— Пошли, покажешь обновку.
Ежусь от вечернего прохладного ветра, глядя на довольное лицо Руслана.
— Прошу любить и жаловать, единственный и неповторимый «Бабий магнит» под номером два.
— Ну, конечно. Тебя я уверен, в магнетизме никто не переплюнет, — усмехаюсь, по-доброму.
Вот у кого детство еще в жопе играет разноцветными красками. Мотоциклы, бабы, клубы — вот и все интересы к тридцати пяти годам. Иногда сам диву даюсь, как умудряется справляться с возложенными на него обязанностями.
У крыльца припаркован Ducati последней модели. Обхожу мотоцикл со всех сторон, рассматривая гладкий с плавным изгибом корпус. Перекидываю ногу и сажусь на черный как смоль байк, тот услужливо мягко оседает под тяжестью моего тела.
— Хороший аппарат, — киваю Русу, ласково поглаживая мотоцикл ладонью по баку.
— Херню не держим.
— Макар Сергеевич, — отвлекает меня голос Миши. — Может, это не мое дело, конечно, но Ольга Викторовна уже около пяти часов провела на улице, она снова задремала в гамаке, а на улице прохладно.
Что-то меня беспокоит, как действуют на Олю таблетки, прописанные врачом. Это ведь ненормально, что ее постоянно вырубает после приема препарата?
— Хорошо, Миш. Я разберусь.
Поднимаюсь с байка и иду в сторону березовой рощицы. Нужно обязательно набрать Борисовича и проконсультироваться с ним по этому поводу.
На гамаке, натянутом между берез, замечаю укутанную в плед Олю. Подхожу ближе и замираю. Она спит на спине, раскинув руки в стороны, на щеках легкий румянец, на груди лежит открытая книга. Волосы, заплетенные в свободную косу, немного растрепаны, мягкими завитушками обрамляют кукольное личико. Розовые губки маняще приоткрыты. Одна нога выпутана из пледа и немного согнута в колене. Не могу оторвать взгляд от округлой коленки. Ее стройные ножки — мой личный фетиш. Осторожно провожу по щеке тыльной стороной ладони, подмечая, что кожа прохладная. Касаюсь тонкого запястья с красивыми длинными пальчиками и обхватываю ладонью на несколько секунд, согревая.
Вновь провожу пальцами по ее щеке, но уже более уверенно.
— Оля, — зову тихо. — Просыпайся, пора заходить в дом.
Она открывает глаза и смотрит на меня несколько минут, сонно моргая, затем резко дергается, пытаясь сесть. В доли секунды вижу, как под весом ее тела гамак кренится в противоположную от меня сторону. Одной рукой хватаюсь за него, второй пытаюсь схватить Олю, но эта упрямица еще больше шарахается от моей протянутой ладони. В следующий миг резко заваливается на бок, испуганно цепляется рукой за гамак, но, не удержавшись, летит вниз. Слышу приглушенный стон и растерянно смотрю на фигурку, сжавшуюся на боку на траве.
Да чтоб тебя лешего!
Ныряю, под чертов гамак и подхватываю малышку на руки, Оля громко вскрикивает и вырывается. Кладу ее осторожно обратно на траву.
— Ты что-то сломала? Где болит?
Прикидываю, сколько она пролетела. Метра полтора, не больше, но плюхнулась же, словно мешок с картошкой, не успев сгруппироваться. Еще и на поврежденную сторону.
— Оля, у тебя что-то сломано? — повторяю с нажимом, хаотично шаря руками по ее телу.
— Я что, похожа на рентген-аппарат? — шипит разъяренно, скидывая с себя мои руки.
Выдыхаю, уже легче. Если сыплет ядом и огрызается, есть шанс обойтись без критических последствий.
— Я тебя сейчас подниму, не дергайся, хорошо? Только себе хуже сделаешь.
Подхватываю ее на руки, прижимаю к груди и несу в дом. За мной семенит, не отставая явно охреневший от того что происходит Руслан. Ольга, крепко зажмурив веки, слабо постанывает на каждый мой шаг.
Взлетаю по ступеням на крыльцо мимо охраны.
— Чтобы сегодня же гамака здесь не было!
Оля протестующе стонет:
— Оставь в покое гамак.
— Ещё полетать хочешь?
Раздражение накатывает волнами.
— Я полдня спокойно на нем пролежала! Пока ты не явился!
