— Ты настолько любишь спорить?
Я любил споры, любил их выигрывать. Это мотивировало, подстёгивало на действие и результат. Я мог превратиться в машину, пахать сутками без перерывов и жалости к себе, чтобы добиться желанного в споре. Даже, если выигрыш был не таким большим, я получал истинное наслаждение, доказывая своё превосходство над проигравшим.
Но в случае Арины мне просто хотелось подобраться ближе, пожелать чего-то для себя, что в другие разы девушка не позволит. Узнать её лучше и понять, что действительно скрывается за теми всеми её масками, слоями и образами.
– И нельзя долго думать свой вариант. Если не загадываешь в течении двенадцати часов, то ход переходит другому. Так что? Согласна? — замечаю слабый кивок и отдаю обратно зажигалку. Девушка сразу прячет её в карман, будто я её сейчас отберу. — Слабо поцеловать?
— Что?
Не повторяю, она сама всё слышала. Девушка вздыхает, но поднимается на носочки, стараясь быть со мной на одном уровне. Свободной рукой цепляется за моё плечо и тянется. От неё пахнет сигаретами, черничной капсулой и немного чаем.
Она касается губами щеки, чуть царапая зубами. Специально. Прикусывает кожу, а затем зализывает. Я поворачиваюсь, стараясь поймать её губы, но девушка уже отстраняется.
— Ты не уточнял место. Моя очередь.
Детали. Запомню, что с ней нужно как можно больше уточнений, чтобы получить желанное. Но ничего, у меня впереди ещё много желаний, которые я найду, как применить.
— Слабо рассказать, что то тебя связывает с Лютым?
Интересный выбор желания. Могла загадать, что угодно, но спрашивает о брате, как о самом важном. И она постоянно зовёт его по имени. Не говорит мой брат или сводный брат, на крайняк. Только по имени. Не хочет вспоминать, что они родственники?
— Он работает на меня.
— Лёша и финансы? Не смеши меня, он с трудом понял, что такое сложные проценты.
— А ты-то легко поняла?
— Не знаю, мне как-то сразу становится понятно всё, что связано с деньгами. Но ты не ответил.
— Его отец депутат. Или твой. Ваш. А Лютый не против рассказать немного информации.
— И зачем тебе информация о моём отце? Или депутатах?
— О Баширове, я занимался его финансами, а сейчас он пропал с моих радаров. А вообще, ты свой вопрос использовала.
Сам не замечаю, как рассказываю намного больше, чем следовало. Ещё и имя клиента засветил, молодец. С этой девкой рядом, совсем мозги отключаются, напрочь.
— Баширов, — обрывается и глубоко вздыхает. — Мерзкий тип, на самом деле. Тебе же лучше с ним не работать.
— И почему он мерзкий?
— Ты в курсе, что ему нравятся девушки помладше? Иногда, даже не достигшие совершеннолетия?
Сука! Я так и знал, что той девке Арабины меньше восемнадцати. Ну или только исполнилось. Как же группа Царя работает по сбору информации, если упустили такой факт? Я бы тогда ни за что не стал с ним работать, отказался. Или он знал, но ему нужны были связи с депутатами.
Следом за этим приходит другой вопрос. Откуда Арина могла знать такие детали о мужчине? Вряд ли отец за семейным ужином рассказывал о коллегах.
— Если он хоть пальцем тебя тронул, — я срываюсь на рык и представляю, как голыми руками вырву ему кадык.
— Нет, только смотрел постоянно, мерзко так. Да и отец убил бы его, мне тогда было лет шестнадцать или семнадцать.
Какая же тварь. Может и хорошо, что больше не мой клиент, но разобраться с ним нужно. Он меня кинул, а меня никто не кидал и не предавал. И за то, что на Арину смотрел.
— Хотя договорись Баширов с отцом о свадьбе, — горько усмехается, обрывая мысль. Мне и не нужно слушать продолжение, чтобы понять, ем бы всё это закончилось для девушки. Сука.
— И ты бы согласилась?
Мне нужно знать. Потому что она моя. Даже если тогда ещё были незнакомы, но Арина не может принадлежать ещё кому-то, кроме меня. Не позволю. Даже в прошлом.
