Я представила эту картину: Артур возлежит на толстой бабёнке и старательно вспахивает её лохматое дрябленькое лоно, которое давненько не видело ничего, кроме кочерыжки Колобка. А уж что они любовники, это и к гадалке не ходи: Сан Саныч тоже порой бросает на секретаршу весьма красноречивые взгляды. Он даже ревнует её к Артуру, но борется с собой. И готов её отдать в его объятия.
Напоминает дикарей, про которых я читала в одной книжке о сексе. Есть какое-то племя, которое настолько радушно встречает гостей, что готово отдать им всё, что угодно. Есть хочешь? Бери. Пить желаешь? Пожалуйста. А вот ещё моя жена, её сестра и наши дочери, — бери любую или всех скопом, ты же гость. Вот и у Колобка такая же физиономия: «Берите, пользуйтесь, дорогой! Жалко такую кралю отдавать, но ничего не поделаешь — бизнес важнее».
Наше онлайн-общение проходит довольно быстро. Жираф куда-то торопится, ему не до нас. Мы рассказываем, как доехали, разместились, наговариваем ему свои идеи. Босс кивает, кажется даже не запоминая. Потом желает успеха и отключается. Артур остаётся в недоумении: ожидал большего. Но я-то знаю Жирафа, как облупленного. Он всегда так спешит, когда у него сильный половой зуд. Видимо, очередную тёлочку себе заимел на старость лет, вот и торопится её выгулять на лужок, травки пощипать. Притом в роли травинок выступают его зеленые купюры — он когда очарован кем-то, денег на неё не жалеет.
После расходимся по кабинетам. Я погружаюсь в работу с головой. Мне отсутствие привычных условий не особо мешает. Привыкла к спартанскому образу жизни. Мы, детдомовские, можем спать на железных матрасах, укрываясь тонким одеялом. Терпеть холод и жару, плохое питание и придирки воспитателей. Тяжелая работа нас тоже не пугает. Бывало, сидишь на кухне и чистишь картошки целое ведро, а потом моешь её в ледяной воде.
Мой бурный креатив продолжается до вечера. Когда часы показывают шесть, встаю, потягиваюсь и иду за Артуром. Пора домой. Его кабинет через две двери. Стучать мы в «Проспекте» не привыкли, потому захожу, а там… ну кто бы сомневался? На стуле сидит Артур. На нем, откинувшись на стол и страстно вздыхая, восседает Люсенька. Мой спутник, обхватив её за пышные бока, погрузился в обширный бюст и что-то там выделывает.
— Артур, я домой. Ты едешь? — спрашиваю, будто ничего особенного не происходит.
Люсенька с коротким свинячьим визгом подскакивает, отчего Артур резко выдыхает: очевидно, тушка секретарши едва не переломила ему обе нижние конечности. Вся пунцовая, запахивая на ходу блузку, под которой бултыхаются две обвисшие сисяндры четвертого размера с крупными сосками и ареолами диаметром каждая с половину моей ладони, и одергивая задравшуюся юбку, Люсенька прошмыгнула мимо меня ласточкой и скрылась за дверью.
Артур с недовольным видом самца, которому не дали продолжить род, встал из-за стола. Мой взгляд ненароком упал ему на ширинку. Ожидала увидеть там крупнокалиберный бугор, но увы. В тамошней гавани все паруса были спущены. Видимо, в голове у самца царил штиль, а непохотливая буря. Лишь рубашка оказалась расстегнута до пояса. На шее и груди Артура я заметила несколько отметин, сделанных губной помадой. Люсенька облобызала, романтичная натура.
Мой спутник поправил одежду, накинул пиджак, взял ноут и сказал:
— Поехали домой, поздно уже.
«Какое у него замечательное самообладание! — подумала я, шагая за Артуром. — Второй раз ему всё обламываю, он хоть бы слово сказал. А может, привык к подобному? Ну, к обломам этим. Надо бы спросить. Но… неудобно. В следующий раз буду стучать. Может, хоть натрахается вволю, перестанет за мной ухлёстывать».
Артур вызвал такси, мы поехали домой, но по дороге я сказала водителю:
— Отвезите нас в самый большой мебельный магазин.
Таксист кивает и везет, а мой дважды обломинго интересуется:
— Зачем нам туда?
— Я тебе вчера сказала: спать будешь на кресле-кровати. Или раскладушке, что тут продают.
— Гы-гы, — раздалось со стороны водителя. Видимо, здесь таксистов правилам этикета, что нехорошо вмешиваться в чужие разговоры, не учат. Запомню.
Мы приехали в мебельный, и я ожидала, что подскочит менеджер: «Здравствуйте, вам что-нибудь подсказать?» Вместо этого — гробовая сонная тишина, только радио где-то играет. Ходим по залу, смотрим. Я вижу нужную вещь.
