— То есть я метафорически по долгу службы — оса?
— Да! Но это ещё не всё. Крупная группа шершней давным-давно в нашем улье организовала на базе бывшей спортивной школы несколько секций. Борьба, бокс, стрельба в тире.
— Ага, я понял о ком ты! Гарпиев Филипп — главный шершень-тренер? Готовит молодых шершней-спортсменов в этих секциях?
— На лету схватываешь!
— Так ты получается тоже бывший шершень, — подмигнул Кирилл брату.
— Это было давно. Сейчас шершни трудятся в охранном агентстве Гарпиева, оказывают услуги пчёлкам. Всех всё устраивает.
— Получается такая картина нашего улья: пчёлы, осы, шершни. Кольцов каким-то боком имеет отношение ко всем?
— Эта жирная оса за годы службы наработала нужные связи. Хотелось власти, больше мёда. Но на повышение не пускали. Тогда жирная оса начала мутировать и плести паутину во всех сферах жизни улья. Кругом свои люди, и каждый для чего-то нужен. Знающие господа сами шли к нему из-за его связей. Кому-то откат получить, сделку провернуть, договориться или наказать (если по закону не получается). Кольцов дёргал за ниточки: то пчёлку — поделись мёдом, то осу дёрнет — надо решить вопрос. Мёд полился рекой. Но жирной осе хотелось больше влияния, больше сделок.
— Поэтому Кольцов стал партнёром Гарпиева?
— Да. Их сеть за годы разрослась. Кольцов подкидывал клиентов Филе. Тот помогал разруливать дела Кольцова.
— Похоже такой симбиоз им был полезен.
— Да. Только жирной осе-мутанту захотелось ещё больше! Стать хитрым пауком, чтобы окончательно опутать улей своей паутиной, а со временем взять в свои цепкие лапы всю пасеку. Протолкнул своих людей туда, где принимают местные законы для улья.
― Даже так?! В политику полез?
― Да. А параллельно подготовил подставу для шершня-тренера, чтобы занять его место и самому руководить спортсменами. Вот тут интересы с Гарпиевым разошлись, потому что Филя не давал жирной осе заставлять молодых шершней пускаться во все тяжкие. Филя вырастил своих шершней, он их жалел и берёг от совсем грязных дел. Кольцову это мешало, он нацелился Гарпиева сместить.
— Серьезно?
— Понятное дело шершню-тренеру не хочется терять своё заслуженное годами место. Вот такая ситуация назрела в нашем улье. Мои пострадавшие пчёлки-друзья это капли в море.
— А ты кто в этой экосистеме? Пасечник?
— Кто? Я? П-ф-ф! Зачем мне это? Я давно уехал. У меня здесь нет дел.
— Тогда кто этот пасечник? Кто главный?
— Не важно. Если ты не знаешь, значит, это ненужная для тебя информация, поверь!
— Хорошо, не буду тебя пытать. Скажи хоть какая у тебя роль?
— Я переговорщик, вовремя появившийся на пороге пасечника. Я тот, кто обладает ресурсами, как говорит один мой знакомый: «Раскрыть цифровые следы». Увидеть паутину и ниточки, ведущие к самому пауку.
— Компромат?
Сергей кивнул головой. Кирилл задумался:
— Так всё решено? А если с ним начнутся проблемы?
— Не должно быть проблем. Он сам примет решение.
— Кольцов? Как это?
— Как выбирают из двух зол меньшую. Пасечник подведёт Кольцова к выбору, потому что ему самому такой бардак не нравится. Жирный паук разлагает весь улей.
— Занятная биология.
— И не говори… Приехал отдохнуть на праздники. — вздохнул Сергей.
Кирилл сочувственно посмотрел на брата. Давно они не говорили по душам. У Кирилла промелькнули мысли: «Почему я злился на него? Ревновал к матери? Завидовал? Нет! Чёрта с два! Это не моё. Я не завистник. Серёга всего добился сам. Все его дома, квартиры, машины — это не с неба упало, за ними стоит тяжёлый труд и Серёгины мозги. Я им гордился. Мама внесла свою лепту, надо признать… Сравнивала нас с ним, упрекала. Я злился, но всё равно его уважал».
— Что у тебя с мамой произошло?
— Обещай, что не будешь с ней это обсуждать и бате не скажешь! ― попросил Сергей.
— Без проблем.
— Я кое-что узнал сегодня… важное… дочка Ирины Журавлёвой — моя дочь… твоя родная племянница. Надя.
— Без шуток?!
— Всё серьезно.
