Шестьдесят пять процентов должны были произвести впечатление? Даже если бы она сказала девяносто пять процентов, этого все равно было бы недостаточно. Как, с чистой совестью, я мог позволить Шерил забрать детей, зная, какие страдания и одиночество они будут терпеть в сиротском приюте? Как? Знал ли Ронан, что таковыми будут последствия его действий, если откажусь быть манипулируемой им? Я почти уверена, что это так. И почти уверена, что он все еще манипулирует мной сейчас.
Вздыхаю, боясь, что следующие слова сорвутся с моих губ. Но их нужно произнести. Он победил. Ронан, в конце концов, победил. Я должна была дать ему то, что он хотел, иначе моя вина поглотит меня до конца моих проклятых дней.
— Боюсь, не могу позволить вам забрать их, миссис Лури. Придется оставить детей здесь, со мной.
Шерил хмуриться, склонив голову набок.
— Прошу прощения? Думала, вы просто няня.
— Нет. Ронан оставил детей на мое попечение. Он попросил меня позаботиться о них в течение следующих шести месяцев. Я думала, что им будет лучше с другой семьей, с кем-то более квалифицированным, чтобы заботиться о них, но в свете этой новой информации…
Шерил резко откидывается на спинку стула, вытаскивая из сумочки какие-то бумаги.
— Ну, это в высшей степени необычно. Никто не упоминал, что мистер Флетчер назначил вас опекуном детей на тот случай, если с ним что-нибудь случится.
— Его завещание было обновлено совсем недавно. Полагаю, у его адвоката, мистера Линнемана, есть документы.
Очень надеюсь, что Линнеман не уничтожил документы Ронана об опекунстве. Если он это сделал, то вряд ли что-то можно будет сделать. Шерил имела бы полное право забрать детей и исчезнуть вместе с ними на материке. И вообще, куда бы она их отвезла? Обратно в Нью-Йорк? Сомневаюсь. Что бы отправить их обратно нужны деньги, а зачем беспокоиться, когда у них нет семьи или чего-то, что связывает их с городом, когда Ронан ушел. Им предстояло бы оказаться в совершенно ином штате, чем тот, в котором они выросли просто потому, что их отец решил умереть на крошечном острове у побережья штата Мэн.
— Я собираюсь проверить это, мисс Лэнг. — Шерил выглядит очень расстроенной. — Не думаю, что сейчас у меня есть на это время. Мне действительно нужно вернуться на пристань. По закону, я должна забрать детей с собой в центр, пока все это не уладится.
— А если я предпочитаю, чтобы они остались здесь? Со мной?
— С моей стороны было бы неосторожно оставить детей в ситуации, которую я считаю нестабильной.
— Нестабильной? Я бы сказала, что здесь, со мной, окружающая среда гораздо более стабильна, чем в групповом доме.
— Мисс Лэнг... — Шерил замолкает, на мгновение сосредоточив все свое внимание на туфлях и задумавшись с открытым ртом. — Меньше пяти минут назад вы не хотели этих детей. Вы ничего не сказали о том, что мистер Флетчер назначил вас опекуном над ними. Вы заговорили об этом только тогда, когда узнали, куда их направят. Не хочу показаться грубой, но нас учат определять беспорядочное поведение у людей, оставленных заботиться о детях из группы риска, и простите меня за это, но ваше поведение определенно дало мне повод для беспокойства. Я не совсем уверена, что вы понимаете, что вам придется делать, или что вы сможете справиться с этим.
Наверху громко хлопает дверь в спальню Коннора, и громкий звук эхом разносится по всему дому. Просто замечательно.
— Шерил, я знаю, что это не хорошая ситуация. Знаю, что, вероятно, есть семьи и дома для Коннора и Эми, которые могли бы быть идеальными для них, но я также знаю, что разделение их и удержание в групповом доме в течение нескольких недель подряд, возможно, месяцев, никоим образом не принесет им пользы. У меня большой опыт общения с проблемной молодежью. Я уже много лет работаю с детьми того же возраста, что и Коннор и Эми. Я позабочусь об этих детях. Могу это сделать. Я буду бороться изо всех сил, чтобы убедиться, что они останутся со мной, если это означает, что они смогут остаться вместе. А теперь вы можете сидеть здесь и спорить со мной о том, что делать, или можете поспешить и застать Джерри на пристани, прежде чем он отправится обратно на материк. Я слышала, что шторм, скорее всего, продержится еще пару дней. Если вы не хотите провести две или три ночи взаперти в комнате над единственным баром на острове, не имея чистой одежды, чтобы переодеться, то я бы на вашем месте поторопилась.
