Александр Чернобровкин
Последняя гастроль
Если Одессу сравнить с женщиной, то район Канава — это ее пизда. Находится район возле Старого порта и испокон веков является поставщиком воров и проституток. Даже в самые суровые советские годы Канава была биржей проституток. Начиная с вечера они занимали посты на ступеньках лестниц, ведущих к нескольким двухэтажным конторам, расположенным на улице вдоль порта, и ждали клиентов. Менялись названия контор и улицы, менялись дома и покрытие дорог, менялись времена года, но каждый вечер, в любую погоду, при любой власти здесь можно было найти женщину нетяжелого поведения.
Если Канаву сравнить с пиздой, то мама Роза — это ее клитор. Проститутками были ее мать, бабка, прабабка, прапрабабка… Проститутками трудились ее дочь, внучка, правнучка и, скорее всего, будут все наследники женского пола. Сама она начала во времена НЭПа, в десятилетнем возрасте. Девственности ее лишил греческий капитан-педофил, заплативший за это удовольствие пять червонцев — огромные по тем временам деньги. Если ебавших ее мужчин построить в затылок друг другу, то, наверное, хватит до Луны и обратно. Не было такого, чего она не знала бы о сексе, но скромно утверждала, что всё еще учится. Иногда ей попадались мужчины, которые были уверены, что тоже знают всё о сексе. Потом они с удивлением заявляли, что теперь знают, что ничего не знают. Одного взгляда на мужчину ей хватало, чтобы определить, чего он стоит в материальном отношении, на сколько минут его хватит в сексуальном и как увеличить или уменьшить количество этих минут, и заодно, что он за человек. Ошибалась она редко, когда влюблялась. По настоящему это случилось только раз — в боцмана с парусника «Таврида», который возил зерно из Крыма в Одессу. Этот боцман был таким подонком, таким подонком, что в него грех было не влюбиться и не родить дочку.
Мама Роза была одной из первых, внедривших в половую жизнь советских граждан оральный секс. Началось всё в середине пятидесятых, когда из рейса вернулась славная китобойная флотилия «Слава». Надо было обслужить такое огромное количество клиентов, что мама Роза, раньше применявшая минет только с иностранцами, рискнула. И сперва пожалела, что сделала это. Какая-то падла кладанула ее. Арестовывали даже не менты, а гэбэшники. Они отвезли ее в обком, где собралось всё областное начальство, чтобы посмотреть на первую, как они считали, советскую вафлистку. Впрочем, название это появилось позже. Начальство не без интереса разглядывало ее, что-то лепетало про влияние разложившегося Запада, пыталось вразумлять, но не шибко настойчиво, а потом по одиночке, втихаря от других, попробовали это удовольствие в ее исполнении. Многим так понравилось, что у нее потом много лет не было проблем с правоохранительными органами.
Годам к шестидесяти, перестав пользоваться повышенным спросом у клиентов, мама Роза переквалифицировалась в бандерши. С этой ролью она справлялась не хуже, чем с предыдущей. Она умела отрегулировать отношения так, что довольны были все: клиенты, проститутки, «коты»-сутенеры, милиция и даже городские власти. Ее девочки зарабатывали больше других, реже попадали на «субботники» (хоровые пляски), бывали биты и ловили венерические заболевания, поэтому отбоя не было от желающих работать под крылом мамы Розы. Если претендентка нравилась маме Розе, та обучала почти всему, что знала сама, и только потом допускала к работе. На первых порах, сводя с клиентом, обязательно давала девочке короткий инструктаж, а потом расспрашивала, как прошел сеанс, указывала на ошибки и хвалила за находки.
С наступлением капитализма дела у мамы Розы и остальных проституток пошли намного лучше. Ведь чем хуже дела у людей, тем больше они пьют и ебутся. Так было до тех пор, пока на борьбу с проституцией не кинули майора Мастеркова. Это была такая сволочь, что его вытурили даже из внутренней службы безопасности, а там служат самые отборные подонки. В коварстве и беспринципности ему не было равных. Майора Мастеркова боялись все, в том числе и его собственное начальство. Посадить за проституцию было трудно, но Мастерков находил способ закрыть девочку на пару лет. Ряды подопечных мамы Розы начали катастрофически редеть. Она никак не могла подобрать ключик к майору. Наверное, потому, что был похож на того боцмана с «Тавриды». Он мог взять на лапу, а мог и арестовать за попытку подкупа; с девочкой мог переспать, а мог надеть на нее наручники; продвижение по службе ему и так было гарантировано: каждый новый начальник майора старался побыстрее отправить его на повышение. Но один грешок у него имелся: выпить Мастеров был не дурак. Этим и решила воспользоваться мама Роза. Так как участница мероприятия не останется безнаказанной, мама Роза решила основное сделать сама, а в подручные взяла соратницу, которая уезжала жить в Россию.
Соратница зазвала майора Мастеркова раздавить пару пузырьков французского коньяка, который ей якобы подарил чокнутый клиент. В коньяк добавили немного клофелина, поэтому майор очень быстро вырубился. Позвав на помощь дочь, внучку и правнучку, мама Роза перетащила Мастеркова на кровать, раздела его, а потом и сама разоблачилась. Правнучка вооружилась фотоаппаратом — и пошла работа. Вот майор уткнулся ртом в дряблую пизду мамы Розы, вот он лежит на ней, вот она сосет у него хуй. Кадры получились что надо! Внучка убежала, чтобы успеть к утру разослать веселые картинки всем начальникам майора, включая киевских, и во все газеты, включая республиканские. А мама Роза так расходилась, что попросила всех пойти в пизду, а сама отправилась на майоров хуй.
Она знала, как этот хуй поднять и как сделать так, чтобы он не кончал и не падал. Несколько манипуляций ртом, а потом нитками — и майоров хуй был в полной боевой готовности, стоял лучше, чем у подростка. Мама Роза оседлала его и поскакала с той резвостью и неутомимостью, с какой проделывала это много-много лет назад с любимым боцманом. К сожалению, возможности ее организма были уже не те и, кончив в очередной раз, она умерла что называется «в седле».
Когда дочь ее, обеспокоенная слишком продолжительной тишиной в спальне, заглянула туда, мама Роза лежала бездыханная на майоре, который продолжал беззаботно храпеть. Дочь освободила его хуй от ниток, а потом вызвала «скорую помощь».
Врачи констатировали летальный исход и в свою очередь вызвали милицию. Коллеги долго любовались храпящим майором, не зная, что делать, а потом вызвали начальство. О деле теперь знало слишком много людей, тем более, что на следующий день весь город любовался фотографиями майора Мастеркова в самых интересных ракурсах. Его турнули из органов, а маму Розу хоронили все проститутки Одессы. Их собралось так много, что присутствующие на похоронах журналисты заинтересовались: а есть ли в городе-герое хоть одна порядочная женщина? На что им ответили: в семье не без урода!
