Маленькая для Шопена (СИ) - Соболева Ульяна ramzena

- Потому что меня не посадят. У меня есть достаточно денег и связей, чтобы на все что я сделал или сделаю, закрыли глаза. Я могу заставить замолчать кого угодно…И тебя в том числе. Я просто отрежу тебе язык, Лиза. Найду и отрежу язык. На первый раз. Запомни – любого, кто меня предает, любого, кто пытается меня подставить – ждет казнь. Не наказание. Нет. Казнь. И она будет страшной. И если ты думаешь, что я тебя пожалею – ты ошибаешься, потому что единственное, что я презираю в этой жизни – жалость! А теперь пошла в машину!

Я больше не сказала ни слова. Было ли мне обидно? Да, было. Потому что иллюзии все же имелись. И насчет будущего, и насчет того, что я всегда буду рядом с Шопеном. Не знаю… почему-то я так решила, что мы навсегда. Он создал эту иллюзию. Он же ее и разрушил. Я бы сказала разнес в щепки. Вместе с моим внутренним миром, в котором сейчас произошел апокалипсис.

Я бы заплакала, мне очень хотелось. У меня грудину драло так хотелось зарыдать, но держалась изо всех сил. Мои слезы будут означать, что он победил. Что у него вышло причинить мне боль.

Села в машину. Рядом с ним впереди его Телка. И от того, что они принимали это решение вместе мне становится еще больней. Я сильно сжимаю руки так что ногти впиваются в ладони и молчу.

Дышу медленно. Вдох и выдох, вдох и выдох. Так мне показывал мой тренер по хореографии. Чтобы собраться и снять напряжение. Но напряжение не снималось и мне становилось все труднее.

- Тебе там будет хорошо, Лиза. Это закрытая школа, лицей. Ты там многому научишься.

Очень хотелось сказать ей, чтоб она заткнулась, чтоб завалила свое хлебало и не смела меня утешать. Потому что я чувствовала в ее утешениях нотки злорадства. У нее получилось от меня избавиться. Она победила.

- Ты не расстраивайся, летом мы может быть заберем тебя на каникулы.

- На хер надо. Сдавайте и валите. Я не собака, чтоб меня забирать на передержку.

Не выдержала и стиснула челюсти так, что кажется сейчас зубы раскрошатся. Приедут они на каникулы.

- Ну значит поедешь в трудовой лагерь.

Как интересно они тут порешали за меня. Куда я поеду, куда приеду, куда они меня сдадут. Мое напряжение, мое разочарование достигали своей точки, своего узла, который вот-вот разорвется. Я не позволю решать за меня. Я не вещь, и я не собака, которую можно отдать в приют, когда она надоела.

- Мне в туалет надо.

- Остановимся на заправке.

У меня еще не было четкого плана. Он даже не вырисовывался, но понимание, что я не сяду в клетку было. Им не удастся от меня избавится так, как они хотят. Твари. Как же я их обоих ненавижу. Смертельно. Убить хочется. И его даже больше чем ее.

Когда мы остановились на заправке в туалет со мной пошла Телка. Типа ж мы девочки. Нам надо вместе. Я даже не обернулась на Шопена, чтоб он ничего не заподозрил, чтоб в глазах у меня не увидел решимости. Я его боялась не только потому, что он сильный и жестокий, но и потому что он умеет читать мои мысли, чувствует меня. И это сильно пугает.

В туалете я отыскала кабинку с окном, влезла на унитаз, раскурочила форточку и вылезла в нее, сбросив вначале маленький рюкзачок, а потом спрыгнув сама. И тут же меня сцапали лапищи Шопена. Вот так вот за шкирку, как паршивого котенка.

- Куда собралась?

Зашипел он, глядя на меня с адской злобой.

- Подальше от тебя! – рявкнула я и со всей силы ударила его ногой по больному колену, он невольно разжал руки и я кубарем покатилась по земле, вскочила на ноги, перепрыгнула через ограду и….услыхала визг тормозов, подлетела как мяч, плашмя упала на асфальт. Последнее, что я услышала был дикий, сумасшедший вопль.

- Маленькаяяяяяяя!

- Кем приходится вам девочка?

- Я ее опекун.

- Вы можете предоставить документы?

Раздался какой-то шелест, и я затаилась. Но я поняла, что именно там происходит. Шопен затыкает рот, тем кто слишком много спрашивает. А затыкать рот он умеет несколькими методами и это один из них. Доходчивый я бы сказала. Деньги имеют свойство как закрывать рты, так и развязывать языки.

