— У меня было двадцать шесть!
— Лилия, — коронер говорил так, словно ступает по минному полю. — Разница в несколько недель не всегда имеет диагностическое значение. Любая патология, гипоксия, даже наследственность, могли вызвать задержку развития…
— Я была здорова. За моим здоровьем следили лучшие врачи!
Зверь сжал мою руку, и потерся подбородком об макушку, как огромный кот. Но я не могла успокоиться. Коронера я слушала вполуха, мне хотелось скорее узнать результаты анализов и начать поиски.
Мой отец редкостный ублюдок.
Он замучил мою мать до полусмерти. А к женщинам, которые рожали ему детей, из которых выжили только я и моя сестра, относился, как к скоту, а не к людям.
Руслан застрелил этого ублюдка.
Но если Девин выкрал нашего сына, он мог оставить нам жестокий урок на будущее. Я боялась, что ребенок медленно умирает в инкубаторе, оставленный один.
Я видела, что коронер нам не верит.
Мне не верил и Зверь. Просто делал то, что я просила, видя, что я схожу с ума. Именно этим он меня покорил. Зверь всегда был за меня, в любых ситуациях. Он на моей стороне.
Не верит, но действует, потому что знает, что иначе я не успокоюсь.
Мы вернулись в машину. Коронер сел в свой потрепанный старенький седан мятного цвета. Он поедет за нами. Впереди будет двигаться машина полиции с мигалкой. Замкнет конвой внедорожник с нашей охраной.
Зверь сел за руль, поправил зеркало, глядя назад — то ли на заднее сиденье, где нас безропотно ждала Вика, то ли на машину позади нас, расплывающуюся в потоках осеннего дождя.
— Ты как, малышка? — он повернулся ко мне.
Вокруг рта появились жесткие складки.
Он не флиртовал, и не веселился, он, черт возьми, был на взводе, словно впереди поджидала западня. Уже не уверена, что он так уж мне не верит.
Зверь выглядел так, словно готов отразить атаку.
Я сглотнула.
Перед Викой вдруг почувствовала скованность, и ограничилась сдержанным:
— Все хорошо. Едем скорее.
Мы выдвинулись в сторону кладбища. Я не знала, стоит ли идти на могилу, сомневалась до последнего. Но когда мы оказались там, сама вышла из машины.
Перед этим я передала бумаги Вике.
— Прочти.
— Ты ведь понимаешь, что я не профессиональный коронер? — уточнила она, но бумаги взяла. — Что могу ошибаться?
— Мне важно твое мнение. Ты же готовилась к поступлению, а зубрилка ты еще та.
Со вздохом она вчиталась в строчки, включив верхний свет в машине.
Ребенка Руслан похоронил по высшему разряду.
Единственного родного сына.
Белый ангел в конце аллеи — надгробие нашего малыша, вызвал в сердце такой острый приступ боли, что я едва подавила порыв броситься к могиле и разрыть ее руками. Как я и поступила когда-то…
— Жди здесь, — хмуро велел Зверь. — Я сам достану.
— Я могу помочь, — предложил коронер.
— Нет. Это семейное дело, — отрезал он, забрал у полицейского лом и саперную лопату, и направился к могиле.
Я остановилась под кустом бузины, прячась от ледяного дождя. Когда раздался первый удар лома об мрамор, я закрыла глаза. Не хочу смотреть, как ломают могилу ребенку. Кто бы в ней ни был погребен — это невинная душа, обретшая там покой.
Несмотря на ночь и холод, скоро Зверь сбросил куртку, и остался в одной футболке под дождем. Она быстро намокла и липла к мускулистому торсу. Руки и мощная шея стали влажными и глянцевыми в свете фонаря.
Наконец, из-под земли извлекли гроб. Маленький, словно игрушечный, и его вид разорвал мне сердце. Но уйти в машину я не могла.
И Зверь не мог.
Как он сказал — это наше дело, семейное.
— Лили, не подходи, — предупредил Зверь, когда гроб опустили на мраморную плиту и к нему поспешил коронер.
Через несколько минут Зверь направился ко мне — от него пахло дождем и потом. Светлые волосы слиплись, он весь промок. Но широкая грудь заслонила от меня вид на могилу. Я позволила себя обнять, и уткнулась ему в грудь.
