Взрыв. Пала стена. Между ними больше не осталось запретов. Словно играя в какую-то доселе недоступную игру, они катались по постели, лаская друг друга, впиваясь губами в самые неожиданные участки тела.
Лёка не видела и не замечала ничего вокруг. Обнаженная, желанная женщина лежала в её постели. В низу живота огнем пульсировало желание, а в голове стояла одна мысль: не причинить боль, не подвести. Лёка всеми силами старалась сдерживать себя, но горячие Женькины ладони, вдруг опустившиеся на её грудь, сами собой вынесли из головы все мысли. Лёка не узнала свой голос в веренице стонов, разнесшихся над постелью. В голове что-то щелкнуло, охватила бешеная страсть, она резко опустилась на Женьку, пожирая каждый сантиметр её ароматной кожи страстными поцелуями.
Касаясь руками талии, бедер, ягодиц, она обнимала Женю и ласкала, двигаясь по телу сверху вниз и снизу вверх. Как это было приятно, горячо и чувственно. Тела скользили, надавливая, вжимаясь друг в друга. Их головы окутал туман, все мысли разбежались. Только чувства – огромные импульсы наслаждений переполняли, доводя до самого пика.
И когда Лёка опустилась, наконец, между распахнутых Женькиных бедер, мир вокруг превратился в одну вспышку почему-то ярко-синего цвета.
– Ну что, значит, тебя можно поздравить?, – Кристинка хитро посмотрела на Женю и отшвырнула подальше пустую банку из-под пива.
– Можно, – улыбнулась Женька, – Даже нужно, наверное.
Они сидели на набережной, наслаждаясь теплым весенним солнышком и любуясь на уже растаявший залив.
– И как это было? Похоже на сказку?
– Не издевайся, Кристь. Всё было просто здорово.
– Я не издеваюсь, просто мне же тоже интересно. Сильно отличается от того, как с парнем?
Женька засмеялась:
– Полтора часа.
– Что «полтора часа»?
– Ну, это длилось… Полтора часа. Или больше даже.
– Врешь!, – Кристинка аж подскочила на лавочке, – Чем можно заниматься полтора часа?
– Тем, чему ребята не считают нужным уделять внимания. Я совершенно серьезно говорю, кстати. Это была просто фантастика, – Женька мечтательно прикрыла глаза.
– Вот это да… Слушай, Жень, может мне тоже романчик завести на стороне от Толика, а? А то его максимум на двадцать минут хватает…
– Не надо, Крысь. Тут дело не в том, с парнем или с девушкой… Важно, чтобы по любви…
– Да, наверное, ты права. Вот влюблюсь я – и тоже буду по полтора часа сексом заниматься… Ах, даже представить страшно! Ну что, пойдем?
– Пойдем.
Они медленно зашагали вдоль линии моря, любуясь пустынным пляжем, белым песком и до странности чистой водой. Только в первые весенние месяцы можно было наблюдать Азовский залив в его настоящей красоте: небольшие волны, даже, скорее, легкая рябь, стайки мальков в прозрачной воде…
– Слушай, Жень, а вы вообще думали, как дальше жить будете?
– Думали, – Женька заметно погрустнела и пнула ногой камушек, – Только не надумывается ничего…
– Ты тете и дяде сказала?
– Ты что? Они никогда не поймут. Ленка своим родителям сказала…
– Да ты что?, – Кристина ошеломленно уставилась на Женю, – И как?
– Плохо, конечно. Скандал был капитальный. Теперь Лёка живет у Сани и собирается, наконец, ко мне переезжать. А я боюсь на улицу выходить – вдруг маму её встречу.
– Ты-то здесь причём?
– Я старше. И она наверняка решит, что это я её дочь с пути истинного сбила. Да и вообще как-то всё это… плохо как-то.
– А Лёка что говорит?, – Кристинка утянула Женю к лавочке под зонтиком-грибком и усадила рядом.
– Говорит, что любит. Ну, и всё такое. Но от этого ведь не легче! Надо что-то думать, что-то решать.
– А ты для себя уже что-то решила?
– Нет, не решила. Я люблю её, я хочу быть рядом с ней всегда, но… Есть целая куча этих «но».
– Не задумывайся сильно, Жень, – Кристина ласково потрепала девушку по плечу, – Может, оно всё само еще решится.
– Может, и решится. Сейчас я счастлива. Я дальше… Как Бог даст.
Часть вторая.
Любовь не предается.
– Здравствуйте, Полина Алексеевна!, – улыбнулась Женька, пытаясь проскользнуть мимо вахтерши.
– А ну стоять!, – не получилось.
– Ну Полина Алексеевна!
– Евгения, насколько я знаю – ты тут больше не прописана, а значит без пропуска не пущу.
– Ну Полина Алексеевна, я только на минутку! Я за… Э… Ксюхой, – умоляюще захлопала ресницами.
– Да что ты говоришь? Евгения, весь студгородок судачит о твоих отношениях с этой… Крашеной. Я не совсем понимаю этих новомодных веяний, но это твоё дело, с кем отношения заводить. Но в общежитие ни тебя, ни её без пропуска не пущу.
– Но почему, Полина Але…
– По кочану, – жестко закончила вахтерша и демонстративно отвернулась.
Женька вышла на улицу. Ей было обидно и слегка забавно вспоминать поджатые губы пожилой женщины.
– Привет, Жека!, – на пороге общежития стояла стайка студентов и среди них – Пашка, старый знакомый, бывший эльф на прошлогодней игре.
– Привет, Паш, – похоже, день не задался с самого утра.
– Слушай, Жень, – Паша отвел девушку в сторону и смущенно уставился ей в плечо, – Ты прости меня за то, что я тогда… Ну реально как козел себя вел. Просто Веталь про тебя много всякого рассказывал. Это мы потом поняли, что он ерунду болтал. А тогда… Прости, в общем.
Виталик рассказывал про неё гадости. Странно, но Женьке даже больно не стало. Зато возникла идея.
– Слушай, Паш, – улыбнулась девушка, – У тебя найдется минутка? Мне твоя помощь нужна.
– Конечно! Всё, что хочешь.
– Пошли тогда.
Они обогнули общежитие и остановились под окном четырнадцатой комнаты.
– Подсадить?, – спросил догадливый Пашка.
– Ага, – засмеялась, – Прикинь, все годы учебы Лёка через это окно лазила, а на последнем году мне вот приходится. Ну давай.
Паша сложил руки ковшиком и рывком подсадил Женьку наверх. Её голова оказалась как раз на уровне окна четырнадцатой комнаты. То, что она там увидела не поддавалось никакому логическому объяснению.
Вопреки ожиданиям, Женя не почувствовала ни обиды, ни боли. Всю её заполнил огромный, нереальный, первоклассный гнев.
Женька со всей силы стукнула кулаком по стеклу и, спрыгнув с Пашиных рук, понеслась в общежитие. Испуганный Паша побежал за ней.
– Женька! Ковалева! А ну стоять!, – закричала Полина Алексеевна, но девушку было не остановить. Как вихрь она пронеслась по первому этажу и с грохотом влетела в четырнадцатую комнату.
– Ленка! Твою мать! Да что ж ты делаешь?, – с отчаянием закричала Женя, с ужасом глядя на голый Лёкин живот. Мышцы живота так трогательно подрагивали и посреди пупка гордо блестела камушком сережка.