Я давно пришла в себя. Отделалась парой царапин, сотрясением и испугом. Но открыть глаза страшно. До чертей боюсь Шопена. Сейчас поймет, что со мной все в порядке и голову сам открутит. Я прям ощутила, как его сильные, жилистые руки поворачивают мою головешку на триста шестьдесят градусов и бац и нет ее.

- Ну что сказать. Пока рано что-либо прогнозировать, ждем, когда девочка придет в себя. Все необходимое мы сделали. Анализы все провели. Сотрясение мозга, несколько рваных ран на боку и на бедре. Переломов нет. Немного беспокоят ее анализы. Анемичная, нехватка витаминов, худая ниже нормы. В целом состояние удовлетворительное. Никаких стрессов, побольше фруктов, сладенького, ухода и любви.

Да уж Шопен мне особенно любви отвесит килограмм десять, только с минусом. Да так что задница отвалится.

- Сколько она здесь пробудет?

- Не знаю. Будем смотреть по состоянию. Травма головы — это всегда серьезно и может иметь отдаленные последствия. Понаблюдаем. Придет в себя я смогу осмотреть и рассказать более подробно о ее состоянии. Нужны консультации многих специалистов.

- Вот мой личный номер телефона – звоните. Все что нужно – достану. В любое время дня и ночи. Можно к ней?

- Да, можно. Она ведь уже не в реанимации.

Закрыла глаза и отмерла. Чтоб даже не заподозрил, что я уже в сознании и все слышу и вижу. Пусть думает, что я еще в нирване. Стало неприятно на душе. Как только очнусь и приду в себя отправит все же в детдом. Ничего не изменится. В детдом не просто не хотелось, а не хотелось до дрожи во всем теле, до зубовного скрежета.

Затаилась на кровати, прикрыв глаза так чтоб не дрожали ресницы, услышала, как он вошел. Поступь тяжелая. Слышна его хромота. Но она мне больше не кажется уродливой. Она придает ему шарма. Я видела, как на него смотрят женщины, как вожделеют его, как нервничают в его присутствии. Он словно дьявол сводит их с ума, оплетает своим обаянием, харизмой.

Он подошел очень близко и какое-то время рассматривал меня. Потом тронул мои волосы, убирая со лба, провел костяшками пальцев по скуле. Наверное, так гладят больную собаку. И я возненавидела себя, когда мне захотелось вильнуть хвостом и обрадоваться ласке. Он никогда ко мне не прикасался, только чтоб ударить или пнуть или схватить за шкирку. Но погладить никогда. Это была первая ласка. И мне понравилось. Можно сказать до слез. Я с трудом сдержалась, чтобы не потереться о его руку.

Шопен придвинул стул к кровати и сел рядом. Его присутствие ощущалось очень сильно на ментальном уровне. В каждой молекуле воздуха. Все вокруг менялось. Его запах терпкий, такой по истине мужской, тяжелый, его дыхание, движения. Все это создавало неотразимую ауру именно этого человека. Шопен был не такой как все. Для меня так особенно. Если учесть, что ближе него никого нет и никогда не было. И он, по сути, единственный, кто заботится обо мне. Своеобразно, конечно.

- Знаешь в этой жизни все, что ты делаешь, маленькая, имеет свои последствия. Все взаимосвязано и каждый поступок отражается на твоем будущем. Ничто не бессмысленно. Я расскажу тебе одну притчу. Когда-то она помогла мне начать правильно жить. мНе рассказал ее один старик. Перед смертью…

Лодочник перевозил путешественника на другой берег. Путник заметил, что на веслах лодки были надписи. На одном весле было написано: «Думай», а на втором: «Делай» — Интересные у тебя весла, — сказал путешественник. – А зачем эти надписи? — Смотри, — улыбаясь, сказал лодочник. И начал грести только одним веслом, с надписью «Думай». Лодка начала кружиться на одном месте. — Бывало, я думал о чем-то, размышлял, строил планы… Но ничего полезного это не приносило. Я просто кружил на месте, как эта лодка. Лодочник перестал грести одним веслом и начал грести другим, с надписью «Делай». Лодка начала кружить, но уже в другую сторону. — Бывало, я кидался в другую крайность. Делал что-то бездумно, без планов, без чертежей. Много сил и времени тратил. Но, в итоге, тоже кружился на месте. — Вот и сделал надпись на веслах, — продолжал лодочник, — чтобы помнить, что на каждый взмах левого весла должен быть взмах правого весла. Так вот, маленькая, всегда сначала думай и только потом делай. Думай и делай. Вредно как много думать, так и бездумно делать. Как например сейчас думать, что я такой лох и не знаю, что ты меня слушаешь! *1