– Закроешь тут все? – кричит мне на прощание автоэлектрик Макс и машет на прощание рукой. – Пока, Настюха!
Я киваю, сажусь на старое колесо возле шиномонтажки и достаю свой телефон. Ищу на Ютубе видео с поломкой, похожей на мою. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я нахожу что-то годное, что может мне реально помочь.
К сервису подъезжает какая-то машина, но я не обращаю на нее внимания, продолжая пялиться в экран. Мы уже закрыты, причем давно, а тут сейчас я наконец-то узнаю, в чем причина того, что моя тачка не заводится.
– Добрый вечер, красавица! – слышу я над собой глубокий, бархатистый мужской голос.
Ему явно что-то надо, потому что я сейчас такая "красавица", вы бы видели! Старый комбез, пропахший соляркой и машинным маслом, лицо не менее чумазое, чем моя форма, да у меня даже лифчик с трусиками, наверное, не отстираются. Опять.
– Привет! – не поднимая глаз, отвечаю я.
– Есть кто-то из мужиков? Колесо спустило, нужно проверить.
Блин, как он не вовремя, конечно, но помочь надо. Я знаю, что в округе ни одной шиномонтажки. Не выдерживают конкуренцию с нами, вот и закрываются, едва открывшись.
– Щас гляну, – с готовностью отвечаю я, и убираю телефон в карман комбинезона.
Поднимаюсь на ноги, смотрю на мужика, и у меня сердце в пятки уходит. Не может быть! Да, нет может! Я эту наглую харю на всю жизнь запомнила. Перевожу взгляд на его машину, узнаю и ее.
Да как он меня нашел?
2. Настя
Не то, чтобы я прям сильно испугалась этого бородатого, просто в округе ни души, время позднее, а он явно чувак неуравновешенный.
– Ну, так что? Поможешь? – кивает мужик в сторону своего «Мерседеса».
Я молчу и продолжаю с нескрываемым любопытством разглядывать мужчину. Одежда чистая, без пятен. Переоделся. Лицо тоже не пострадало. По крайней мере, от горячего кофе бороденка не облезла. Здоровенный, сука, и улыбается так обворожительно, что хочется улыбнуться в ответ. Если бы не предыдущая наша с ним встреча, я бы, наверное, посыпалась от его почти осязаемого обаяния, но первое впечатление о нем не перебьешь никакими флюидами.
– Закрыто! – сквозь зубы отвечаю я.
– В смысле? Ты же сказала, что посмотришь колесо? – не сдается мужик.
– Ну, все, посмотрела! Колесо, как колесо! Круглое! Завтра приезжай! В девять! – перехожу так же на «ты» и тычу пальцем в режимку на двери, для наглядности.
– Я заплачу, сколько скажешь!
– Дядя, ты глухой? Закрыто, говорю! Ехай отсюда! – уже с раздражением отвечаю я, смутно представляя на самом деле, как далеко он сможет уехать на своем спущенном колесе.
– Слышь, а ты чё дерзишь? – повышает голос мужик. – Как тебя зовут, девочка?
– Не твое собачье дело, как меня зовут! – продолжаю я хамить, а сама судорожно осматриваюсь по сторонам в поисках монтажки или чего потяжелее, вспоминая, где мой газовый баллончик.
Наглый тип брезгливо осматривает меня с ног до головы. Я вижу, как его ноздри раздуваются от злости. Зачем я его разозлила? Он сейчас меня в машину затащит и в лес увезет. Нет. Колесо же дырявое. Не увезет. Прямо здесь закопает. В асфальт.
– Девочка, ну, будь человеком! – уже с мольбой в голосе говорит мужчина. – Я опаздываю на очень важную встречу! Пожалуйста!
Пожалуйста? Он знает такие слова? Он меня не узнал? Так он не по мою душу приехал? Просто реально колесо пробило?
– Ладно! – соглашаюсь я. – Снимай колесо!
– Кто я? – удивленно спрашивает он, вылупив на меня свои шары.
Красивые, между прочим, шары. Темно-серые, а ресницы такие густые и длинные, как у дочки дяди Адиля Амиры.
– А кто я что ли? – фыркаю я. – Тебе надо, ты и снимай!
Мужик засовывает руки в карманы брюк, нервно перекатывается с пятки на носок, не сводя с меня своего пристального, пробирающего до жути взгляда, потом вытаскивает левую руку, смотрит на часы и начинает расстегивать пиджак. Он элегантно снимает его, аккуратно складывает пополам, открывает заднюю дверь своего авто, кладет туда пиджак. Закрывает дверь, не менее элегантно закатывает рукава белоснежной сорочки, и я вижу на его правом запястье татуировку, убегающую на мощное предплечье. Ум! Татуированный качок? Любопытненько!
