Что незнакомец и сделал. Его холодные руки скользнули вдоль рёбер и, похлопывая, стали спускаться к бёдрам. Этого Тео вынести уже не мог. Он глубоко вдохнул, сжал ладонь в кулак и, резко сев, заехал извращенцу куда-то в челюсть. Удар получился слабым, поэтому Нотт навалился на него сверху, прижал за горло к земле и замахнулся во второй раз. Но резко остановился.
Под ним лежал какой-то грязный бродяга. Заросший, в засаленной шапке и рваных перчатках без пальцев. И что-то неуловимое в нём казалось знакомым. Нотт склонился так низко, что смог разглядеть следы майонеза в уголках рта и крошки хлеба в неопрятной бороде.
Эти глаза, эти кустистые брови… Теодор пригляделся повнимательнее и напряг мозги, пытаясь вспомнить, где он мог его видеть. На самом деле, вариантов было много: Тео за время ссылки облазил много злачных мест, только одноразовых друзей и девушек обычно не утруждался запоминать.
А с этим человеком его определённо связывало какое-то особенное воспоминание. Узнавание ходило по тонкой ниточке и никак не складывалось в общую картину. Где он мог его видеть? В баре у дороги, в подвале, в парке? В доме престарелых таких запущенных не держали, Бруно мог вполне подружиться с подобным, но тогда не было бы этого знакомо-пищащего ощущения на подкорке мозга.
Нотт представил этого человека отмытым и без бороды и наконец-то опознал в нём знакомые черты. Под ним на грязной земле лежал аврор Мартин Лампкин, тот самый, от которого они избавились осенью и которому Драко стёр память. Видимо, ублюдок не нашёл магловских родных и теперь скитался по улицам.
Так ему и надо.
Ни жалости, ни стыда Нотт не испытывал. Наоборот, глядя в его голубые глаза, ничуть не изменившиеся, Тео вспомнил, как Мартин впервые завёл их всех в магловскую квартиру. Осуждённых, в наручниках, без палочек, и одного за другим приложил Круциатусом.
— Добро пожаловать в новый мир, сукины дети.
Рука у старика была тяжёлая, злости внутри кипело много, и захлёбываться собственными физиологическими жидкостями не понравилось никому. Грег и Драко отошли без ощутимых последствий, а Тео потом долго ещё не мог унять дрожь в пальцах и целую неделю учился заново держать ручку. Поэтому в том месте, где Теодор должен был бы почувствовать жалость к бывшему аврору, расцвело злорадное ехидство.
— Не бей меня, пожалуйста… У-у меня есть… несколько фунтов, можешь забрать… — на Мартина было противно смотреть. Гордый самодовольный аврор превратился в жалкого червя.
— Заткнись.
Теодору требовалась пара минут тишины, чтобы подумать. Он уселся на бывшем кураторе поудобнее, утёр кровь со рта тыльной стороной запястья, но, кажется, лишь больше измазал грязью щеки. Антонин дал ему ровно час. Наверняка очередная уловка. Смысла возвращать амулет не было никакого, Долохова это вряд ли удержало бы от мести. Значит, надо добраться до палочки, взять амулеты, Драко с Грегом…
Нотт огляделся, пытаясь понять, куда его выкинули — дорога и дальние огни заправки. Сложно сказать, в какой именно части Лондона он оказался. Богом забытое место хуй знает где. Ни карты, ни палочки, ни малейшего представления в какую сторону идти.
Тео взглянул вниз на трясущегося Мартина и вновь оценил свои активы.
Ремень забрали, поэтому всё, что у него сейчас осталось, это он сам — чистокровный волшебник без палочки — и один маглорождённый, который не помнил, что умел колдовать.
— Хочешь заработать? — с нескрываемым презрением спросил Нотт.
Дед с готовностью закивал. Другого Теодор от него и не ожидал. Судя по всему, старик за деньги мог и маму родную в проститутки продать. На мораль было плевать. Самое главное — Лампкин за время своего бродяжничества наверняка излазил весь Лондон, а значит, вполне сгодится в проводники.
— Водить умеешь?
Мартин нервно замялся. Посмотрел на небо, в сторону и тяжело вздохнул. Казалось, он готов был пообещать всё на свете, лишь бы его отпустили.
— Умею немного.
Тео этого было достаточно. Он точно знал, что маглорождённые на каком-то интуитивном уровне умеют обращаться со своей техникой. Машины, мотоциклы, телевизор — какая разница? Главное, знать на какие кнопки нажимать. Поэтому, подхватив деда за шкирку, Нотт поволок его вдоль дороги в сторону неоновых огней заправки.