— Образец взяли при мне, — прошептал он. — Я надавлю через свои связи, заплачу, результат мы узнаем быстро.
Зверь убрал мокрые пряди с моих холодных, скользких щек.
— Спасибо, что поверил, — прошептала я.
— Дело за малым, — продолжил он. — Осталось убедить Руслана сдать анализ. Идти придется тебе, милая. Со мной он говорить не захочет.
Глава 2
— Зачем пришла?
В участке, среди обшарпанных стен и старой мебель, Руслан выглядел чужеродно. Он привык к шикарным клубам, пентхаусам, крутым машинам. Привык к большим деньгами и огромной власти.
Я была одна. Зверь ждал меня за дверью.
Начальник полиции предоставил нам свой кабинет. Теперь он мялся рядом, смятенно поглядывая то на наручники на массивных запястьях Руслана, то на меня.
Я была в мокрой майке, волосы облепили щеки, и глаза, отражение которых я видела в зеркале напротив, были огромными, потрясенными и темными, как черная дыра. Я тяжело дышала.
По мне видно, что я не в порядке.
— Что случилось, Лили? — в полуоборот он бросил начальнику полиции. — Выйди.
Это звучало, как приказ, но тот послушался.
Ему не позавидуешь: самого влиятельного человека в городе обвинили в убийстве. Руслан убивал и прежде. Моего мужа, например… На это закрыли глаза. Мэр города — его лучший друг. Полиция — прикормлена. Здесь все подчиняются Руслану. Но в этот раз он убил не простого горожанина, а акулу не меньшую, чем он сам. И не просто на глазах у всех, а в прямом эфире, посвященному Дню города.
Мне всегда было интересно, где проходит та грань, за которой Руслана, преступившего закон в очередной раз, перестанут покрывать. Кажется, начальник полиции и сам этого не знает.
По глазам я видела, что Руслану безразлична его судьба. Он отомстил, не позволил собой помыкать, это главное.
— Кое-что произошло… — призналась я.
И не зная, как начать, судорожно вывалила на стол пробирки для взятия образцов. Руслан даже на миг не допустил, что я могла прийти из-за него, хотя мы вместе год прожили. Он знал, что не приду.
С каменным лицом он изучил раскатившиеся по столу пробирки, и взглянул мне в глаза. Не знаю, понял ли, что это. Когда-то я от одного его взгляда дрожала. Но с тех пор слишком много воды утекло.
Я распечатала набор для взятия эпителиального образца. Просто ватная палочка в пробирке. Нужно потереть ее об внутреннюю сторону щеки, и готово.
Проще простого.
— Мне нужна твоя проба ДНК, — запинаясь, сообщила я.
— Зачем? — у него остался равнодушный, спокойный взгляд.
Сердце стучало быстро, как у птички, и горячо. Я была полна надежды, хотя знала — кроме слов и догадок у меня ничего нет. Ни одного факта, ни одной улики, что мой ребенок жив.
Просто верила в это.
Не знаю, что будет, если надежды на подтвердятся.
Наверное, умру от отчаяния.
Взгляд Руслана был невыносим. Думала, я легко все объясню, но этот тон, глаза, лишали меня не только уверенности, а простой возможности дышать.
— Это связано с нашим сыном?
— Да, — выдохнула я. — Прошу, дай образец. Я хочу убедиться, что мы похоронили его, а не чужого ребенка…
Долгая пауза.
— Кто вбил тебе эту чушь в голову? Это был наш сын, — тон стал жестче. Я знала, что Руслан не обрадуется, когда я приду с этой просьбой.
Он уже пережил смерть ребенка. У мужчин горе короче, чем у матери. Материалист до последнего вздоха, он не станет цепляться за призрачные надежды, как я.
А у меня кроме них давно ничего не осталось.
— Его мог похитить мой отец, — я зажмурилась. — И заменить своим умершим сыном. Он там, где-то совсем один, Руслан… Счет идут на часы…
Я заплакала, увидев, каким взглядом Руслан смотрит на мой жалкий лепет.
— Это невозможно, Лили, — вздохнул он, откинувшись на спинку стула. — Наш сын умер в госпитале. Ребенка охраняли, вели круглосуточное наблюдение, поверь, это невозможно. Передай моему брату, чтобы нашел тебе хорошего врача. Мне жаль, что с тобой это произошло.
