Он молчал слишком долго. Я ударила кулаком по его груди.
— Скажи мне, черт возьми!
Он толкнул меня к стене душевой, прижавшись своим телом к моей, его глаза пылали.
— Ты действительно хочешь знать правду? Холодной, жесткой, грязной, гребаной правды?
— Да! — шипела я, моя грудь болела от осознания того, что я могла бы этого не захотеть. — Да.
Его стояк упирался мне в живот, даже когда его взгляд сжигал меня заживо.
— Это неприятно, Чарли. Когда ты узнаешь, пути назад уже не будет.
— Мне все равно, — прорычала я. — Ты был моим… Огонь в его глазах смягчился и стал слишком знакомым.
— Чем?
Мне хотелось плакать, но я сдерживала себя, заставляя горло гореть. Я покачала головой, отказываясь смотреть ему в глаза.
Он крепко схватил меня за подбородок, заставляя встретить его взгляд.
— Чем?
Мы долго смотрели друг на друга. Я чувствовала, что его сопротивление рушится, как и мое.
— Моя любовь, Гидеон. Мое все. — Я втянула дрожащий воздух. — Ты был любовью всей моей жизни, и ты сломал меня той ночью.
В порыве дыхания его лоб опустился на мой.
— Ты тоже была моим всем, Чарли. — Слова прозвучали так, будто их вырвали у него.
Я вцепилась в его талию, не в силах остановить себя, чувствуя, как этот большой, плохой, несокрушимый король мафии наконец-то ломается прямо у меня на глазах.
— Тогда почему?
Его губы коснулись моего виска.
— Чтобы спасти тебя.
Я замерла.
— Чтобы спасти меня? От чего? — Молчание сжигало, отражаясь от него, пока горячая вода лилась на нас. Я откинулась назад, чтобы встретиться с его глазами сквозь поднимающийся пар, и сузила свои. — Или от кого?
Темные глаза умоляли меня позволить это отпустить.
Но этого не произошло.
— Скажи мне, Гидеон.
Его челюсть сжалась.
— Мой отец.
Нет.
Нет.
— Что? — Я едва слышно прошептала это слово, пока мой мозг с удвоенной скоростью пытался соединить все точки.
— Ты слышала меня.
Я толкнула его в грудь.
— Что ты имеешь в виду, твой гребаный отец? Какого черта, Гидеон? Ты серьезно?
Его лицо стало стоическим.
— Очень. Ты знаешь его. На что он был способен.
— На что? Причинять боль людям? — Я покачала головой. — Ты думал, что он причинит мне боль?
Глаза Гидеона впились в мои.
— У меня не было выбора.
— Ты… — Оставшаяся часть моей фразы заглохла на языке, когда все стало кристально ясно. Я видела это в его глазах. Мурашки побежали по коже, когда холодное, жесткое осознание накрыло меня с головой. Что за чудовище ставит подобные ультиматумы своему ребенку? — Ты должен был покончить с нами, иначе он бы?..
Я даже не смогла закончить мысль.
— Я не позволил этому случиться, — прорычал он, и в его тоне зазвучал прежний гнев. — До сих пор.
Я сглотнула, чувствуя всю тяжесть происходящего.
— Значит, ты разрушил меня, трахнув другую женщину? Почему ты просто не порвал со мной?
Он закрыл глаза.
— Потому что я знаю тебя. Ты бы боролась… — Его лицо исказилось в злобной гримасе. — Ты бы боролась за нас. Я должен был убедиться, что ты этого не сделаешь.
Чтобы ты ушла от меня и никогда не оглядывалась назад. — Его глаза распахнулись, открывая мне вид на откровенность, окутанную яростными эмоциями, которые, как я знала, он никогда не собирался показывать. — Мне нужно было, чтобы ты меня ненавидела. Мне нужно было, чтобы ты держалась от меня далеко-далеко. Мне нужно было уберечь тебя от опасности. Я бы сделал это снова.
— Ты бы сделал это снова, — повторила я. — Невероятно, блядь, невероятно.
Его руки оказались по обе стороны от моего лица, а пальцы вцепились в мои волосы. От него исходило разочарование.
— Ты жива. — Его голос гремел в душе, как бог, которым его считали другие люди. — Мне жаль, что тебе было больно, но другого выхода не было. Мы не могли оторваться друг от друга. Мы были неразлучны. — Его голос понизился. — Я не мог оставаться в стороне. Мне был двадцать один год, Чарли. Чертов ребенок.
