— Э! Э! Э! — я на всякий случай отодвинулась к окну.
Если придется спасаться бегством, лучше иметь разные варианты. Третий, конечно, высоковато, тем более, живем мы в старом фонде, а значит, по меркам нормальных людей — это практически пятый.
Но свобода дороже!
Увидев мое выражение лица, Элка смилостивилась:
— Ладно, один так один… Но самый лучший! У меня есть на примете один парень — у него черный пояс по куннилингусу и золотая медаль по сквирту. Иди ноги брей, я ему пока позвоню!
— Элка! — возмутилась я. — Ну ты берега-то не теряй!
— Да что такого? — фыркнула она, уже прикладывая телефон к уху. — Пойдем сейчас с ним в баре посидим — если понравится, забирай. Не понравится — будет мне на ночь вкусняшка.
Вот сколько мы с ней знакомы — никак понять не могу, как в одном и том же времени, в пугающе похожих маленьких городках, с одинаковыми мамами — учительницами русского языка, с общим чувством юмора, мы с Элкой умудрились оказаться такими разными.
Не буду я спать с первым встречным только чтобы огонь на своем болоте развести!
Но ноги брить пошла.
На всякий случай.
Глава первая, в которой дурацкая идея становится слишком реальной
В наше время все, что угодно, можно заказать онлайн и получить за пятнадцать минут.
Даже чулки в сеточку, если вдруг приспичило прямо накануне выхода.
— Что, реально на мой размер делают фетишистские чулки? — изумилась я, когда Элка лихо разыскала их где-то на просторах маркетплейсов.
За всю свою жизнь девочкой немаленького размера я привыкла, что белье мне полагается скромненькое, базовых цветов и без вышивки. А всякие извращения типа кружев, лент, открытых чашечек лифчиков и стрэпов — для тех, кто больше похож на моделей Виктории Сикрет.
Элка посмотрела на меня, как на дуру.
— И не только чулки, — сообщила она. — И не только сетчатые. Во что, по-твоему, одеваются доминатрикс твоих размеров? Где они берут ботфорты, кожу и латекс?
— Н-не знаю… — я никогда не задумывалась. — На заказ где-нибудь?
— Боже мой, боже мой, Дар, ты такое чистое наивное создание! — Закатила Элка глаза. — Да хоть на той же Алишечке любые извращения есть за копейки хоть на шестидесятый размер!
Она, конечно, молодец со своим «хоть на шестидесятый». Типа это прям ужас-ужас. Как некоторые люди используют слово «центнер», чтобы ужаснуться чьему-то весу.
Центнер — это же прям как слон весит! Как два слона!
А по факту — не так уж сложно эти сто кило и набрать-то…
— И корсеты на меня есть? — уточнила я.
Не те, которые делают талию там, где ее не было, а такие… поиграть.
Вот корсетам я больше всего завидовала.
— Почему не быть-то? Никак не пойму, Дар, толстые что — не трахаются? Хотя нет, тебя мы не берем, ты плохой пример, — тут же заржала Элка.
— Ну слушай, обычно же высмеивают толстух в лосинах или коротких юбках. Какие уж там чулки? Сразу вспоминаются все шутки про колбасу в сетке. Все знают, что жирные тетки должны носить чехлы для танка немарких цветов.
Элка бросила на меня оценивающий взгляд.
Я уже наполовину оделась, когда ей пришла в голову гениальная мысль, что к моему красному платью с карманами и кроссовкам на платформе идеально подойдут колготки или чулки в сеточку.
— Чтобы зажечь «маячок», — пояснила она. — Сейчас у тебя образ для девичника, а надо показать, что ты вышла на охоту, а не просто в пятницу нажраться.
— Что-то у тебя чехол для танка какой-то вызывающий, — хмыкнула она. — И обтягивающий. Отличная фигура для танка, Дарин!
— Ну это мой стиль, и он не про секс, — попыталась пояснить я.
— Вот! А надо чтобы про секс! — перебила Элка, когда я уже собралась ей пожаловаться на то, что люди реально считают, что секс бывает только у стройных и красивых. — Сейчас мы тебе еще блядский макияж сделаем. Хорошо бы еще каблуки вместо твоих кроссовок.
— Каблуки неудобно!
— А мы не на пешую экскурсию идем, а в бар сниматься, — парировала Элка. — Три шота выпила, дошла до такси, от такси до койки, зачем тебе кроссовки?
