиром чистейших кровей. Сейчас же она отнимала жизни исключительно для удовольствия.
