Официальная часть прошла, как одна секунда. Кажется, что мы больше готовились к ней. Положительные ответы. Подписи. И торжественный поцелуй. Серёжа аккуратно убрал с моего лица фату и поцеловал. Мы всегда целовались без языка. И никогда подолгу.
Послышался гул аплодисментов. Серёжа улыбнулся мне и обнял за талию. Мы повернулись к гостям. Я взглядом тут же нашла маму. Чуть поодаль от нее стоял и папа. Не один. А с каким-то мужчиной. Высоким. Русоволосым. Взгляд острый, что порезаться можно.
«Бабай», — тут же пронеслось у меня в голове. А он, будто услышал мою мысль, заглушенную всё еще не стихающим раскатом грома аплодисментов. Взглянул прямо на меня. С лёгким прищуром. Никаких эмоций. Лишь острый взгляд и поджатые тонкие губы. Непроизвольно вдруг стало страшно.
Глава 2
Я танцевала уже со своим мужем, окруженная гостями. В вечернем воздухе витал душистый аромат мая. Играла живая музыка. Я специально настояла на том, чтобы была именно спокойная живая музыка. И никакого бестолкового пьяного галдежа. Всё-таки это праздник, а не обычная попойка на природе с шашлыками.
Ткань пиджака Серёжи была пропитана мужским ненавязчивым ароматом одеколона. Что-то такое отдалено напоминавшее морскую свежесть. Уткнувшись именно в тот участок ткани, где этот аромат был наиболее ощутимый, я расслабленно вздохнула. От прежней паники не осталось даже крошечного следа. Словно морской прибой смыл на теплом песке следы моих босых стоп.
— Ты сегодня очень красивая, золотко, — прошептал мне на ухо Серёжа.
Он еще с детства стал называть меня «золотком». Думаю, что это из-за цвета волос, но он никогда прямо не отвечал на мой вопрос.
— Ты тоже очень даже ничего, — я улыбнулась, но не сумела отделаться от чувства, что между нами нет искры и вот этого трепета, от которого дыхание должно перехватывать.
Это были мы. Просто мы. Злата и Серёжа. Которые вдвоем иногда любили пакостить и доводить до белого коленья садовника, работавшего в доме у Серёжи. Ох, и прилетело же тогда нам от родителей! Ко мне снова вернулись прежние сомнения. Хотя, что уж метаться? На моем безымянном пальце уже поблёскивало золотое колечко с аккуратным красивым бриллиантом.
— Готовься, — вдруг прошептал мне на ухо Серёжка, — нас сейчас снова начнут поздравлять.
Я улыбнулась и выпрямившись, обернулась. К нам приближался мой отец вместе со своим… другом. Острый равнодушный взгляд лениво скользнул по моей фигуре. Я непроизвольно съежилась. Светлые волосы были аккуратно зачесаны назад. На висках серебрилась седина, хотя мужчина совсем еще не был стар. Максимум лет сорок.
Он был одет просто. Я бы даже сказала строго. Никаких ярких акцентов. Почти по-спартански. Крепкая шея. Заострённый подбородок. Орлиный прямой нос. И жесткая линия бледно-розовых губ. Холодный практически каменный Бабай резко контрастировал на фоне моего улыбчивого и всегда оптимистически настроенного отца. Я тут же задалась мысленным вопросом — что их может объединять? Думаю, исключительно рабочие дела, потому что друзьями таких полярных людей я не видела.
— А вот и наши жених с невестой, — торжественно объявил папа, держа в руках уже полупустой фужер с шампанским.
Бабай же предпочел виски с несколькими крупными кубиками льда. Он лишь кратко кивнул нам. Жесткая линия губ даже не попыталась изобразить дежурное подобие любезной улыбки. У меня сложилось стойкое впечатление, что нашему запаздавшему гостю крайне скучно находиться на данном торжестве. Его движения, взгляды и короткий кивок головой никак не подтверждали мою догадку. Но и не опровергали ее. Думаю, Бабай здесь с деловым визитом. И изначально таковым его запланировал. Поэтому не видел смысла играть иную роль.
— Приветствую, — чистый мужской бас сразу обозначил характерную непоколебимость Бабая.
Меня это ни капли не удивило. Другим этот человек оказаться просто не мог.
— Это мой хороший старый друг, — продолжил наше знакомство папа. — Борис Аристархович Бабаев.
