– Ну, куда же ты?! – хохоча, приближался Ахмед, покачивая жутким шампуром, и Настя поняла, что валить нужно как можно скорее. Поскальзываясь мокрыми ногами на ступенях лестницы, она помчалась на второй этаж, прятаться к себе в комнату.
– Я сейчас приду к тебе, малыш! Мы же пошутили, что ты на самом деле?! – хохотал где-то внизу Валид, в то время как она запирала дверь. – Шутка! Ведь это на самом деле шутка. Не понимаешь, что ли?..
– Да пошли вы на хрен со своими шутками, придурки! – процедила сквозь зубы Настя, убедившись, что как следует закрылась.
«Фу!.. – наконец, перевела она дух. – Это п…ц! Во Машка, сука какая! Ведь чуть не подсунула меня Ахмеду. Теперь уже этому уроду. Совсем охренели, сволочи! Так вроде с хиханьками-хаханьками, а ведь еще немного… А колбаса-то у него какая, мама родная! Длиннющая, жуть. Хорошо, хоть не догнал… Где тут вода?» – и она налила дрожащей рукой минералки, все еще переживая случившееся. Эта погоня окончательно отрезвила ее, и она решила, что больше не выпьет ни глотка вина в этой кампании, явно пытающейся втянуть ее в грязную вакханалию.
Постепенно успокоившись, Настя накинула халат на голое тело, открыла балкон и осторожно выглянула наружу. Снизу доносился вкусный запах дыма. Уже надевшая купальники троица жарила в полумраке рыбу, разложив ее на решетке гриля.
– Спускайся к нам! – увидев ее, призывно махнул рукой Валид. – Проголодались, сибаса жарим. Через пять минут готов будет. Уже хотел за тобой идти.
– Давай, Настюха, возвращайся! Нам без тебя скучно! – засмеялась Маша с таким беззаботным видом, как будто не видела всей этой дикой погони.
«Ага! Знаю я ваше веселье, как же! Еще бы не скучно было развратникам. Выманите меня сейчас своей рыбой, а потом не сбежишь от вас», – опасливо усмехнулась Настя, а сама крикнула:
– Да нет уж, спасибо! Вы уж как-нибудь там без меня.
– Ну, надумаешь, спускайся! Мы и на твою долю пожарили, если что, – послал ей воздушный поцелуй Валид и стал открывать вино.
«Сам жри свою рыбу, скотина! – ругнулась сквозь зубы Настя. – Пошутил он, видите ли… Букет роз, чувство… А я-то дура… Вот, блин, история…»
Так, переживая и сокрушаясь, она легла на кровать и погрузилась в раздумья, ей было очень неприятно столкнуться с подобным.
«И во всем виновата Машка… да еще и эта странная метаморфоза, произошедшая с моей психикой. В жизни не могла предположить, что во мне есть ТАКОЕ, что в моей душе живет какая-то похотливая сучка, живет, дремлет и может проснуться в самый неудачный момент… Вот ведь как, оказывается, можно не знать саму себя. Получается, что порой я ничем не отличаюсь от своей развратной подруги, порой и я такая же блядь…»
Глядя в потолок невидящим взглядом, Настя в конце концов заснула. Внизу играла музыка, и слышались пьяные голоса, но это абсолютно не мешало ей, настолько ее вымотал этот нервный стресс.
Настя даже не заметила, когда пришел Валид, видно, она забыла запереть балконную дверь, а ведь открытая терраса шла вдоль всего второго этажа виллы. К этому времени она уже так сладко забылась, что все треволнения и страсти прошедшего вечера напрочь растворились в глубоком сне, да и вина с шампанским было выпито немало.
Лишь на минуту подвсплыв во сне, она повернулась к нему спиной и, протяжно вздохнув, вновь провалилась в яму ночных видений.
Волосатое мужское тело прижалось к ее спине, а рука обняла сверху, скользнув вдоль живота к груди. Настя спала обнаженной, сбросив в последний момент халат и даже не надев трусики, настолько быстро вырубилась после всех переживаний. Чуть шевельнувшись и вздохнув, она еще сильнее свернулась калачиком и вновь затихла. Немного полежав без движения, ладонь стала гладить и ощупывать ее грудь, проверяя ее на мягкость, а влажная шерсть еще теснее прижалась к спине. Все это было словно не с ней и как бы совсем отстраненно. Все это будто бы грезилось ей. И эта вилла, и бассейн, и кровать, и она, и назойливо пристающий сквозь вату сна мужчина. Настя не шевелилась. Рука медленно поползла вниз, ощупывая живот, добираясь до лобка, запуская жадные пальцы в его кучерявость, пытаясь пробраться сквозь плотно сдвинутые бедра. Насте не хотелось даже шевелиться, сон до конца не отпускал ее, лень было даже убирать эту нагло шарящую лапу. Она лишь еще сильнее подтянула колени к животу и плотнее сжала ноги.
Огибая ее бедро, рука заскользила вокруг ягодицы, ощупывая и наслаждаясь ее округлостью, погладила ее, затем не спеша помяла, прихватывая грубыми пальцами и не сильно сжимая, так, будто не желая до конца разбудить ее. Затем ладонь потихоньку сместилась ниже и, обхватывая самый верх бедра сзади, скользнула пальцами вдоль промежности. Настя вздохнула, не в силах сопротивляться, а может, ей хотелось, чтобы это был по-прежнему сон, в котором все решает провидение, и остается лишь безропотно покориться. Но вероятнее всего, ей просто не давала проснуться похотливая сучка, решившая, что так будет лучше.
Вторая рука потихоньку пробралась снизу вдоль талии, обхватывая и прижимая ладонь к животу, а пальцы первой стали, крадучись, выискивать влагу щели, словно знали, что она должна намокнуть. Не она, а втихоря проснувшаяся сучка с набухающими складочками половых губ. Сучка, затаившая в темноте дыхание и дрожащая в сладком предвкушении. Сучка, начинающая течь.
Волосатая грудь сместилась ниже вдоль спины, огибая калачик ее тела. Нижняя часть мужского живота скользнула вдоль выпуклости ее ягодиц, и горячая головка члена коснулась сзади промежности. Сквозь сон она вздрогнула от этого ощущения, а сучка расслабила сжатые ноги.
Все это по-прежнему казалось нереальным, и, не желая до конца просыпаться, она затаила дыхание, в то время как сучка была уже мокрой от желания, она просто жаждала совокупления. Горячая слива головки раздвинула половые губы, несколько раз скользнула вдоль них в одну и другую сторону, нащупывая вход во влагалище. Вперед, назад, пару раз клюнув и примерившись, она наконец стала медленно погружаться вглубь, словно испытывая нетерпение сучки. У Насти перехватило дыхание, и она протяжно всхлипнула, как обычно стонут во время ночных фантазий. Она все еще думала, что она не сучка, выпятившая назад ягодицы и нетерпеливо подставляющая себя. Она все еще с этим не соглашалась. Головка на мгновение замерла, прекратив движение и наслаждаясь теплом принимающего влагалища, несколько раз импульсивно вздрогнула, затем до конца вышла, сделала несколько мелких толчков и, немного выдержав, резко погрузилась в глубину, мощно, грубо, до самого упора. Настю ударило током. Вцепившись в обнимавшую ее руку, она сильнее прогнула спину, и сон, словно сдернутое одеяло, мгновенно слетел с нее. Под покровом темноты арабской ночи она превратилась в совокупляющуюся сучку. Теперь она была именно ею.