Единственное, что я мог придумать, — это то, чего ты никогда не простишь.
Вода вокруг нас начала терять пар, поэтому я отвернулась и начала умываться, давая слезам упасть, а мыслям успокоиться.
Понравился ли мне его ответ? Нет, черт возьми. Имел ли он смысл? К сожалению, да.
Был ли Гидеон Кейн чрезмерно заботливым идиотом?
Да, да, да. Тысячу раз да.
Он все еще держит мое сердце?
Я не была уверена.
Разбивало ли это мое сердце, когда я узнала, какой невозможный выбор ему пришлось сделать в смехотворно юном возрасте? Что это, должно быть, сделало с ним?
Во что его превратило? В тысячу раз больше, да.
Мы молчали, пока принимали душ и вытирались. Я отказалась от его предложения поужинать, и он одолжил мне запасную зубную щетку и одну из своих футболок.
Я забралась в его огромную кровать California King, пока он заканчивал в ванной.
Через несколько минут он появился в фланелевых пижамных штанах и белой футболке, его короткие черные волосы лежали мокрыми прядями, ноги были босыми, и он выглядел совсем не так, как босс мафии в своих дизайнерских костюмах. Он двинулся к двери, его глаза были темными и нечитаемыми.
— Ты в порядке? — На мой кивок он просто кивнул в ответ и отвел взгляд, собираясь уходить. — Спокойной ночи, Чарли.
— Подожди. — Я села.
Он приостановился и посмотрел на меня из дверного проема.
Что-то странное и запретное пробилось из глубины моего нутра и завладело мной. Может быть, это был ужас этой ночи, все безумные события последних нескольких недель. Может быть, дело в его недавнем откровении в душе, которое наконец-то разрешило одну из самых больших загадок в моей жизни, или в его взгляде, когда он это делал, но я решила пойти на хитрость.
— Останься.
— Чарли. — В его голосе звучало предупреждение, но и нечто большее. Что-то первобытное. Что-то настоящее.
Я откинула простыню на другую сторону кровати и молча встретила жар его взгляда.
Он перевел дыхание и, наконец, забрался под одеяло, но не стал прижиматься ко мне или ложиться на бок. Он лежал на спине, закинув одну руку за голову, устремив взгляд в потолок. Я практически слышала, как бегут его мысли.
Через несколько минут я сдалась и неуверенно положила руку ему на грудь.
— Еще один вопрос, — прошептала я.
Он глубоко вздохнул.
— Какой?
— Ты когда-нибудь любил меня по-настоящему?
Он наклонил голову ко мне, и наши глаза встретились, когда его большая рука сжала мою, переплетая наши пальцы в своей сильной хватке.
— Больше, чем свою жизнь.
*** Мягкий утренний свет проникал сквозь жалюзи, когда меня разбудил звонок в дверь. Я застонала и перевернулась на спину, осознав, что осталась одна.
Воспоминания о том, как мы медленно и мучительно занимались любовью, а потом всю ночь просидела в объятиях Гидеона, переплетя наши конечности, заполнили мой мозг. Мои внутренности превратились в слизь вопреки здравому смыслу.
Как он мог так поступить со мной после всего, что мы пережили?
Больше, чем моя жизнь. Вот почему.
Я закрыла глаза и вдыхала его запах, все еще витавший на простынях, когда в дверь снова позвонили. Кто это, черт возьми, может быть?
О.
Сразу вспомнилось, почему я вообще оказалась у Гидеона. Сторми. Джейд.
Возможные угрозы мне или тем, кого я знала и любила. Должно быть, это копы или детектив Бруссард пришли задавать еще более глупые вопросы, вместо того чтобы заниматься поимкой убийцы.
Логика подсказывала мне, что нужно поторопиться и выйти на улицу, но сука во мне говорила, что не стоит торопиться. Пусть альфа-собаки немного померяются членами.
Может быть, я даже снова воспользуюсь потрясающим душем Гидеона… просто потому, что могу.
*** К тому моменту, когда я вышла из спальни, зачесав мокрые волосы назад, помассировав тело лосьоном с ароматом граната, который, как я была уверена, принадлежал не Гидеону, и завернувшись в его халат, я была готова к тому, что меня будут допрашивать и выпытывать все подробности о Сторми.