— Думаешь у меня был бы выбор? Я, как залетела, не могла даже ничего есть и пить в доме, они везде мне подсовывали таблетки для обрывания беременности. Думали, что поступают правильно для меня самой. Какой ребёнок в восемнадцать? А мне не нужно было их мнение, мне нужна была поддержка и помощь.
Блять. В который раз слушаю её рассказы о родителях и понимаю, какие они твари. Просто охуеваю. Мало того, что не поддержать ребёнка, так и специально подсовывать таблетки, принимая решения за неё.
У меня самого была херовая семья, такой не пожелаешь никому. Даже Баширову. Но я привык и свыкся. Подумаешь, в детдоме было лучше, чем с родной матерью.
Но Арина — хрупкая и беззащитная, одна против всех. Ещё ребёнок по сути, а должна бороться против тех, кто по идее, должен быть самым родным и близким.
— Лёша мне тогда помог. Он предупредил меня о таблетках, а когда отец вышвырнул из дома дал денег на первое время. Представляешь, он был самым ненавистным членом семьи, а в итоге именно он помог мне и поддержал. Какая ирония.
Когда ей было восемнадцать. Лютый как раз начал принимать участия в боях. Может быть, для того, чтобы помочь ей деньгами. Мне всегда было плевать, почему тот или иной человек начинал свой путь в нашем бизнесе. Главное это результат. Но в случае с Ариной, мне необходимо узнать причины Лютого, чтобы хоть что-то понять в их взаимоотношениях.
Лютый бы никогда не полез защищать девчонку, даже сестру, которую ненавидел.
Почему он не привёл её на один из своих боёв? Мы могли бы пересечься с ней. Вряд ли она была какой-то совершенной другой пять лет назад. Так же дерзила бы мне и доводила. Я бы всё так же запал на её длинные ноги, а потом обратил внимание на характер и ум. Я бы поймал её в начале всех её проблем. Помог, защитил, забрал себе.
И сын у неё мог бы быть от меня.
Возможно, где-то в параллельной вселенной мы встретились раньше. Пуля бы придумал спор раньше, она бы устроилась няней и препиралась бы со мной. Тогда бы всё было просто и счастливее, в итоге мы пришли к тому, что она моя. И всё было бы намного легче.
Потому что здесь — вряд ли у нас есть шанс на нормальный финал.
9
Арина
Резко соскочив с кровати, я тяжело дышала, словно легкие были без воздуха долгие века, а сейчас безуспешно пытались пополнить запасы. Сердце выскакивало из груди, и каждый удар эхом отдавался в голове. Майка была насквозь промокшей, а на щеках остались две мокрые дорожки — последствие пролитых слез.
Восстановив дыхание, и уняв дрожь, я убедилась, что воды вокруг меня нет, я не тону и в относительной безопасности, упала обратно на кровать. Всего лишь ночной кошмар. Нет, не так — кошмарное воспоминание.
Алек мирно спал, не реагируя на мои крики. Я укрыла его одеялом, потрепала по тёмным волосам и поднялась с кровати, понимая, что больше не усну.
Часы на прикроватной тумбочке показывали четыре утра.
Вчера был слишком сложный день. Мои эмоциональные качели не давали никакой надежды на стабильность.
Я увидела Лёшу — Лютого, кто бы мог подумать — спустя столько лет. Никому не признаюсь, но я скучала за ним, его проделками и розыгрышами. Тем, насколько просто и понятно было с ним рядом. Никаких заговоров или подстав исподтишка. Искренняя и открытая ненависть.
Слишком много случайных совпадений за эти дни.
Начинался только мой третий день тут, а я уже дважды чуть не переспала с Клыком, встретила сводного брата, не могу совладать с эмоциями и ни капли не продвинулась в шпионаже. Кроме факта, что Клык скрывает от друзей потерю своих клиентов, которую я передала Игорю вчера вечером.
Хуже того, иногда, когда мужчина был слишком близко, я забывала, зачем пришла в этот дом.
Пора это исправлять. Я спустилась вниз, убедившись, что мужчина спит. В кабинете был убран вчерашний погром. Я на носочках пробралась к столу, боясь, что наткнусь на осколки.