— Чтобы не поддаваться патриархальному мнению, что женщина должна ублажать мужской взор!
— Дарина! Ты на работе не поддавайся! А половые игры — это как раз то самое место, где ты должна показать, зачем пришла. Накрашенные губы, чулки, туфли, юбочка — костюм женщины. Ты как раз показываешь, что твоя цель — заполучить самца. Вот когда ты на работу так оденешься — будет реально неуместно, потому что на работе надо работать, а не мужика искать. Помаду мою возьмешь. И тушь!
— У меня есть тушь!
— У тебя зеленая, а нам нужна классика. У мужиков стоит на образы, которые они всосали с молоком матери. Никакого авангарда, старый добрый продающий секс. Сделай мне секс! — потребовала Элка, роясь в своих трех чемоданах косметики.
Я бы еще многое ей могла возразить про «старый добрый продающий секс» и его уместность, но тут затрещал дверной звонок, и я пошла открывать курьеру.
Элка меня учит жизни прям как мать родная. Учитывая, что она даже пельмени учила меня варить и делать вместо подгорелой яичницы вкуснейшую шакшуку — попадание в образ абсолютное. Разница между нами три года, а как будто целое поколение.
Где я была, когда она это все узнавала? Какой учебник забыла в библиотеке взять?
Получив непрозрачный пакетик с развратными чулками, я заперлась в комнате, чтобы их примерить.
Реально на мой пятьдесят четвертый налезут?
Налезли.
Еще как налезли! Аж в зеркало страшно смотреть!
Удержаться было невозможно — и я достала из закромов туфли на каблуке, которые хранила там на какой-нибудь невероятный случай.
Ничего экстремального — классические лодочки, «ортопедический» каблук в пять сантиметров, но образ внезапно скачком стал таким «продающим сексом», что Элка аж присвистнула, когда я вышла в коридор показаться.
— Даринка, ты бомба! Я сама тебя хочу! — заорала она на всю квартиру. — Все мужики в баре кончат прямо в штаны, как только ты войдешь!
— Старое доброе «будут штабелями укладываться» мне как-то больше нравится, — поморщилась я.
— Одно другому не мешает, — отмахнулась Элка. — Сразу видно — выпускница филфака. Кончат — и уложатся!
Виновна. Выпускница филфака — это, как известно, диагноз и судьба в одном флаконе. Филфак — бессменный поставщик кадров для «Макдональдса» и других сетей быстрого питания, факультет старых дев, лучшие из которых разбредаются потом по библиотекам и начальным школам, а худшие так и остаются курьерами и сборщицами заказов в супермаркетах.
В то время, пока журналистки, экономистки и прочие разумные девушки, выбравшие нормальные факультеты, крутят романы с сокурсниками, нам, духовно богатым девам, остается только читать любовные романы и вздыхать по мистеру Дарси, хороня свои надежды на личную жизнь. Слишком высокая планочка задается!
Вспомнив о мистере Дарси и высокой планочке, я вдруг дрогнула.
Элка красилась на кухне, врубив на телефоне какой-то свой то ли тикток, то ли инстаграм и листая короткие ролики, каждый из которых взвывал во всю дурь очередным попсовым хитом, орущим из каждого утюга.
Двадцать секунд — следующий.
Тридцать секунд — следующий.
Тупая шутка под задорный бит — следующий.
Клиповое мышление, мелькание кадров.
Никто сейчас не слушает песню целиком, никто не читает тексты длиннее пары предложений. Не модно. Слишком медленно.
Элка в этом как рыба в воде, она родилась в подходящее время и с наслаждением пользуется всем, что оно может дать. Меняет любовников, не запоминая имен и лиц, так же, как листает эти ролики с танцующими спортсменами, танцующими учителями, танцующими моделями, танцующими полицейскими, танцующими политиками…
Все танцуют, все раздеваются, все глупо шутят, стараясь уложиться в пятнадцать-двадцать секунд. И только я чувствую себя безнадежно устаревшей путешественницей во времени.
— «И ты увидишь его в разгаре пати…» — подпевала Элка очередному ролику, тщательно вырисовывая на своем симпатичном нежном личике чье-то чужое, скуластое и хищное. Лицо стервы. — «Сердце застучит, не молчи…» Дарин! — крикнула она, но осеклась, заметив, что я и так стою в дверях. — Может здесь выпьем заранее пару шотов, чтобы в баре на коктейли не тратиться?
