— Я найду твоего Оливера, обещаю.
Котёнок потоптался тощими лапками и замурчал. Ей так хотелось домой. Обнять Драко, прижаться щекой к груди Тео…
Мальчики её убьют, если узнают, что Гермиона ввалилась в Малфой-менор. И чего она добилась? Оливера так и не нашла, зато точно узнала, что Люциус на стороне Пожирателей. И что ей с этим знанием делать? Смитерс сидел у него в гостях и попивал чаёк, не обращая внимания на Пожирателя в маске. Наверное, парням тоже пока нельзя ничего говорить, лучше молчать.
Гермиона ласково потрепала котёнка за ушком:
— Не бойся, малыш, не бойся. Всё будет хорошо, мы вернёмся домой, я познакомлю тебя с моими друзьями. Они хорошие, ты будешь в безопасности.
***
Малфой глядел, как исчезает в воздухе синий всполох портала.
Что за идиотка?
Хотелось последовать за ней и надрать маленькую, упругую задницу. Слишком долго думала и не убегала. Любой другой Пожиратель на его месте уже давно оглушил бы её и подвесил на крюк над котлом с кровью. Грейнджер почти десять секунд стояла и смотрела на его маску.
Дура.
Он глубоко вдохнул и скинул с себя мантию. Позже. Этим он займётся позже. Сейчас кровь кипела в жилах от концентрированной злобы на другую кудрявую башку. Теодор перешёл все границы. Надо было оставить этого засранца подыхать. Драко спас его от самоубийства и чем Нотт ему отплатил?
Предательством.
Малфой покрутил фамильное кольцо на пальце и обернулся на кабинет отца. Ни снять, ни сбежать. Люциус долго и нудно исходил пеной и плевался огнём в сторону сына. И в конце концов потребовал работать на него, исполнить семейный долг, жениться на Гринграсс… Папочка слишком многого желал, и ему придётся ещё как-то обломать зубы. Но здесь и сейчас больше всего Драко бесило то, что он должен был теперь работать на отца. Легилименция, непростительные, сжигающие магию, — всё, чтобы восстановить влияние семьи.
Люциус добрался до волшебной лампы с джинном и загадывал, загадывал… Первым делом он приказал обработать начальника отдела авроров. Старик был упрям, подозрителен и всё время блокировал поправки папочки в Министерстве. Уговорить или подкупить его не представлялось возможным, накладывать Империус — слишком ненадёжно, в этом случае нужна была тонкая, ювелирная работа легилимента.
Драко провозился с ним долгие пять часов. У аврора была хорошая защита разума и Малфой даже думал, что не сможет её обойти. Требовалось всего лишь внушить одну крохотную мысль о доверии к Люциусу. Обычная, несложная задача — найти ближайшее положительное воспоминание и зафиксировать все ассоциации объекта именно на нём. Как запутать тонкие нитки мыслей в узел. В простых случаях ему требовалось три касания магией. Но с главой авроров это оказалось невыносимо сложно, и теперь от истощения у Драко дрожали руки. А может, от злости на Грейнджер? Зачем эта дурная вломилась в его дом? Или же руки дрожали от злости на кудрявого ублюдка? Эти двое сегодня отличились как никогда.
Ярость текла под кожей обжигающей лавой. Малфой снял маску, уменьшил и положил в карман. Наверное, в его нынешнем положении следовало бы попросить у папеньки позволения на уход, но он не собирался этого делать. Плевать на то, как громко отец будет орать в следующий раз. Отныне, если захочет, он всегда сам сможет призвать сына. Как джинна из лампы. Только раскалённым кольцом, приклеенным намертво к коже пальца. Но не сегодня. Сегодня с него было достаточно. Драко дал Люциусу то, что он хотел, пусть теперь играется с аврором сам. Ему же пора было разобраться с кудрявым змеем.
Малфой аппарировал в квартиру Грейнджер, ни капли не сомневаясь, что Теодор сейчас там. И вправду, тот как ни в чём ни бывало лежал на кровати, расслабленно потягивал виски и читал какую-то книжку. Драко презрительно усмехнулся — наверняка «Сто и один способ вонзить нож в спину лучшему другу». Хотя нет, Нотт знал целую тысячу и из всех вариантов выбрал самый худший.
— Отдыхаешь, ублюдок?
Тео отложил книгу и спокойно улыбнулся, словно ждал его.
