Lina Mur - Fifty And One Step Bac

Господи, как я устала лгать всем, просто надоело, хочется

высказать каждому о своих мыслях и чувствах и послать

всех к черту. Я обманщица.

— Я могу поговорить с ним, — грубо произносит Люк и это

смешит меня.

— Успокойся, давай сменим тему, — предлагаю я. — Мы

же вместе, что ты так завёлся?

— Потому что помню о том, что он делал у меня дома, — с отвращением бросает он обвинение, и я поджимаю

губы.

Мой телефон пикает, и я хватаюсь за него, как за

спасительную соломинку, чтобы уйти от того

судьбоносного дня.

— Кто это? Сара? — спрашивает Люк.

— Да.

Ни хрена не «да»!

«Добрый день, Мишель, как твоё настроение сегодня?

Готова вести нормальный диалог и не выводить меня из

себя?»

«Отвали от меня, серьёзно, Ник! Ты вчера перешёл все

границы дозволенного!»

Я отвечаю и бросаю телефон на стол, со злостью втыкая

вилку в салат.

— Что она пишет?

— Неважно, — резко говорю я и, опустив голову, пытаясь

глотать безвкусный салат.

Мой телефон снова пикает, я не желаю отвечать, просто

не желаю, но вспомнив то, что этот урод может спокойно

приехать и тогда проблем у меня будет больше с Люком, я беру телефон, пока мой парень следит за каждым моим

движением.

«Ты уверена, что этого хочешь?»

«Блять, да! Ты тупой или как? Миллион раз говорила тебе

об этом! Задолбал!»

Я уже не выдерживаю этого напряжения внутри и пыхчу, грудь вздымается чаще, и я хватаю ртом воздух, чтобы

прекратить эти мучения. Пусть оставит меня в покое, я не

хочу...не хочу падать в его темноту, не хочу сладкого, не

хочу! Мне только хочется плакать, потому что меня эта

ситуация разрывает на несколько частей, я не могу

ухватиться ни за одну свою жизненную позицию, они

ускользают от меня и оставляют одни бархатные глаза. Я

грешница.

«Тебе по статусу не положено ругаться и дерзить, крошка.

Хорошо, будь, по-твоему. Говорят, кто не рискует, тот не

пьёт шампанского. Значит, на моём столе будет вино или

виски. Всего доброго, Мишель»

Я добилась того, чего хотела, но отчего-то кожа

покрылась мурашками и меня начало знобить, как будто я

потеряла кого-то важного в своей жизни. Но он ведь был

незнакомцем, невидимкой для меня, призраком фантазий, фантомом чувств. Так почему я начала тратить на него

свои эмоции?! Бред. Полный и законченный бред, он

заразил меня своим идиотизмом.

— Миша, всё хорошо? Ты побледнела и тебя, по-моему, трясёт, — меня вырывает из раздумий Люк, и я горько

усмехаюсь.

Ты ничего не знаешь, буквально ничего, но ты то, за что я

ухватилась, и мне придётся продолжать так жить. Иначе я

предам саму себя.

— Наверное, температура поднялась, — я тру лоб и

устало вздыхаю.

— Может быть, не пойдёшь сегодня на вечерние занятия?

— заботливо предлагает Люк.

— Надо. Ничего приму дома лекарства и все будет

хорошо. Лучше расскажи мне, как твоя работа, — я снова

меняю тему, чтобы отвлечься.

И он с готовностью начинает говорить, пока я пытаюсь

поесть и не думать. Но всё равно возвращаюсь к этому

чертовому прощальному сообщению. Ненавижу тебя, призрачный красавчик!

Forty-ninth

— Доченька, ты великолепна, — восклицает мама.

— Спасибо, — сухо отвечаю я, пока папа помогает мне

надеть белую укорочённую шубу.

— Как восхитительно, что нам наконец-то удалось купить

билеты в оперу, — продолжает мама, а я хмыкаю и беру в

руки клатч.

— Поехали, девочки, а то опоздаем, — папа смеряет

нашу троицу оценивающим взглядом и довольно

открывает перед нами дверь.

Три дня прошли для меня в нормальном ритме жизни, без

внедрения Ника в ход событий. И, чёрт возьми, от скуки я

начала читать эти долбанные оттенки, зачем-то проводя

параллель с собственной судьбой. Разочарована. Сильно

разочаровалась в себе за это время, потому что мне

стало не хватать этого больного урода с его замашками

первобытного строя.

Из-за этого мои отношения с Люком стали натянутыми.

Даже папа пошёл мне навстречу и предложил, чтобы

меня кто-то сопровождал в великий пятничный поход в

оперу, но я соврала, что у меня нет такого кавалера. И, к

сожалению, по законам всех драм, это все услышал мой

парень, ведь я говорила с ним по скайпу, забыв об этом, перелистывая страницы этой губительной книжки. В итоге

он не разговаривал со мной уже целые сутки и обижался, считая, что я стыжусь его. Но дело было не в нём, а во

мне. Сара только обрадовалась, что Люк от меня отстал и

даже не сильно возмущалась по тому поводу, что ей идти

на вечеринку одной.

Сидя в лимузине, я смотрела на огни большого и яркого

города, пока мои родители бурно обсуждали выход в

свет, надеясь встретить кого-то из знакомых. Надоела эта

жизнь фарфоровой куклы.

— Милая, мы приехали, — меня из моих тяжёлых мыслей

выводит мама, и я надеваю на губы холодную улыбку.

Подхватывая платье, я выхожу из машины, и всей семьёй

мы идём к центральному входу, где толпятся люди, желающие купить билетик. Обычные люди, жаждущие

хоть глазком увидеть Травиату.

Мы ходим среди посетителей, и родители находят

знакомых, пока я и Тейра киваем им и поддерживаем

общие темы, выслушивая комплименты и интерес о

наших планах на будущее. Я довольно сухо рассказываю

о том, что по горло занятий и от меня отстают, переключаясь на сестру.

Наконец-то звенит звонок, и мы движемся к нашим

местам. К родительскому сожалению места у нас сбоку в

партере, но сцену видно отлично, ведь это первый ряд.

Я восхищаюсь пением и оперой, проникаюсь жизнью

куртизанки и полностью отдаюсь происходящему на

сцене. Это непередаваемое ощущение быть там, ты

чувствуешь себя как будто ответственной за то, что

происходит внизу.

Первый акт рассказывает о знакомстве куртизанки

Виолетты с обычным Альфредом, он влюбляется в неё, но она больна туберкулёзом. Она уговаривает его

уезжать, оставить её, что она не достойна его любви и

внимания. Виолетта повторяет мои чувства и поступки, я

не могу сдержать эмоций и сжимаю руки в замок, опуская

голову и слушая арии. Действие оканчивается на том, что