Я чувствую, как что-то горячее, похожее на ревность, ударяет меня прямо в живот. Я стараюсь держать себя в руках, но не могу. Я встаю и спокойно отхожу подальше, руки сжимаются непроизвольно в кулаки.
— Нет, ты не работаешь сегодня вечером.
— Я должна. Брианна ждет меня сегодня и завтра. Мы можем пойти после завтра.
Похоже она даже не понимает, о чем говорит, или с кем.
— Ты не работаешь в «Эдеме», Лили.
Она резко вскакивает на ноги.
— Что? Мне нужна эта работа.
— Я не позволю тебе снимать свою одежду перед другими мужчинами. Сама даже мысль об этом убивает меня.
— Это не справедливо. У меня есть обязательства, которые я должна заплатить.
Я подхожу к ней.
— Какие обязательства?
Она смотрит на меня.
— Я не хочу, чтобы ты платил по моим обязательствам.
— Что за обязательства, Лили?
— Это мое дело.
— Все, что касается тебя, мое дело.
— Я не готова об этом говорить. Просто давай оставим это, пожалуйста. Это личное.
Я хмурюсь от возникших новых сложностей, настолько запутанных. Чем черт побери она занимается? Я не показываю ей свои ужасные мысли, роящиеся у меня сейчас в голове.
— Я не хочу, чтобы мою женщину преследовали сборщики долгов, — разумно говорю я.
— Пожалуйста, Джек. Давай, оставим это. Все происходит слишком быстро. Просто дай мне немного времени, пожалуйста.
— Немного времени? Это то, что ты хочешь от меня?
Я вижу вспышку чего-то неистового в ее глазах. Нет, она не хочет немного времени. Она также хочет содрать с меня эту чертову одежду. Я хватаю ее за предплечья и опускаюсь на ее рот. Сладкий. Мягкий. От одного вкуса ее я становлюсь диким, словно вчера ничего и не было, словно я по-прежнему до сих пор не поимел ее, я хочу ее с такой страстью, что она просто пожирает меня изнутри.
Я заставляю ее открыть губы, и она проходится своим гладким языком по моему, и начинает усердно сосать, словно пытаясь насытиться мной. Ее живот упирается в мой полностью эрегированный член, желая заполучить его. Я чувствую, как начинаю полностью растворяться в ней.
Раздается звук рядом у нас за спиной, и она со стоном, с трудом отстраняется от меня. Мне кажется, словно она оторвала от меня какую-то часть. Ее соседка по дому поднимает вверх руки.
— Не обращайте на меня внимания, я просто иду на кухню.
Я мельком бросаю на нее взгляд, прежде чем мое внимание возвращается к Лили.
Она закрывает дрожащей рукой рот.
— Тебе лучше уйти, — говорит она. Она выглядит побелевшей, одинокой и слегка смущенной, единственное, что мне хочется сделать, скрутить ее в своих объятиях, но я понимаю, что это будет неправильно.
— Я заеду за тобой в семь сегодня вечером.
Она кивает, и я выхожу из ее квартиры, набирая номер Брианны.
Лили
Я выхожу из душа и тщательно выбираю себе нижнее белье: дорогое, все в кружевах, прозрачное. Жара не спадает, по-прежнему жарко и влажно, укладываю влажные волосы вверх и надеваю белое платье с обнаженной спиной. Я завязываю ремешки на шпильках и по какой-то совершенно мне не ясной причине, скорее всего из-за того, что раньше я никогда не видела, чтобы мои губы были настолько опухшими, крашу их в темно-красный. Они выделяются на лице, и я сама себе напоминаю самку обезьяны, чья задница светится ярко-красным, когда она возбуждена и готова к спариванию.
Без пяти минут семь раздается звонок в дверь.
Я открываю и вижу, как изумрудным огнем зажигаются его глаза.
— Господи, — восклицает он, мягко проходясь по моей щеке костяшками пальцев. Он одет в темно-красную рубашку, верхние две пуговицы расстегнуты, показывая красные хрустальные бусы, которые колышутся при каждом его движении, и черные брюки, с острыми отутюженными складками, а ботинки такого же цвета, как рубашка.
Он выглядит как гангстер и ведет меня к нелепому затонированному Range Rover с массивными колесами и рядом фар спереди. Я приподнимаю брови, он улыбается, бесхитростно, словно ребенок.
— Люди рассчитывают на цыган, которые захотят купить именно такие вещи. Садись. Это забавно.
Я серьезно сомневаюсь в том, что это может быть забавно и что буду смеяться.
Он везет меня в фантазийный с дубовыми панелями, удостоенный звезды Мишлена ресторан, «Hibiscus». Винные бутылки поблескивают в серебряных ведерках. Внутри не пахнет едой, а скорее духами от жирных котов из Мейфера (фешенебельный район в Лондоне). Персонал сдержанный и безупречный с превосходным вниманием к клиентам. Коктейли от заведения, деликатесы и обильное количество кислого хлеба. Меню интригует.
— Что ты будешь? — спрашиваю я Джека.
— Жареного поросенка с ирландскими морскими ежами.
— Я никогда не пробовала раньше морских ежей. Они вкусные?
— На любителя. Они обладают грязным, сексуальным ароматом, — говорит он шепотом и его глаза опускаются на мои губы.
Вот опять, сладкий трепет возникает от его взгляда у меня внизу живота. Я отвожу глаза.
— Я буду желтоперого тунца с запеченным артишоком в пене Херефордшир сосны.
Он кривит лицо.
— Тьфу... я не смогу есть пену. Она напоминает мне больную кошку.
Но это не пена, а живые морские ежи, которые подаются со сладким картофелем, один взгляд на которых делает меня больной. Я почти выплевываю это ископаемое, похожее на варево, как только Джек кладет мне его в рот. Он смеется над выражением моего лица.
Когда Джек смеется, то выглядит совершенно другим человеком. Он перестает быть твердой задницей с хладнокровным взглядом гангстера. Подумать только — он становится по-настоящему прекрасным. Я просто пялюсь на него в открытую, удивляясь, насколько беззаботным, красивым и молодым, он вдруг становится. Голос полный тревоги шепчет, вызывая на моих обнаженных руках покалывание и поднимая волоски: «Ты влюбляешься в него... Ты... Ты».
Я откидываюсь на спинку кресло, аппетит пропадает. Беспокойство, подобно касторовому маслу, течет вниз по моему горлу.
— Что случилось? — спрашивает он.
— Ничего.
В конце концов у нас двоих пропадает аппетит. Мы отказываемся от десерта и от кофе. Маленький шоколадный птифур так и остается несъеденным. Джек оплачивает счет, и мы садимся в машину. Ночной воздух, наполненный прохладой, треплет мне волосы. Музыка громко звучит, выбивая какой-то ей ведомый такт. Я начинаю беспокойно ерзать на пахнувшем кожей сиденье, у меня стягивает живот.
Мы попадаем внутрь в светло-песочное фойе, а затем в элегантную гостиную, Джек зажигает свечи. Я же укладываю себя на девственно-белый ковер на полу.
