— Все немного иначе, — вздохнула я.
— Говорят, если рассказать о своей проблеме хорошему человеку, то она сама собой решится, — заметил старик.
— И кто же это сказал? — рассмеялась я.
— Мы с Дозором! — хохотнул Дмитрий Максимович. — Так, мы ждем подробностей, Раттана!
Дозор тявкнул, подтверждая слова хозяина. А я кивнула и на одном дыхании выпалила:
— Я встретила человека. Он очень меня тревожит и волнует, и бесит. И жутко изводит! Но я постоянно думаю о нем.
— Это тот парень, твой начальник? — предположил дедушка.
— К сожалению, нет, — я выдохнула, опустила голову.
Мне было стыдно за свои мысли и за то, что я осмелилась кому-то в этом признаться. Боже! У меня нет прав даже думать о Романе! А обсуждать его — тем более.
— Этот человек очень влиятельный. Вышло так, что он обратил свое внимание на меня, — продолжала каяться я.
— Не удивительно, — заметил Дмитрий Максимович. — Ты очень красивая девушка. Мы с Дозором это сразу заметили, да, друг?
— Более того, он жених моей сводной сестры, — заколотила последний гвоздь в крышку гроба, где, как я предполагала, будут погребены хорошие и добрые мысли старика обо мне. — А еще, он видит во мне лишь тело. Ну, вы понимаете.
Я окончательно смутилась. А старик некоторое время молчал. И когда я уже готова была провалиться от стыда под лавку, на которой мы сидели, Дмитрий Максимович спросил:
— А ты? Он тебе нравится? Есть в нем хоть что-то хорошее, за что можно полюбить?
— Я… Я не знаю… — прошептала я, вспоминая Львовского.
Да, он красив.
Возможно, умен. Иначе не стал бы столь известным и обеспеченным.
Силен. Под пиджаком прекрасно просматривается фигура. И ясно, что все эти мускулы — не заслуга достижений пластических хирургов или анаболиков.
Львовского я знала лишь с внешней стороны. Но этого знакомства мне вполне хватило. Я не собиралась узнавать его ближе.
Вот только сердце начинало гулко биться, когда образ Романа появлялся перед мысленным взором.
— Меня тянет к нему. Но я его совсем не знаю, — честно ответила я.
— Он понравился тебе. Возможно, ему стоит дать немного времени, — подсказал старик. — Сердце не обманет, Ратти. Тем более такое светлое, как у тебя.
Я слушала слова знакомого. Какова вероятность того, что он прав? Одна из тысячи? Миллиона? Не удивлюсь, если это так.
Дозор требовательно тявкнул, потянул поводок.
— Кажется, мой Дозор устал, — пояснил желание пса Дмитрий Максимович. — Ратти, уверен, что все у тебя получится. Поверь уж древнему старику, девочка!
Я тепло попрощалась с давним знакомым. Сумрак резвился, разгонял голубей, не успевших спрятаться на ночлег. А я призадумалась. О Саше и о новом знакомом Прохоре я даже не вспоминала. Все мысли вращались вокруг Львовского.
Решила не брать пса на поводок. Прохожих было мало. А Суми всегда слушался по первому жесту или приказу. И мы побрели домой.
***
Глава 23
Вышли из парка и направились в сторону пешеходного перехода. Обычно здесь движение было не таким интенсивным. А сегодня город будто сошел с ума. Машины мчались, сигналя друг другу, подрезая и тесня.
Я не успела схватить Суми за ошейник. Он рванул вперед. А я следом.
— Сумрак! Ко мне! — кричала я, но пес был чем-то слишком увлечен.
Пересек тропинку, перепрыгнул парковое ограждение и нырнул в высокие кусты, за которыми уже начиналась проезжая часть.
Я бежала изо всех сил. Впереди слышала дикие, громоподобные автомобильные сигналы. И понимала: что-то случилось.
Сердце тревожно ныло. Я оббежала преграду и обомлела, когда увидела весь тот ужас, что случился за одно единственное мгновение.
