Звук брякающей пряжки бьет по оголенным нервам.
— Захар, я не понимаю, — пытаюсь образумить его и свои гормоны, что от вида твердого пресса зашкаливают.
Пытаюсь на него не смотреть, чтобы просто поговорить, но плохо получается. Глаза так и липнут к его телу.
— Ты чего творишь?! — заходит Ренат, очевидно уже распрощавшийся с моим гостем.
И я кидаю на него молящий взгляд. Ведь он же разумнее. Он должен остановить Захара, что уже оголяет свой ствол, судя по всему, готовый к бою.
Господи. Он это правда серьезно? Или шутка такая?
— Присоединяйся, Друг. Пора, — кидает на него тяжелый долгий взгляд, иногда кажется, что они могут понимать мысли друг друга. — Эта сука недовольна нашим обществом. И я хочу предложить ей сделку…
— Какую? — хмурится Ренат, оставаясь в стороне.
Опасно замирает. А у меня по спине стекают капельки пота.
Потому что я боюсь согласиться на эту сделку.
— Она сейчас подставляет нам свои дырки, — медленно начинает он, а меня охватывает жар. — Она остается девственницей и после этого нас здесь не будет. Пусть творит, что хочет. Заебала.
— Захар, мы не…
— Погоди, — приближается ко мне Захар и нагло сует палец мне в рот. — Ну что, Катя. Готова дать нам в жопу и отсосать по очереди. Только чтобы избавиться?
Он говорит, а щеки мои нещадно жалят. Адреналин прыскает в вены. Такой шанс. Один раз получи удовольствие и стань свободной.
Я ведь этого так добивалась, да?
Но, а если они солгут. А если они меня разорвут. А если не буду довольна своей свободой? Так много вопросов навалилось. Я не уверена, что мне это все нужно. Кажется, заигралась. Или рискнуть?
— Ренат, ты как?
— Я бы послушал, на что готова Киска, — говорит Ренат и смотрит прямо на меня, пока в моем рту крупный палец Захара.
Они давят. Заполняют собой все пространство, и мне кажется у меня просто нет выбора.
Прикусываю его и решаюсь.
— Один раз? — шепотом, смотря то на одного, то на другого.
Они так же переглядываются. Долго так играют в гляделки. И кивают одновременно.
— Один раз, — говорит Захар, пока Ренат с грохотом захлопывает дверь, не оставляя мне путей отхода.
Шанса противостоять соблазну. Быть с ними и стать после этого свободной.
— Ты, я, Ренат. И ты станешь свободной, — давит Захар, а Ренат подходит ближе, тоже берется за пряжку ремня.
— Катя? — спрашивает в последний раз.
В ловушке. Удавка затягивается на шее. Туго так, до боли. Дыхание перехватывает, а сердце давно ухнуло. И я сдаюсь. Смотрю на каждого, оцениваю свои возможности и правильность принятого решения.
В воздухе витает что-то тяжёлое. Нездоровое. Взгляды эти. Ненормальные. Без грамма похоти.
Злоба. Неконтролируемая. В каждом. Рената, кажется, даже трясёт. А Захар сжимает и разжимает огромные кулаки.
Они же не сделают со мной ничего плохого? Они же мои мальчики. Не смогут обидеть. Ведь так?
— Один раз, после чего вас не должно быть в моем доме, — говорю обрывисто и одним движением скидываю платье.
Совершенно мне не подходящее. Потому что невинное и белое. А я через несколько минут перестану быть невинной.
Пусть и не так, как всегда мечтала.
Пусть и не по-настоящему. Без чувств.
Глава 26
Ренат.
Есть девушки, которых выбираешь на раз. Встречаешь в клубе, на улице, в ресторане, видишь обоюдное желание потрахаться. А на утро вы расходитесь. И забываете друг друга.
Есть такие, на которых хочется жениться. Знаешь, что дома всегда будет чисто, вещи поглажены, всегда будет вкусно накрыто на стол, а в постели стабильно хорошо.
А есть Катя. По виду девка на ночь. Горячий секс с ней обеспечен, а ее гибкость только усиливает желание. Ее томные и, тем не менее, смущенные взгляды.
Девушка настроение. Никогда не знаешь, что выдаст в следующее мгновение. Смотришь на неё, и разумные мысли выскакивают из головы, и остаётся лишь желание отыметь. С животной дикостью.
