Вздохнув, Коннор выпрямился и отправился на кухню. Там он нашел меню для заказа еды на дом. Ему было известно, что Лисса с Эйданом частенько заказывали блюда в китайском ресторане «Пеони» и имели там счет как постоянные клиенты. Коннор знал это по той простой причине, что посещал сны Эйдана. Стоило Стражу вступить в поток подсознания Спящего, и память последнего становилась для него открытой книгой, поэтому все отложившееся в мозгу Эйдана заполняло теперь и мозг Коннора. Поначалу было не так-то просто воспринять весь этот захлестывающий поток накапливавшихся столетиями воспоминаний не только самого Эйдана, но и тысяч Спящих, с которыми тот имел дело, и Коннору, чтобы сохранить рассудок, пришлось научиться сосредоточиваться на ярчайших моментах.
Разумеется, ярчайшими моментами в жизни Эйдана были те, которые он провел с Лиссой, в результате чего Коннор усвоил, какие чувства испытывает тот, кого связывает с женщиной глубокая, страстная любовь. Веками Брюс воспринимал подобные чувства, обращенные к нему в грезах, но, разделив сны Эйдана, открыл для себя, что значит не только получать любовь, но и дарить ее в ответ.
Коннор достал нужное меню и задвинул ящик обратно. Что-то мягкое и теплое потерлось о его лодыжки. Он взглянул вниз, увидел вертевшегося у его босых ног кота и только сейчас сообразил, что так и расхаживает по дому в чем мать родила. У себя в Сумерках, в одиночестве, он чувствовал себя голышом вполне комфортно, однако резонно полагал, что Стейси это может не понравиться. А потому, бросив меню на барную стойку, решил позаимствовать что-нибудь из гардероба Эйдана.
Брюс поднялся по лестнице как раз в тот момент, когда дверь гостевой ванной отворилась и в маленький коридорчик вышла окруженная облачком благоухающего пара Стейси. Ее мокрые волосы были замотаны белым тюрбаном, а пышное тело обернуто того же цвета полотенцем. Подняв голову, она увидела его. Ее глаза скользнули вниз, туда, где у его ног по-прежнему бесцеремонно терся кот, а потом стали медленно подниматься вверх, к его лицу. И те части его тела, на которых задерживался ее взгляд, тут же отзывались: к ним приливала жаркая кровь и они твердели. Коннор тоже любовался ею с неменьшим удовольствием. Ее атласная кожа порозовела и от душа, и от терапевтического воздействия сексуальной разрядки. Опушенные густыми ресницами зеленые глаза светились, словно жадеиты, полные губы были пунцовыми, завязанное между грудей узлом полотенце подчеркивало их полноту.
Неожиданно его намерение отстраниться, предоставив ей желаемое пространство, сильно поколебалось под напором куда более настоятельного желания ощутить, как она выгибается под ним. В конце концов, в этом мире не было никого, с кем он мог бы поговорить. Никого, с кем мог бы обсудить подробности такого безумного дня, ни Спящей, чтобы снять напряжение, ни Избранных, чтобы разработать стратегию. Он понятия не имел о том, сможет ли вообще когда-либо вернуться домой, но в настоящий момент Стейси заставила его, пусть и на какое-то время, выбросить все это из головы. Она дала ему основание для улыбки и кое-что еще, на чем можно было сосредоточиться, — себя.
На ней он и был сейчас сосредоточен.
— Хочу посмотреть там что-нибудь из одежды, — сказал Коннор, указывая в направлении хозяйской спальни в другом конце коридора.
Она кивнула:
— Я спущусь вниз через минутку.
— Хорошо, — пробормотал он, одолеваемый непристойными желаниями.
Повернувшись, Стейси направилась к двери гостевой комнаты, которую занимала. Коннор не двинулся с места, зачарованно глядя на то, как мягко покачивается на ходу ее великолепный зад. Повернув ручку, она задержалась в проеме и, бросив через плечо: «Глаза проглядишь», вошла в комнату и закрыла дверь.
— Да уж знаю, — буркнул он.
Но, даже услышав, как щелкнула задвижка, не сразу отвел взгляд.
В благоухающем сумраке побережье всегда кажется великолепным, и этот вечер не являлся исключением, однако Эйдан был слишком поглощен своей задачей, чтобы наслаждаться серебристым светом полной луны или музыкой океанского прибоя. Бесшумными шагами он обогнул мотель, направляясь к номеру 108. Всюду толпились люди — кучки молодежи, одетой для вечеринок, с банками и бутылками в руках, немолодые пары, направлявшиеся к пляжу. Однако количество возможных свидетелей его нисколько не волновало, так как здесь, похоже, никому ни до чего не было особого дела. Он всерьез полагал, что мог бы даже попросить кого-нибудь помочь ему взломать замок. Для этого достаточно было бы сочинить историю про потерянный ключ. Впрочем, подобные уловки были не нужны. Эйдан просто-напросто прихватил универсальный ключ из конторки портье, благо она была скрыта от взглядов постояльцев.
Оснащенный тем, что требовалось, он, посвистывая, как ни в чем не бывало направился к своей цели, держа руки в карманах и не переставая думать о Лиссе, ждавшей его в машине с заряженным «глоком» на коленях. Внутренним взором он видел ее перед собой — напряженно поджавшей чувственные губы, с озабоченностью и тревогой в темных глазах. Его восхищало то, что при всей своей мягкости и чуткости она была смышленой, решительной и готовой сделать все, что потребуется им обоим, чтобы уцелеть.
Имея богатый опыт знакомства с женскими романтическими фантазиями, он прекрасно знал, что проявить в столь сложной ситуации подобный прагматизм смогла бы далеко не каждая. Очень многие просто ударились бы в панику и залились слезами в надежде на то, что спасение придет к ним само, без усилий с их стороны.
У нужной двери Эйдан помедлил, отметив, что свет из-за штор, закрывавших большое окно номера, не пробивается. Значит, там никого не было, что отчасти радовало, но только отчасти. Ведь будь посланница Стражей там, он бы, по крайней мере, точно знал ее местонахождение, в то время как сейчас она запросто могла оказаться где угодно. Например, рядом с Лиссой.
Вынув из кармана ключ, Эйдан вставил его в скважину и повернул. Замок со щелчком открылся. Эйдан вошел и нашарил на стене выключатель. Светильник, зажегшийся на столе между двумя койками. Одна была аккуратно застлана, а по покрывалу другой было разбросано содержимое холщового мешка. За кроватями находились зеркало, раковина и дверь в санузел.
Номер был пуст.
Войдя внутрь, Эйдан закрыл дверь и пнул свисавшее с кровати до пола покрывало. Судя по звуку, носок его ботинка ударился о клееную фанеру. Здешние койки были еще дешевле, чем кровати с металлическими рамами. И уж спрятаться под ними точно никто не мог. Он заглянул в туалет и, убедившись, что засады там нет, приступил к осмотру обнаруженных на постели и представлявших несомненный интерес предметов: коммуникатора, географических карт, ножей. Там же находился чип, прочесть который было сейчас, увы, не на чем. Так или иначе, Эйдан решил взять все находки с собой и, складывая их обратно в мешок, нащупал внутри что-то холодное и твердое. Пульс его участился. Ухватившись пальцами за край, он извлек находку.