— Ты купишь это, — говорю Артуру. Всё жду, когда он начнет бунтовать? А он терпеливо сносит моё командование.
Он покупает кресло-кровать с немедленной доставкой. За это приходится доплатить тысячу рублей — все-таки конец рабочего дня, а здесь, в Захолустинске, уже и пять часов для многих — поздний вечер, можно не трудиться. По крайней мере, к пяти в фирме «Успех» уже никого не оставалось, кроме нас с Артуром и Люсеньки. Остальные, позёвывая и потягиваясь, технично рассосались по своим делам.
Возвращаемся домой, и тут я понимаю, что опять мне придётся готовить. Пока Артур не завалился на своё новое ложе со смартфоном в обнимку (тот у него постоянно вибрирует от сообщений — видимо, одолевают поклонницы), зову его на кухню — помогать. Заставляю порезать мне мясо, почистить лук. Я готовлю макароны с гуляшом. Это самое простое, что можно придумать на скорую руку. Не возиться же с какими-нибудь котлетами! Да и мясорубки у меня тут нет.
Потом ужинаем, и Артур неожиданно говорит:
— Лика, давай возьмем в прокат машину?
— Думаешь, в этом городишке есть хотя бы одна каршеринговая компания?
— Но попробовать все-таки стоит. А то мы всё на такси, неудобно.
— Что ж, рискни. Может, что и получится.
Мне нравится его хозяйственность. И если бы не периодические кобелиные закидоны, Артур был бы хорошим партнёром. Но как доверять мужчине, готовому пристроить свою дубинку в первую попавшуюся лунку? То в поезде он осчастливил какую-то даму, то Люсеньку едва не совратил, а уж про меня и говорить нечего. И хочется ему, и колется.
— Слушай, я всё думаю про те мячики…
— Это те, которые тебе Люсенька сегодня намяла? — спрашиваю иронично.
Артур усмехается.
— Она до них не дотянулась.
— Сочувствую тебе, дорогой. Прости, без сладкого остался.
— Нет, я все-таки о тех мячах. Надо бы узнать, какие виды спорта здесь вообще развиты. Может, спортивная школа есть. Или секции какие.
— Ага, есть тут секция. Валяния Ваньки не вставая с дивана — зимой и околачивания груш хреном — летом.
— Ну зря ты так. Надо посмотреть, пройтись по магазинам. Узнать, чем народ дышит, — говорит Артур примирительно. Ишь, гуманист какой выискался! Но говорит дельные вещи. Потому соглашаюсь. Да у нас прямо идиллия! Он против моих идей не возникает, я — против его. Семейка Адамс, блин!
Поздно вечером, теперь каждый на своё место, укладываемся спать. Артур елозит, переворачивается, кряхтит, как старый дед.
— Что, не можешь заснуть на новом месте? — подкалываю его.
— Тесно здесь.
— Не всё коту масленица. А ты назавтра договорись с Люсенькой, может, она тебя приютит.
— Ну да, в своей двушке с тремя детьми.
— О, да она многодетная мать, — улыбаюсь я. Вот же попал Артурчик! На какую самку набросился. — И где же её любвеобильный муженёк?
— Так у неё их четверо было. От первого родить не удалось. Он ей слишком быстро изменил, и они развелись. Ну, а остальные подарили по малышу, — рассказывает Артур, и по голосу слышу — сам забавляется.
— Какая страстная женщина. Так чего ей не жилось-то с ними? Не выдержали её полового напора? Она же нимфоманка, да?
— Не знаю, не спрашивал, — отнекивается Артур.
— Надеюсь, хотя бы ты ей ребеночка заделать не собрался? А то придётся потом 18 лет алименты в Захолустинск слать на почту.
— Давай лучше спать.
— Ой, какие мы скромные и нежные, — хмыкаю в ответ и замолкаю.
Мне все-таки немного обидно. Почему-то Артур предпочитает связываться с женщинами, которых развести на секс — проще простого. «Лучше бы мной занялся, недотёпа», — думаю, вздыхая.
Глава 16
Весь следующий день занимаемся с Артуром… лучше бы сексом, конечно. Такой страстный мужчина рядом, а я так давно без этого дела, но увы. Мы изучаем местный рынок. Заделались маркетологами, блин. Потому что когда спросили Сан Саныча, есть ли у них такие специалисты, он неожиданно согласно закивал. Затем позвонил одному из своих подчиненных, и вскоре в кабинет босса вошла молоденькая девушка по имени Лиза — милое и сугубо провинциальное существо лет двадцати, одетая простенько, но со вкусом.
