Что выражало его лицо в этот момент, Драко не знал, но отец почему-то интерпретировал молчание как истерику. Может, взгляд стал слегка безумным?
Малфой-младший вдруг вспомнил, что надо моргать. В пересохших глазах закололо, защипало, и навернулись непроизвольные слёзы. Просто реакция организма на сухость слизистой оболочки, но отец же решит, что сын разрыдался у него в кабинете. Какой стыд.
— Это копия, ребёнок. Порвёшь, и ничего не изменится. Тебе пора прекращать позорить нашу семью.
Драко глубоко вздохнул и аккуратно свернул пергамент, но ни слова не произнёс.
Кто ещё опозорил нашу семью? Ты, разрушивший всё, что построили наши предки, и виновный в смерти матери, или я — тот, у кого ещё есть шанс прожить свою жизнь счастливо?
Малфой-младший задумчиво побарабанил пальцами по столу, но не стал озвучивать вопросы. Было наплевать на то, что бы мог ответить папенька. При этом не хотелось затевать новую перепалку, но нужно же что-то сказать… Только слов для отца не находилось. Родитель никогда не делал ничего просто так, и какую цену он выкатит на этот раз?
Люциус что-то бубнил, но Драко его не слушал, обдумывая и взвешивая свои следующие действия. Как ни крути, это был удобный документ, дарующий свободу, а значит, и больше возможностей. Наверняка Министерство уже разморозило его личные счета, и даже если они удержали оттуда половину в счёт штрафов, то остатка всё равно хватило бы, чтобы начать новую жизнь, и даже не придётся залезать на общий фамильный счёт Гринготтса. Может, заняться зельями? Это всегда ему нравилось, а учитывая знания, которые он успел почерпнуть, пока был ассистентом у своего сквиба-профессора химии, можно было бы создавать невиданные доселе эликсиры. Эта мысль пришлась ему по вкусу, и уголки губ снова дрогнули в улыбке. В этот раз Драко не стал её сдерживать, поднял взгляд на отца и соизволил вслушаться в его бубнёж.
— У тебя есть обязанности, не ради меня, а ради твоей матери. Ты должен продолжить род. Мы с Гринграсс решили, что вы с Асторией будете жить в их доме, недалеко от Лондона, он включён в её приданое. Свадьба запланирована на июнь, как раз перед выборами на пост Министра. Астория уже занялась подготовкой банкета, так что времени у нас мало.
Вот оно что. Драко встал и слегка склонил голову, сделав вид, что размышляет. Два месяца свободы в обмен на заключение длиною в жизнь. Глубоко вздохнул. Теперь стала понятна такая спешка с досрочным прекращением ссылки. Свадьба сына накануне выборов на пост Министра — очередной удобный инструмент для манипуляции и способ заключить ещё один выгодный политический союз. Он почесал пальцами щёку с мягкой щетиной и твёрдо произнёс:
— Нет.
Люциус заткнулся и удивлённо вздёрнул брови. На его лице отразилось искреннее недоумение, словно у ребёнка отобрали леденец.
— Решил подать голос?
Драко лишь улыбнулся и развернулся, чтобы аппарировать прочь. Помилование при этом он не забыл спрятать в карман. Ненависть ненавистью, а проблемы надо решать.
Однако не успел он достать палочку, как кольцо снова полыхнуло холодным пламенем. Поводок. Люциус всегда будет его дёргать и не отпустит ни на шаг. Отец всегда диктовал ему, что делать, как жить, что носить, как думать.
У Малфоя-младшего словно щёлкнул спусковой крючок — он так устал, что окклюменция уже не помогала сдерживаться. Ярость кипела в нём всё это время и, стоило ощутить жжение от кольца, как внутри него прорвало плотину.
Он медленно развернулся, твёрдыми шагами подошёл к столу и опёрся руками о его поверхность. Шоколад помог, и пальцы больше не дрожали. Драко склонился над бумагами, вглядываясь в отцовские черты. Интересно, он так же будет выглядеть через двадцать лет? Они были похожи: те же скулы, форма губ и носа. Короткие белые пряди сына рассыпались по лбу, а отец, кажется, забыл с утра причесаться, но точно такие же белые пряди спадали и на его лицо. У Малфоя-младшего не имелось морщин и того багажа ошибок, что совершил родитель. У него всё было впереди, и именно в этом заключалась их самая большая разница.