Играть на ее желании покинуть Козуэй — дешевый ход, но, похоже, это сработало. Шерил вздрогнула, когда я упомянула о возможности застрять в баре. После долгой паузы, в течение которой она изучала меня водянистыми голубыми глазами, она говорит:
— Но, пожалуйста, имейте в виду… Я всегда могу вернуться. Признаю, что это, конечно, хлопотно, но я люблю свою работу. Если вы поймете, что эта задача вам не по силам, нет ничего постыдного в том, чтобы позвонить и попросить меня прийти и забрать их. Точно так же, если подумаю, что они в опасности, Офелия, я позабочусь о том, чтобы Коннор и Эми вернулись на лодке в Мэн быстрее, чем успеете моргнуть. Вы меня понимаете?
— Да, мэм.
— Ну что ж, тогда все в порядке. — Шерил поднимается на ноги, держа сумочку под мышкой, достает сотовый телефон и проверяет время. Драматически вздохнув, убирает телефон и нервно дергает свой пиджак. — Я сама найду выход. Уверена, что вам захочешь пойти и убедиться, что с Коннором все в порядке.
Это был не слишком тонкий намек, как будто я могла не осознавать, что мальчику понадобится какое-то утешение после того, как он узнал, что его отец умер. Хотя она сама сказала мне дать ему минуту.
Натянуто улыбаюсь ей — улыбка, призванная продемонстрировать вежливость, но не более того.
— Естественно. До свидания, — говорю ей, поднимаясь на ноги. Эми все еще крепко прижимается к моему телу, но теперь она неподвижна, как испуганное животное.
— К сожалению, думаю, что так и будет, — бормочет Шерил себе под нос.
Я прикусываю язык и бросаюсь наверх, прежде чем успею сказать что-нибудь такое, о чем потом пожалею.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Зеркальное отражение
Линнеман ничуть не удивился, когда я сказала ему, что остаюсь. Когда попросила его не придавать гласности документы, которые подписала, освобождая детей от моей опеки, он сказал: «Какие документы?» — в неловкой манере сообщника, но был слишком напряжен, чтобы убедительно показать свое невежество.
Моя мать, с другой стороны, была почти в истерике.
— Что значит, ты не вернешься?
— То и значит, не вернусь. Во всяком случае, пока. Женщина из соцзащиты была ужасна. И они собирались разлучить детей. Как я могла оставить их, когда…
— Я знаю, что ты беспокоишься о них, Офелия, но послушай меня. Ты хорошая, добросердечная девушка, но слишком много сопереживаешь другим людям. Люди этим пользуются. Этот Ронан Флетчер понял, что у тебя чуткое сердце, как только увидел тебя, а потом поставил в такое положение, от которого, как он знал, ты не сможешь уйти. Разве это справедливо?
Я вздыхаю.
— Знаю, что это несправедливо. Но я не могу просто оставить их в каком-то грязном, опасном месте, где с ними может случиться все, что угодно, и весело идти своей дорогой. Я не смогу спокойно спать.
Следует долгая пауза, а потом мама говорит то, что заставляет меня повесить трубку. Это звучит примерно так:
— Офелия, это не потому, что.. ну, ты знаешь… Потому что ты не можешь иметь собственных детей? Эми и Коннор... они в беде, и им нужен кто-то, кто будет заботиться о них, но не заблуждайся, милая, они не твоя ответственность. Это всего лишь работа и ничего больше. Как только эти шесть месяцев закончатся, тебе придется попрощаться и уйти от них. Не хочу видеть, как ты страдаешь из-за чего-то, что легко можно…
Если бы я позволила ей, она бы еще долго болтала без умолку. Мама, вероятно, не заметила, что я повесила трубку еще целую минуту.