Многие опытные и раскрепощённые женщины не ведут себя так, уж я-то знаю. Она стала так одеваться и вести себя специально, либо что-то щелкнуло в ней. Пусть даже из-за нас. Пусть даже из-за призрачного желания выставить нас из дому.
Внешняя лживая оболочка. По виду шлюха, а внутри одинокая кошечка, требующая ласки. Верная, дикая, смелая, очень сладкая. Она уют и страсть в одном флаконе.
Особенно сейчас, уверенная в том, что после траха в рот и жопу мы оставим ее в покое. Я понял план Захара. Игра. Она должна отступить. Сдаться. И очень надеялся, что Катя не покажет себя шлюшкой, которая за определенную плату пытается добиться своего.
Хочется. Получайте. Пусть потом не жалуется, что с ней, нежной девочкой, подснежником, что всегда берегли от всех бед, обращаются как с сукой. Сама себя такой выставляла. Упорно выводя нас с братом из равновесия. Мы же не железные, блять.
От жажды трахнуть ее сводит челюсть, а член уже просто не ложится, всегда готовый к бою. Только вот сейчас к нему прибавляется острая как лезвие злость, разочарование, что нежный цветочек превратился в розу. Опасную, до одури красивую суку, что сейчас ждет, что ее польют нежностью и лаской.
А на самом деле ее ждет ведро дерьма.
Хотела обыграть нас, но не получится. Не с нами тягаться этой киске.
Обходим с двух сторон. Нависаем как скалы над дрожащим телом. Она еще пытается стыдливо прикрыть свои сиськи. Такие аппетитные, что я бы сожрал их вместо обеда.
Судя по нервному взгляду, она уже жалеет о своем решении, но и отступать не намерена. Ну что ж. Хозяин — барин.
Хватаю ее пятерней за волосы и вгрызаюсь в нежные губы. До собственного рыка, до ее болезненного стона.
А потом стало так противно, потому что эта дура еще и отвечать пытается. Пытается подрожать той страсти, что снедает меня уже не первый год. Еще с того самого времени, когда она совсем юная выбежала из дома со сверкающей улыбкой и кинулась мне на шею. Так доверчиво.
Уже тогда я подумал, что ради такого приветствия, пожалуй, можно оставить службу. Растёт моя покорная невеста. Моя или Захара. Выбор был бы за ней. Один из нас должен был отступить в случае возникновения чувств с ее стороны.
Только нет той девочки, испарилась. Есть развратная сучка, жаждущая свободы, чтобы трахаться со всякими Эдиками. Этого мы не ожидали. Неприятно до тошноты. Мразь. Строишь глупые надежды о счастливом будущем, а они взрываются, а осколки пронзают прямо в сердце.
Хватаю за тонкую шею и отталкиваю от себя резко, знаю, что очень грубо. И ее изрядно покрасневшие губы засасывает Захар. Пытается наслаждаться, ласкает языком, но вижу по лицу, что его тоже бесит то, во что превратилась Катя. Ему тоже мерзко.
Неуравновешенная, похотливая самка. Хочешь ебли. Мы тебе ее обеспечим.
Пока Захар насилует ее рот, я берусь за тонкую полоску ткани и оттягиваю в сторону. Не рву. Просто отпускаю, так сильно, что на коже остается след, а Катя вскрикивает. Дергается. Но я все повторяю. А потом к шлепку ткани прибавляю свою руку. Бью по заднице, так, что остается красный след.
Злоба внутри горит неконтролируемым огнём. Я хочу не трахаться, а вырвать кому-нибудь кишки и обернуть ими шейку блядины. Затягивать. Пока в ее глазах не исчезнет этот свет.
Но я делаю ещё один замах. Громкий шлёпок раздаётся по всей комнате. Мало. Чертовки мало.
— Больно! — кричит она, пока Захар пошло вылизывает ей ухо и держит волосы, чтобы не дергалась.
— Терпи, сука, — выплевываю в ее сторону. — Шлюхи и не такое терпят.
Она широко открывает глаза, но я абстрагируюсь. Резко поворачиваю ее к себе и толкаю на кровать. Подтягиваю за ногу к себе. Захар уже окончательно скинул шмотье и берется за вторую ногу.
Мы поворачиваем ее спиной. Красивой фигурно изогнутой спиной. С нее бы картины писать и трахать. Но ночью на шелковых простынях, а не делить на двоих, как последнюю прошмандовку.