— И ты только сегодня узнал?
— Два часа назад от чужих людей.
— Журавлёва сама не сообщила тебе?
— Нет. — Сергей разочарованно помотал головой.
— Ну хоть на алименты не подала, — пошутил Кирилл.
— Лучше бы подала! Я бы знал всё это время. Вся жизнь могла повернуться по-другому.
— Подожди. Если бы ты мог вернуться назад во времени на десять лет назад и прожить свою жизнь с Ириной и дочерью, тогда ты никогда не увидел бы своих сыновей. Они бы просто не родились такими, какие они есть. Потому что ты не женился бы на Инне. Понимаешь? Ты готов обменять жизни сыновей на возможность вернуть время назад?
Сергей провёл ладонью по лицу, как будто стряхивая на пол свои сожаления, и отрицательно покачал головой. Кирилл продолжил:
— Наши ошибки иногда — это то, что нужно. Бывает, только спустя время понимаешь, что так должно было всё случится, и никак иначе.
— Ты говоришь так, словно тебе лет восемьдесят, а не тридцатник. — по-доброму усмехнулся Сергей.
— Ты забыл, где я работаю? Я там такого насмотрелся. У меня год за три идёт… А мама наша знала?
— Думаю, знала. С самого начала, как я уехал, она мне начала говорить, что Ирину видела с богатым мужиком, что Ириска моя повелась на цацки, не успела постель после меня остыть, прыгнула к другому и укатила в Москву. Я в стопоре был. С учёбой голова кипела. Чужой город. Не знал, что делать? Ехать домой? Поговорить с ней? Она не звонила, не писала. И я молчал. Через пару дней от Ирины был пропущенный звонок. Я не стал перезванивать. Не хотел, чтобы она рассталась со мной по телефону, как с каким-нибудь лохом. А через пару недель наша мама положила вишенку на торт — Ирина уехала с богачом, потому что залетела.
— Даааа уж! Тупанул ты, Серёга. Надо было со мной поговорить.
— И попросить младшего брата за моей девушкой последить? Так что ли? Нееет! Это бред. Я не мог об этом вообще ни с кем говорить. Что-то щёлкнуло во мне и сломалось. Как сегодня… Не хочу с Ириной говорить. Она меня предала! И мама сделала всё так, чтобы мы с Ириной расстались. Они обе меня предали. Две самые главные женщины в моей жизни предали меня!
— Подожди! Не гони лошадей! Давай разберёмся. Я тогда не обратил на это внимание, казалось, это ерунда какая-то… Тётя Лариса (мама Ирины) приходила к нашей маме немного спустя после твоего отъезда. Я не слышал, о чём они говорили, но обе были такие злые. Я думал, они подерутся.
— Лариса Александровна, наверное, просила передать мне, что Ирина беременна. А наша мама наверняка ответила в своём духе: «Не может быть! Ребёнок нагулянный. Чтобы духа тут вашего не было!»
— А тебе позвонила и ляпнула, что Ирина беременна от другого. Санта-Барбара какая-то! Наша мама сериалов пересмотрела? Зачем она это сделала?
— Она ненавидит Ларису Александровну. Считает, что у них с батей был роман, а Ирина нам сводная сестра.
Кирилл подскочил на месте.
— Что за индийская чушь? Мы в Болливуде?!
— Батя мне недавно рассказал, что работал вместе с Ларисой Александровной, но клянётся, что не изменял маме, и если бы что-то было, то не дал бы мне общаться с Ириной.
— Ну хоть у бати мозги на месте!
— Не говори ему обо всём этом. Не хочу, чтобы он переживал.
— Само собой. А что с мамой? Ты поговоришь с ней?
— Она сделала то, что сделала, но мама есть мама. Бесполезно об этом говорить. Какой смысл? Она вбила себе в голову, что батя ей изменил. Очевидно, пилит его за это всю жизнь. И нам с Ириной жизни не дала.
— Почему ты считаешь, что Ирина тебя предала? Наша мама могла не только тебе об Ирине басни излагать. Но и для тёти Ларисы о тебе что-нибудь выдумать. Ты не допускаешь, что Ирина тоже может считать тебя предателем?
Вопрос прозвучал неожиданно для Сергея. Кирилл предположил:
— Это бы объяснило тот факт, почему Ирина не объявила тебе о ребёнке.
— Я понимаю, десять лет назад от обиды промолчать могла. Но сейчас?! Я предложил ей быть вместе, понимаешь, начать сначала! А она ни слова не проронила о том, что Надя ― моя. У меня это в голове не укладывается!