— Проведал Люциуса?
Драко почувствовал, как задрожали руки и начало дёргаться веко. Он медленно подошёл к кровати, сел рядом и одним рывком вытащил из-под штанины Нотта Матильду. Сложно сказать, зачем. Для начала хотелось отобрать у Теодора что-то дорогое, то, без чего он жить не сможет. Хотя нож — это слишком слабо и недостаточно. На сей раз Змеёныш так легко не отделается.
— Давай, ты же этого хочешь, — Тео сел на кровати, закатал чёрную водолазку до самых ключиц, обнажив грудь, и указал на сердце.
Драко задумчиво провёл подушечкой пальца по лезвию, оценивая остроту. Холодная, голодная сталь. Гадёныша отчаянно хотелось проучить. Слишком долго он терпел его выходки. В этот раз Теодор перешёл все черты. Но убивать за это? А если не за это, то за что?
Малфой отстранённо взглянул на фамильный перстень на руке. Что ж, его стараниями он теперь в пожизненном рабстве у Люциуса… И самая больная мысль была о том, что даже это предательство Теодора он мог проглотить. Однако интересно, на что готов ради него Нотт? Ублюдок так любил проверять границы…
Что ж, Тео, настала пора проверить твои. Они же всё стерпят друг от друга, правда?
— Руки, — грубо произнёс Малфой, и Нотт послушно завёл их за спину. Как жертвенная овечка на заклание, как невинный агнец. От его покорного вида даже затошнило.
Драко вытащил из кармана тонкий кожаный ремешок и стянул узкие запястья. Тео сидел на кровати, повернув голову, и молча наблюдал за его действиями. Косился одним глазом, как фестрал в упряжке.
И что ты молчишь? Где извинения? Тебе кошка язык откусила, гадёныш?
Малфой стянул ремешок ещё туже, намеренно сильно, чтобы потом у Тео на запястьях остались бордовые полосы-синяки. Хотелось, чтобы ему было больно и страшно, чтобы белая кожа лопнула и пошла кровь. Но Нотт не двигался. Молчал и терпел.
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — не выдержал сам Драко.
Теодор слегка повернул голову в его сторону и гордо вздёрнул подбородок. Спина ровная, как и всегда. Видимо, уверен в своей безнаказанности.
Нет-нет, дружок, я найду, чем тебя удивить.
Малфой окинул задумчивым взглядом тело Змеёныша, прикидывая, куда можно было бы ударить. Может, если Теодор продолжит поглощать в таком количестве свои любимые пончики с шоколадом и карамельный попкорн, его тело станет рыхлым и грузным, но сейчас ему это явно не грозило. Худой, как гончая, и видно рёбра. Нет жировой прослойки — будет больнее.
Тебе стоило жрать побольше шоколада, ублюдок.
Кончиком ножа Малфой провёл горизонтальную полосу по его спине. Легонько, почти невесомо, но Тео ощутимо вздрогнул, и его кожа покрылась мурашками.
Это страх, малыш. Знакомься.
Драко знал, что Теодор ненавидел больше чем, невозможность двигаться, больше, чем его маленькие поползновения с легилименцией или зависимость от чужой воли. Сильнее всего Нотт ненавидел неожиданные касания. Со спины.
Малфой медленно очертил лезвием буквы шрама «Предатель» между лопаток.
Это истинная твоя суть, правда, Тео? Ты как разбросанный пазл собран из отдельных слов. Может, тебе пора взять часть и от меня?
— Мы всё с тобой делаем вместе… Со школы, с войны, даже девушка у нас одна… — Драко обошёл кровать и сел напротив кудрявого подонка, взял его двумя пальцами за щёки, заставляя посмотреть себе в глаза.
Тео расслабленно взглянул на него из-под полуопущенных ресниц. Нахально, бросая вызов одним своим спокойствием. Будто бы он был уверен в своей неприкасаемости. Но при этом Драко видел, насколько напряжены его мышцы, как часто он дышит, как приоткрыты его губы, словно ему не хватало всего кислорода в комнате. Это лицо бесило. Сидит, весь умиротворённый и безмятежный, как священная корова. Ты зря храбришься, придурок. Наверняка гадёнышу требовалось все его самообладание, чтобы восседать здесь с таким видом.
— Медлишь? — уголки рта Нотта дрогнули и растянулись в неподдельной, на редкость искренней улыбке.