Мой Суми лежал перед колесами уже знакомого автомобиля. Кровь жуткой черной лужей пропитывала мокрый и грязный асфальт. А над псом склонилась высокая мужская фигура.
Дверь автомобиля была распахнута, словно водитель выскочил в спешке. Львовский рукой держал морду моего Суми. А бедолага скулил так, что я разрыдалась.
— Боже! Ты его … Ты… — шептала я, рухнув на колени рядом с моим Сумраком.
Я не слышала, как Львовский что-то говорил в свой шикарный телефон. И не замечала, как его дорогие брюки пачкаются кровью моего питомца. И мне было плевать на этого человека. Я думала лишь о том, что Львовский сбил моего кроху.
Если можно ненавидеть человека еще больше, то я бы с радостью узнала — как это сделать и сделала бы.
— Времени нет. Сядь в чертову тачку! — рявкнул этот придурок.
Я не двигалась. Гладила дрожащими пальцами умную морду пса и рыдала почти беззвучно.
— Раттана! Открой, млять, мне долбаную дверь и сядь в тачку! — еще громче прорычал Львовский.
И я поняла, что он осторожно поднимает Сумрака на руки и несет в сторону машины.
Я сорвалась с места. Распахнула перед Романом указанную дверцу и помогла погрузить пса на заднее сиденье.
Предпочла не думать, в какую сумму Львовскому обойдется химчистка бежевого салона. Плевать! Он пса моего сбил! Уверена, этому придурку придется очищать не только кровь Суми от дорогого покрытия, но и свою собственную. Но немного позже.
В ветеринарку мы домчались мгновенно. Кажется, Роман никогда не слышал о скоростном лимите и о правилах дорожного движения. Но я только порадовалась этому. Пусть платит штрафы, только бы успеть.
Мы успели. Врач еще был на службе. И принял нас, попросил подождать в приемной. Кивнул на бойлер с кипятком и чистые стаканы.
— Ночь будет долгой, — только и заметил он прежде, чем дверь его рабочего кабинета закрылась перед моим носом.
Я бы рухнула на кафельный пол, если бы чьи-то крепкие руки не подхватили меня. И только сейчас я вспомнила, кто именно находится рядом со мной. А главное: по чьей вине мы с Суми заявились поздним вечером в ветеринарную клинику.
***
Глава 24
— Я ненавижу тебя! Ненавижу! — шептала девчонка на надрыве.
Я методично оттирал с рук собачью кровь салфетками и делал вид, что мне глубоко похрен на ее слова.
Я и сам не понял, как пес оказался на проезжей части. Просто увидел черное пятно в свете фар и рванул вперед. Не успел. Какой-то придурок уже столкнул чертова пса с дороги. Хорошо, что я умудрился подрезать встречную тачку, и пса не передавили повторно.
Привычка запоминать любые комбинации и цифры с первого взгляда помогла. Я запомнил номера тачки, которая сбила Сумрака.
Ольховский уже задействовал нужных людей. Менты впрягаться не станут. Это ведь всего лишь пес, даже не человек. Но я с какого-то хрена почувствовал, что мудаку лично проломлю череп.
Ратти обхватила себя руками, сжалась в комочек у стены и сидела неподвижно.
Чертов пес! Ну какого хрена он выскочил на дорогу?!
— Ненавижу тебя!
Я вздрогнул от очередного шепота. Вздохнул. Пусть ненавидит. Не привыкать.
На пороге клиники появился Ольховский. Ратти будто и не заметила его. А я предпочел не тревожить девчонку. Тем более — подходить к ней.
— Ром, тачку, что пса сбила, нашли. Водила бухой вусмерть. Какие распоряжения? — отчитался Марк.
Я встал с дивана. Девчонка и сама подождет окончания операции. Мне нужно было выместить гнев на ком-то. И бухой водитель виделся мне отличной кандидатурой. Лучше он, чем я опять полезу к девчонке.
— Гляну сам, — отчеканил я, стягивая опостылевший галстук с шеи. Безбожно испорчен. Как и рубашка.