Пораженно замираю посреди лестницы. Где-то сзади хрюкает от смеха Руслан. То есть я еще и виноват, потрясающе! Поднявшись на второй этаж, открываю с ноги дверь в свою спальню, заношу притихшую Олю, осторожно укладываю на кровать. Дрожащей рукой лезу в карман брюк и достаю телефон, набираю Борисовича с твердым намерением отвезти девушку в клинику и обследовать.
Пока вслушиваюсь в длинные гудки, пораженно наблюдаю, как Оля скатывается с кровати на пол и, согнувшись в три погибели, бредет в сторону двери. Сбрасываю вызов.
— Ты что делаешь?
— Иду, — отвечает сквозь зубы, одной рукой держась за бок, а другой за стену.
— Я вижу, что ты идешь. Куда?
Сделав пару шагов, останавливается и зыркает на меня из-подо лба.
— К себе в комнату.
У меня сейчас пар из ушей повалит.
— Зачем? — уже рычу.
— Ноги моей больше в твоей спальне не будет, — выплевывает и двигается дольше.
У меня на короткий миг пропадает дар речи. А Ольга тем временем уверенным черепашьим шагом двигается к намеченной цели. Еще минут пятнадцать, и мы будем на финишной прямой. За порогом моей, мать ее, спальни!
Смотрю в потолок, отсчитывая от одного до десяти. Мысленно благодарю вселенную, что у моей восхитительной гостьи, оказался столь мягкий и покладистый характер. Когда пелена перед глазами отступает и, я вновь в состоянии себя контролировать, в два шага преодолеваю разделяющее нас расстояние. Невзирая на легкий протест, подхватываю девушку на руки и выхожу за порог столь ненавистной ей комнаты.
— Потерпи, солнышко, — успокаивающе шепчу, неся Олю по коридору вдоль деревянных перил. — Может, облегчить твои страдания, сбросить на первый этаж? Там уже без шансов. Кафельный пол и всё такое…
Оля напрягается и крепче обхватывает рукой мою шею. Мельком опускаю взгляд на ее лицо, сдерживая улыбку. Нет, не ангел. Ни хера не ангел мне достался, а самая настоящая ведьма. Буравит своими глазищами так, что пробирает до мурашек. Да, за один только горящий взгляд я готов подарить ей целую вселенную. За, то, что не похожа ни на одну пластмассовую куклу.
Заношу притихшую девушку в комнату и осторожно опускаю на кровать. Сворачивается клубочком и не двигается, только глаза крепко зажмурила и губу прикусила. Достаю телефон, вновь набираю номер доктора. Тот, наконец, отвечает; вкратце и без мата пытаюсь обрисовать сложившуюся ситуацию. Получаю краткие инструкции: что нужно сделать перед тем, как выехать в клинику. В проеме двери замечаю крайне заинтересованного всем происходящим Руслана.
— Готовьте машину и лед, через пять минут выдвигаемся, — бросаю, коротко другу мысленно готовясь к предстоящему испытанию. Уж для Оли так точно.
Пару раз глубоко вдыхаю, подхожу к кровати и осторожно переворачиваю её на спину. Приподнимаю платье, чтобы снять пояс, потому что, если всё же перелом, ребро может повредить легкое. В общем действую исключительно с благой целью по четко полученной инструкции. Оля, как будто очнувшись, распахивает свои глазища и смотрит на меня убийственным взглядом.
— Ты сама врач и должна понимать, что нужно снять этот пояс или хотя бы ослабить его. Если перелом, ребра нельзя сдавливать, пока точно не выясним, — отнимаю руки от подола платья и выпрямляюсь, давая понять, что не являюсь угрозой и уж точно не намерен причинить вред. — Никаких методов, Оль.
Не дождавшись никакой реакции, тяну платье выше, задрав его почти по шею, лихорадочно ищу взглядом, где бандаж скрепляется, но не могу найти. Начинаю водить руками по талии, бокам, спине в поисках застежки. Есть, нащупываю тонкий шов сбоку. Осторожно разлепляю липучки, Оля рвано выдыхает, но глаз с меня не сводит.
Бегло осматриваю пожелтевшую поверхность кожи под левой грудью и на боку. Вздувшихся подкожных ран, о которых рассказывал Борисович по телефону, не вижу. Опускаю взгляд ниже и осматриваю бедро, полосы от ремня выглядят уже не так страшно — нет припухлости и внутренних кровоподтеков.
Так, пора выдвигаться. Опускаю платье на место и бережно поднимаю девушку на руки.
— Я осторожно, малышка. Потерпи.