Мужчина еще раз коротко кивнул и сделал небольшой глоток виски, едва смочив губы. Его светло-голубые глаза не смотрели прямо на меня или на Серёжу. Будто Бабаев не видел никакого смысла зря растрачивать свое драгоценное внимание. Он всего лишь оценил объекты и этого, кажется, ему было вполне достаточно.
— Сергей, — не растерялся мой муж и протянул руку. — Рад знакомству.
У Серёжки поразительно красивые кисти рук и не менее красивые длинные пальцы с аккуратными круглыми ногтевыми пластинами. Настоящие «музыкальные» руки, но при этом не лишенные мужественности, что улавливалась в выпуклости вен и редкой поросли тёмных волосков.
Борис наконец остановил свой взгляд на Серёжке, словно только сейчас по-настоящему заметил его и разглядел. Может, не ожидал, что Серёжка представится уверенным тоном.
— Аналогично, — кратко произнес Бабаев и ответил на рукопожатие.
Его ладонь оказалась значительно крупней Серёжкиной и в пальцах не было ничего «музыкального». Только непоколебимая твёрдость и жесткость.
Мужчины разжали руки и спокойный взгляд светло-голубых глаз медленно переключился на меня. Лучше бы Бабаев вообще не смотрел, потому что вот такой его прямой взгляд физически почти невозможно выдержать. Я вдруг ощутила какую-то странную тяжесть в области груди и плеч. Словно большая каменная ладонь опустилась на мою грудную клетку, запечатывая в ней застрявший вдох.
Он ждал. Борис Аристархович ждал, когда я сама представлюсь. Хотя я была уверена на все сто процентов, что папа уже успел миллион раз назвать ему мое имя.
— Злата, — прочистив горло, отозвалась я и в панике задумалась, стоит ли и мне протягивать ладонь? — Я тоже рада знакомству.
Бабай кивнул и сам протянул руку. Мы обменялись крепким и быстрым рукопожатием. В голове со скоростью света мелькнула мысль, что ладонь этого мужчины и на вид, и наощупь напоминает камень. Немного нагретый солнцем, камень.
— Идем, Борь, — обратился к Бабаю папа. — Ты обязательно должен познакомиться с несколькими перспективными ребятами. Пока ты отсутствовал многое изменилось. Думаю, тебя это заинтересует.
Борис Аристархович полностью осушил свой стакан и отдал его мимо проходящему официанту, в обмен ловко перехватив у него мандарин. «Он страх, как любит мандарины», — пронесся в голове папин голос.
Мужчина снова коротко кивнул и развернувшись, пошагал вслед за отцом.
— Странный тип, — одновременно с Серёжкой подытожила я.
— Ты тоже так считаешь? — спросила я, когда мы продолжили танцевать.
— Ну к моему отцу всякие люди заглядывали с работы. Но такого, как этот Борис Аристархович, никогда не встречал. Вот и думаю, что он странный.
Я немного успокоилась, осознав, что не только во мне Бабаев вызвал непродлённые чувства. Таких, как он, я тоже никогда не встречала. Хотя к нам, как и к семье Серёжки, тоже приезжали самые разнообразные люди. Пожалуй, самым необычным был один японский партнёр, который хотел внедрить какую-то суперсовременную очистительную речную установку. Его японская культура и ментальность так и остались для меня до конца непостижимыми. Он был максимально вежлив и сдержан, что выступало ярким контрастом на фоне с папиным весельем и расслабленностью.
Но Бабай… Он оказался вне конкуренции со своей просто аномальной отстранённостью хотя бы потому, что не являлся японцем. Да и вежливым я его тоже назвать не могла. Скорей, просто незаинтересованным в чужом торжестве. И честным? Никакой эмоциональной фальши.
Уже через несколько минут я и думать забыла об этом человеке. Серёжка кружил меня на танцплощадке, затем мы выпили по бокалу шампанского в тесном кругу наших общих друзей из университета.
— А когда на Багамы летите? — спросил Славик — бывший Серёжин однокурсник.
— Через три дня, — ответила я, мысленно напомнив себе, что вопрос с нашими визами уже давно решен.
— Ну отдохните там как следует, только детей сразу не наделайте, еще диплом забрать надо будет, — хохотнул Славик и покосился в сторону Насти.
