Привычно взяв в руки мягкую чуть влажную тряпку, Герой Магического Мира принялся за успокаивающую нервы работу. Механическая размеренность совершаемых им действий, как раз располагала подумать над альтернативными путями решения стоящей перед аврором задачи.
Например, подробно вспомнить то утро в «Лисьем Хвосте»…Ведь кроме очевидно необъяснимого, было в том убийце еще что-то странное. Гарри в который уже раз мысленно воспроизвел всю сцену с участием человека в капюшоне. Ненормально быстрая реакция, движения на пределе восприятия, непонятные слова заклятия… Да, все это было загадочно, но молодой человек был совершенно уверен, что в том незнакомом маге было еще что-то необычное. Некая мелкая деталь, какой-то обрывок мысли, промелькнувшей в голове аврора в тот момент, когда он встретился взглядом с неизвестным магом.
Но нет, как и тогда, решение этой загадки подошло к молодому человеку вплотную, и ускользнуло в последний момент, оставив после себя крайне неприятное ощущение, как бывает, когда ты что-то забыл, но не помнишь даже, что именно.
Гарри почувствовал, как в нем с новыми силами разгорается досада на себя самого. На то, что он думает уже больше двух недель, и все никак не сдвинется с мертвой точки. А ведь он точно что-то видел, какая-то зацепка в его воспоминаниях быть должна.
Нет-нет, нельзя так зацикливаться на задаче! Эл все время ему говорил - если что-то не получается, отложи. Со свежей головой разгадка найдется гораздо быстрее.
Да, но решить отвлечься - одно. Гораздо сложнее на самом деле выгнать из головы неприятные мысли. И здесь у Гарри было только одно надежное, не раз проверенное средство.
Музыка. Настоящая классическая музыка. Сложнейшее и прекраснейшее изо всех знакомых молодому человеку искусств.
Наверное, в жизни аврора было только два таких переломных момента. Первый - когда никому не нужный одиннадцатилетний мальчик Гарри узнал о том, что он - волшебник, и открыл для себя мир, полный сказочных, как тогда казалось, чудес. А вторым - как бы странно это ни звучало, учитывая его полную разнообразными событиями жизнь, стало знакомство с Музыкой.
А ведь долгое время волшебный Мир Звука не занимал в жизни Гарри хоть какого-либо значительного места. Ни детство в доме Дурслей, ни годы в гриффиндорской башне Хогвартса не располагали к увлечению этим сложным, абстрактным искусством. Гарри не раз впоследствии удивлялся тому, что и его магглы-родственники и однокурсники, вне зависимости от чистоты крови, оказались очень похожи в своих музыкальных предпочтениях. Все они слушали легкие песенки с не всегда имеющими смысл словами и простенькой мелодией. И не важно было, кто исполнитель - маггл, ведьма или маг. Нет, ну и среди них попадались, конечно, более чем достойные композиции. Некоторые Гарри и сам слушал с удовольствием, а иногда и напевал в душе. Но… Это не шло ни в какое сравнение с тем потрясением, что он испытал, впервые услышав оперу.
Это произошло уже после Финальной Битвы, когда лежавший в больнице Святого Мунго Герой только-только пришел в себя, и начал осознавать, что он наделал за время своей болезни. Как-то поздним вечером он незаметно проскользнул мимо дежурившей у его палаты сиделки, и зачем-то спустился в кабинет главного врача. Для чего? Этого молодой человек уже и сам не помнил. Да и тогда, оказавшись перед чуть приоткрытой дверью, он так заслушался дивным женским голосом, столь непохожим на все, что он до этого слышал, что даже забыл, зачем пришел, и, завороженный, простоял перед кабинетом минут сорок. Он бы оставался там и дольше, но его увидел вышедший в коридор врач. Гарри не знал, что именно отразилось на его лице в ту минуту, но только строгий блюститель режима вместо того, чтобы отправить нарушителя обратно в палату, пригласил его в свой кабинет, дослушивать оперу в удобном кресле перед камином.
А потом были вечера, наполненные рассказами пожилого мага об опере, о его любимых исполнителях и композиторах. Гриффиндорец узнал, что так впечатлившая его песня называлась арией Царицы Ночи, и была она из «Волшебной флейты» Моцарта. А тот дивный голос назывался колоратурным сопрано.
И, конечно же, первым делом, после выхода из «Святого Мунго», Гарри отправился в маггловскую часть Лондона, где купил себе магнитофон и несколько записей опер.
С тех пор его коллекция неоднократно пополнялась новыми кассетами, и, что самое приятное, все они сейчас находились в его комнате на втором этаже. Рассудив, что Снейп все равно находится в подвале, и если включить магнитофон не очень громко, зельевар ничего не услышит, Гарри в радостном предвкушении, отправился наверх.
* * *
- А вы не так безнадежны, как хотите казаться, - эти слова Снейпа, прозвучавшие после финальных аккордов «Тоски», застали Гарри врасплох. Он совершенно не слышал, как зельевар появился в гостиной. А учитывая его чуткий слух и аврорскую тренировку, это было более чем неприятно.
- Здравствуйте, профессор, - несколько невпопад ляпнул молодой человек. Он медленно развернулся на табуретке, на которую встал, чтобы удобнее было протирать книги с верхней полки шкафа, и сверху вниз посмотрел на замершего у противоположной стены зельевара.
Какое-то время Мастер Зелий молча рассматривал своего бывшего ученика, будто обнаружил в нем что-то новое. Гарри почувствовал, как от этого откровенного разглядывания ему становится неловко. Ну вот, не хватало еще только покраснеть!
- Вы любите оперу, Поттер? Не ожидал.
- А, да. Люблю. Но если хотите, я могу ее больше не слушать. Простите, что помешал, - зачем-то начал оправдываться молодой человек. Он совершенно не понимал, почему его так смущает взгляд зельевара. Ведь даже в школьные годы Гарри не тушевался перед грозным профессором. Хорошо хоть, его сейчас не видят коллеги по оперативной работе! И аврор из чувства противоречия, ответил Снейпу таким же прямым взглядом.
- Вы не помешали, - зельевар прервал зрительный контакт, и прошел к недавно починенному Гарри креслу. - Это ведь Каллас и Ди Стефано? Запись 53-го года из Ла Скала, если не ошибаюсь? Отличный выбор.
- Вы любите оперу? - с недоверием в голосе повторил Гарри недавний вопрос Мастера Зелий. Это казалось ему тем удивительнее, что с тех самых пор, как молодой человек вышел из больницы Святого Мунго, он не встречал еще никого, кто разделял бы эту его страсть. А Джинни так и вовсе называла высокие оперные голоса воплями неудовлетворенных кошек.
- И оперы, и симфонии. Вообще классическую музыку.
- О! Здорово! - Гарри, наконец, спустился со стула. - А я симфоническую музыку не очень понимаю, - сказал он, и тут же пожалел о своих словах, приготовившись выслушать от Снейпа очередную порцию оскорблений.