Я складываю руки на груди и подхожу немного ближе к его «Мерседесу». Но не слишком близко. Он меня утром чуть не угробил, а сейчас вообще свидетелей нет, ничто и никто ему не помеха. Интересно же, как он будет карячиться возле колеса?
Бородатый достает из багажника домкрат, уверенно ставит его под машину, из чего я делаю вывод, что он совсем не рукожоп. Машина начинает подниматься, а потом катится вперед. Домкрат хрустит и с треском лопается пополам, а машина падает обратно, едва не придавив мужчине ногу.
Он не поставил ее на ручник? Вот болван! Я начинаю дико ржать, слыша, как он сыплет проклятиями и матерится. Когда моя истерика заканчивается, мне становится жалко этого недотепу. Вот, все-таки добрый я человек!
У меня машина стоит сломанная, а этот будет тут крутиться еще полночи со своим колесом, отвлекая меня от работы. Проще помочь ему уже, чтобы он тут не нервничал и меня за компанию не нервировал.
Я молча иду в шиномонтажку, и, гремя домкратом, выкатываю оттуда свой. Пока мужик нервно курит в сторонке, завожу его под машину, дернув перед этим, естественно, ручник.
– Запаска есть? – сняв колесо, спрашиваю я у мужчины.
– Тоже дырявая, – уже спокойно отвечает он.
– Оставляйте, завтра заберете, – перехожу я на «вы», на автомате.
Сколько ему лет, интересно? Лет 30-35? Как Сашке? Чем он занимается? Явно не руками работает, вон, какой костюм дорогущий.
Я довольно ловко и быстро чиню его колесо и устанавливаю его обратно. В это время мужчина приносит в шинку свою запаску. Он несет колесо на вытянутой руке, с такой легкостью, будто бы оно не весит ничего. Боится брюки испачкать, передо мной красуется или реально сильный?
– Сколько я тебе должен? – не глядя на меня, спрашивает мужчина, когда все готово.
Он больше озабочен своим внешним видом, поэтому на меня и не смотрит, отряхивая с рубашки и брюк невидимые пылинки.
– Ни сколько! – снисходительно отвечаю я. – Пойдемте, я покажу, где руки можно помыть.
Мы заходим внутрь СТО, и идем по коридору до туалета. Я жду мужчину у двери, чтобы потом проводить его обратно. Он же торопится? Не хватало еще, чтобы он заблудился или стырил чего по пути.
Мы выходим на улицу, я снова сажусь на колесо, вооружившись телефоном, и жду, когда бородатый оставит меня одну. Он роется в машине и снова подходит ко мне со своим бумажником.
– Ты скажешь, как твое имя? – снова спрашивает он, глядя на меня сверху вниз.
– Нет, – коротко отвечаю я.
– Вот возьми, – он протягивает мне пятитысячную купюру. Дурак что ли? Я где ему сдачу возьму? Там работы рублей на триста не наберется. – Сдачи не нужно, – добавляет он, как будто у меня на лице написано, о чем я думаю.
– Я же сказала... – начинаю спорить.
– А я сказал, возьми!
– Да не буду я ничего брать! Ты че такой трудный? – снова перехожу на «ты» от злости.
– Такая милая девочка, а такая хабалка! – усмехается он, продолжая трясти перед моим носом купюрой.
– Это я хабалка? – возмущаюсь я и поднимаюсь на ноги, чтобы видеть его лицо. Он все равно выше, и мне приходится задрать голову, чтобы с ним разговаривать на равных, но все же лучше, чем сидеть, вжавшись в колесо под его напором. – Да ты на себя посмотри, хамло ты майонезное! Ты, кажется, опаздываешь! – напомнила я.
– Совершенно верно! Поэтому поговорим завтра! – говорит мужчина. – Неспеша!
Ах, да! Он же запаску на ремонт оставил. Вот нафига я ее взяла? Еще и завтра его лицезреть? Бородатый протягивает мне снова деньги, как бы давая мне последний шанс их взять, но я им, естественно, не пользуюсь. Тогда он засовывает купюру мне за шиворот и быстро идет к своей машине.
«Мерседес» срывается с места и уезжает, прежде чем я успеваю, что-либо еще предпринять.
