Сурово глядя на меня, он назвал причину, по которой остановил машину – как будто я сама не могла догадаться, – потом снял темные очки. На его лице на мгновение возникло выражение крайнего удивления. Улыбаясь мне, он проговорил:
– А, так это вы! Я вас сначала не узнал!
Не зная, как реагировать, я тоже улыбнулась в ответ и протянула руку:
– Да. Я – Анна, Анна Бержерон. Очень рада… и огорчена одновременно. Я всегда пристегиваю ремень, не знаю, почему в этот раз…
– Ну, ладно, на сегодня я вас прощаю. Впредь будьте внимательны! Всего хорошего!
Я была удивлена, но так счастлива! Этот эпизод явился первым с момента нашего прибытия подлинным свидетельством расположения. Не просто расположения – впервые ко мне отнеслись как к полноправному представителю местного общества!
Я так разволновалась, что сразу же, едва переступила порог дома, все рассказала Карлу. Он внимательно выслушал и сам поведал мне, что владелец автозаправочной станции – тот самый, который всегда намеренно заставлял нас себя ждать – едва ли не выбежал ему навстречу и мило беседовал, пока заполнял бак. Он даже спросил Карла, как дела у его жены! Ну вот, наконец, эти люди начали нас принимать. Возможно, им стало нас попросту жалко, тем более что наступила такая суровая зима.
Мы решили достойно отпраздновать свою победу, приготовили изысканный ужин, достали дорогие напитки. В камине горел огонь, и комната была наполнена теплом и уютом. Я установила в гостиной камеру и ушла нарядиться в один из специальных костюмов. Карлу и мне нравилось надевать что-нибудь особенное для придания неповторимого характера нашим представлениям. Когда мы смотрели свои фильмы, у нас складывалось впечатление, что на экране появляются какие-то незнакомые актеры… Итак, в тот вечер я появилась в длинном белом парике и с ярким макияжем. Красная кожаная мини-юбка едва прикрывала темный треугольник на моем лобке, а смелый бюстгальтер вызывающе поднимал грудь. Несмотря на огромные каблуки, я двигалась перед камерой подчеркнуто элегантной походкой, вертела бедрами и еще больше выставляла напоказ груди. Потом я повернулась спиной к камере и стала медленно поднимать юбку, показывая пышные ягодицы. Карл приблизился ко мне, зарылся головой в мою грудь и принялся жадно кусать ее, а руками сорвал бюстгальтер. Четкими быстрыми движениями он снял брюки, повернул и наклонил меня, заставив упереться руками в стену. Потом проник до упора, крепко прижимая к себе мои бедра. Мы стояли к камере боком, и я знала, что на пленке будет видна моя освобожденная грудь, прыгающая во все стороны, и ягодицы Карла, которые подадутся вперед, как бы желая еще глубже войти в меня. Но мне хотелось видеть и другое: мои собственные ягодицы, которые двигаются под натиском Карла. Воспользовавшись тем, что он на мгновение вышел из меня, я, схватив его одной рукой за член, другой принялась увлажнять впадину между ягодицами. Крепко зажав член в ладони, я медленно подвела его к другому отверстию и ввела в себя, задыхаясь от боли и удовольствия. Карлу не терпелось войти глубже, но я сдерживала его, сжимая пальцами рвущийся в меня член. Почувствовав, как он еще больше затвердел и увеличился, я стала медленно раскрываться, полностью принимая его в себя. Карл вцепился в мои груди, вонзился еще глубже и начал, не переставая, двигаться, пока не выстрелил в глубину моего тела.
Я встала, чтобы выключить камеру, и подвела своего партнера к дивану, где мы снова слились друг с другом на большую часть ночи.
* * *
Возвращаясь к нашим отношениям с местными жителями, я была рада констатировать, что они продолжали улучшаться. Сначала наш сосед, булочник, помог нам расчистить от снега дорожку к дому. Потом мясник, у которого я хотела купить кусок мяса, принес мне другой, значительного лучшего качества, и пожелал, широко улыбаясь, приятного аппетита…
В свою очередь, Карл, который производил в своей пожарной команде сбор средств на хоккейную команду, получил от спортивного комитета гораздо более солидное вознаграждение, чем обычно. Мы были поражены всем этим. Но радость была недолгой, так как очень скоро мы узнали, что контракт Карла больше не продлевают. А значит, весной нам нужно будет возвращаться в город – и это как раз в тот момент, когда наши усилия стали давать результаты!
Вопреки опасениям, дружеские жесты не прекратились даже после известия о нашем отъезде. Однажды вечером, когда мы ужинали в единственном деревенском ресторане, его владелец вдруг подошел к нам с бутылкой вина в руке. А коллеги Карла начали регулярно приглашать его в бар на стаканчик пива. Мы уже стали задавать себе вопрос: не расстроятся ли они, когда нам придется уезжать?
Я не удивлялась тому, что любезными с нами были в основном мужчины, поскольку прекрасно знала женскую натуру и представляла, до какой степени женщины могут быть подозрительными и недоброжелательными, и в первую очередь, по отношению к другим женщинам!
Причина внезапного потепления отношений с нами открылась только в последний вечер. Мы сидели в баре, где находилось и много наших «новых друзей». Некоторые из них были изрядно захмелевшими. Тогда я еще не понимала, что они являлись, скорее, нашими «фанатами», а не «друзьями». Но когда один из них подошел и поблагодарил за то, что с нашей помощью зима оказалась не столь монотонной и скучной, мы все поняли.
Честно говоря, покидая на следующий день деревню, мы были даже рады этому: после того, как открылось истинное положение вещей, я больше не могла чувствовать себя комфортно среди этих людей!
Мне все стало ясно… Несколько месяцев назад, когда с камерой произошла какая-то поломка, я отдала ее посмотреть технику, месье Латуру… и забыла в ней одну кассету, как раз ту, с «чупа-чупсом» на палочке.
Оказывается, в ту зиму она пользовалась огромной популярностью у мужской части местного населения…