Камешки гравия хрустели под ботинками, слышался отдалённый гул машин. Лампкин что-то причитал и еле перебирал ногами, даже попытался один раз вырваться и убежать. Но, как только он припустил в кусты, Тео отточенным ловким прыжком сбил его с ног и, прихватив за бороду, как непослушного козла, потащил за собой дальше. Мартин совсем погрустнел и стал похож на нашкодившего, обгадившегося ребёнка. Нотт решил, что напарника нужно как-то мотивировать.
— Думай о деньгах, старик. Сколько для тебя много? — Теодор краем глаза заметил подозрительное движение в тёмных кустах у обочины. Ветра почти не было. Возможно, белка?
— Думаю, десять фунтов — это много.
Тео мысленно перевёл магловскую валюту в галлеоны и усмехнулся. Он не представлял, что на эту сумму вообще можно купить. Пару пачек сигарет, бургеры, бутылку пойла — всё расходный, текущий материал. Почему какой-то бродяга без памяти не назвал миллион? Или хотя бы тысячу?
— И что ты сделал бы с десятью фунтами?
— Купил бы одеяло, — старик мечтательно причмокнул губами. — По ночам очень холодно…
Тео его уже не слушал. Он вновь заметил подозрительное движение, а на одно мгновение сквозь лысые весенние кусты даже мелькнула круглая верхушка магического посоха. Так-так. Наверняка Антонин послал кого-то проследить и проконтролировать процесс возвращения крестража.
— Живее, — Нотт перехватил Лампкина под руку и зашагал ещё быстрее.
До заправки оставался с десяток ярдов. Приветливый неон мигал и зазывал розовыми и голубыми огоньками. «Круглосуточный магазин», «Кофе и круассаны», «Аптека» — все эти светящиеся слова казались Теодору чуть ли не магическими формулами спасения. Лишь бы дойти, а дальше будет проще. Главное, что при свете вывесок антониновцу сложнее будет скрываться, а атаковать на глазах у маглов он точно не рискнёт. Преследователь, наверняка, это тоже понимал, но почему-то пользоваться преимуществом безлюдной дороги не спешил. Наоборот, он крался по кустам у обочины и старался быть максимально незаметным. Тео точно знал, что антониновец в зарослях, а тот точно знал, что его заметили, но все продолжали делать вид, что никто ничего не понимает. Всё происходящее напоминало абсурдные прятки.
Когда до спасительного освещённого участка парковки оставалось меньше ярда, в кустах громко хрустнула ветка, да так, что услышал бы даже глухой. Антониновец выдал себя с потрохами. Тео остановился и настороженно обернулся на хруст, ожидая, что их вот-вот атакуют. Будь он на месте охотника, уже давно попытался бы напасть и затащить в самую тёмную гущу леса, но поведение преследователя не поддавалось логике.
Вместо ожидаемой атаки он постарался сымитировать звук какого-то дикого животного, но, видимо, с местной магловской фауной знаком не был, поэтому сначала завизжал гиппогрифом, а потом по-человечески откашлялся и заухал совой.
— Что это за тварь? — Мартин побледнел, и, кажется, словил микроинфаркт.
— Просто тварь, — Тео втолкнул Лампкина на освещённую парковку и, пригнувшись, стал перебегать от одной машины к другой. Ему требовалось найти какой-нибудь транспорт с ключами в зажигании.
На самом деле, Теодор Нотт был весьма горд собой и считал, что прекрасно освоился со всеми этими магловскими технологиями. Он понимал, что от усилия воли, без ключей, машина не поедет, что у большинства есть сигнализации, и они обычно мигают маленьким огоньком где-то под стеклом, а ещё, что если у транспорта есть ключи в зажигании, то это значит, его хозяин где-то рядом. Поэтому действовать нужно было быстроо.
Тео короткими перебежками смещался от машины к машине и заглядывал то в одну, то в другую. Но все были закрыты.
Гиппогриф-сова-антониновец, видимо, не смог дальше прятаться по кустам и, наконец, явил свой лик под свет фонарей. Вышел он, конечно же, в чём Антонин его отправил — в мантии, сшитой на манер кафтана, толстых цепях-амулетах вокруг шеи-пенька и остроносых парадных сапогах. Крепкие мускулистые руки, способные разорвать лошадь, крепко сжимали толстый длинный посох. Тео нервно подёргал ручку запертой машины. Точно закрыто? Он продолжал безуспешно жать на рычажок и при этом, словно загипнотизированный, не мог отвести взгляд от лица преследователя. Широкая челюсть, сросшиеся брови, нависшие над маленькими глазами, и густая чёрная борода. С, блядь, косичками. Мысль о том, что ученики Антонина сидят и заплетают друг другу косы в бородах, не давала покоя.