Они пару мгновений сверлили друг друга взглядами, а потом Драко одним резким движением подхватил стол и перевернул его вместе с бумагами, мусором и остывшим бульоном с жирной плёнкой.
— Что за детская истерика? Какой позор! — Люциус недовольно скрестил руки на груди и пнул носком ботинка чернильницу. — Мерлин, ты ещё такой ребёнок…
Драко смотрел в холодные серые глаза родителя, и его трясло от ненависти.
Ребёнок? Ты прав, отец, впервые в жизни ты прав. Я слабый, глупый ребёнок. Был.
Маму не оживить, и глупо всё время цепляться за призрак прошлого. Её ничто не вернёт. Но впервые жизни Драко осознал, чего хочет сам. Ему всегда говорили, что и как делать. И только Нарцисса хотела лишь одного — чтобы он был счастлив. И он будет. Потому что это его жизнь.
— Гринграссам нужна свадьба? Удачи тебе и поздравляю с молодой невестой, — Драко склонился к отцу так близко, что смог разглядеть поры на носу, и медленно-медленно произнёс: — Ещё раз нагреешь мой перстень, и я отрублю себе палец. Слышишь меня? Я сам решаю, когда уходить, когда приходить, кого трахать, на ком использовать магию…
— Как ты разговариваешь со старшим?! — голос Люциуса сорвался на фальцет, но сын уже его не слушал.
Отец был стар и слаб. И именно Драко мог им управлять, не наоборот.
От этой мысли на душе стало легко и свободно. Словно поводок порвался, и Малфой-младший смог наконец-то ощутить ветер и скорость своего побега на свободу. Если Люциус захочет сохранить хотя бы видимость влияния, он никогда не воспользуется перстнем.
Ничего не ответив, Драко аппарировал. Домой.
***
Гермиона и Тео сидели за ободранным, скрипучим столом и то ли завтракали, то ли, судя по времени, уже обедали. По комнате гулял прохладный сквозняк. Кажется, Нотт курил и опять забыл закрыть где-то окно. Дышалось легко. Проходя мимо стола, Драко провёл кончиками пальцев по мягким волнам волос Грейнджер, и та лучезарно улыбнулась в ответ. Он взъерошил кудри Теодора, и тот отмахнулся от него, как от мухи. Оба выглядели сонными и расслабленными. По-домашнему уютными.
Малфой не стал присоединяться к ним, а устало прошёл мимо и прямо в одежде завалился на кровать. Встреча с отцом выбила его из колеи. Голова болела. Пульсировало в висках, мелькало тёмными мушками перед глазами. Он прикрыл веки буквально на секунду в надежде, что боль пройдёт, а когда открыл, то оказалось, что проспал кучу времени.
Настенные часы гулко пробили три часа дня, и металлический звон тройным эхом ударил в виски. Сон не помог. Драко приподнялся на локтях, поискав глазами Тео. Тот знал, где в рюкзаке лежали их обезболивающие зелья, но его в комнате не оказалось. Как всегда, змеёныш где-то шатался, когда был так нужен. Зато встревоженная Грейнджер сидела рядом на кровати и нежно гладила Малфоя по волосам.
— Ты в порядке? — тонкие прохладные пальцы ласково смахнули пряди волос со лба, едва коснувшись самыми кончиками горячей кожи.
— Не рассыплюсь, — в горле пересохло, и слова давались с трудом.
— Если ты плохо себя чувствуешь, то мы с Тео можем пойти вдвоём.
Если бы он был сшитым из кусков разных мертвецов чудовищем, то мысль о том, что эти двое отправятся куда-то без него, стала бы живительной молнией. Теодор являлся воплощённым синонимом слова «неприятности», но за него Малфой переживал отдалённо — Нотт обладал живучестью скользкой змеи. Вот чего Драко не мог допустить — так это чтобы с Гермионой что-то случилось. Вдруг она выйдет из дома и её похитят кентавры? Собьёт машина, поразит случайно выпущенная кем-то Авада. Ему казалось, что стоит отвернуться, как её тут же настигнет участь Нарциссы, и никого не будет рядом, чтобы помочь или спасти.
— Мы идём все вместе, — его язык словно распух и присох к нёбу, отчего первые два слова получились нечленораздельными. Он сдохнет сам, но никогда не допустит тех же ошибок, что и отец.
— Отдохни ещё, время есть, — Гермиона наколдовала воды в пустой стакан на прикроватной тумбе. — Я спущусь вниз, посмотрю, где там Тео задержался.
