А вдруг через полчаса он откроет глаза и опять увидит перед собой Драко, который вновь вольёт в его сознание поток магии и принесёт с собой новые, давно позабытые воспоминания? Вдруг у него уже трое детей и домик в пригороде, а это всё опять не по правде?
Теодор повертел в руке перо и острым кончиком порезал себе палец. Надавил на подушечку, пока не почувствовал боль. Раз больно, значит, не спит. Раз он не спит, то найдёт причину своих бед и заставит её исправить всё. И если для того, чтобы найти, придётся надеть на себя форму — плевать. Будет ходить на работу в Пожирательской маске и со значком на груди. И никто ведь ничего ему не скажет. Пусть только попробуют. Потому что он теперь — чистая, концентрированная злость.
— Подпись кровью не принимается, — хмыкнул Малфой. — Заляпаешь стол, будешь сам оттирать.
Тео проигнорировал замечание, с упоением представляя себе лица авроров, перекорёженные при виде коллеги в Пожирательской маске. Именно так он и сделает в свой первый рабочий день. Если уж носить знаки отличия, то полностью все и с гордостью.
Теодор вновь взглянул на лист, рассматривая, куда именно Драко его определил — отдел ликвидации проклятий и проклятых предметов. Какая-то новая структура, которую, понятно с чьей подачи, утвердил новый Министр магии Люциус Малфой. Разрушать и получать за это галлеоны? Тео усмехнулся — это могло оказаться не так плохо. Но демонстрировать, что вакансия ему понравилась, не стоило. Вдруг засранец ещё решит, что сделал ему одолжение, и заставит потом платить за услугу. Поэтому Нотт принял самый оскорблённый свой вид, свёл брови домиком и печально вздохнул. Только Малфоя актёрская игра не впечатлила.
— Я знаю, что ты доволен.
Знает он. Теодор подписал документ и поставил жирную чёрную точку. Огляделся, почему-то удовлетворённый собой. В воздухе пахло пылью и залежалой бумагой. Каморка Драко раздражала, и до зуда на кончике языка хотелось выплюнуть какую-нибудь гадость.
— Грейнджер не поведётся на это.
Ему нравилось злить Драко. Тот всегда цепенел и бесился.
— Гриффиндор не сможет удержаться от спасения всех невинных. Вот увидишь.
Драко поправил на себе пиджак и сел напротив. Сложил руки с разбитыми костяшками на стол, взял своё перо. Ни дать ни взять, праведный блюститель порядка. Выглядел он в своей форме как потрёпанный павлин с золотым значком слуги народа. Когда только опустился до состояния прислуги? Что с его гордостью сделала Золотая девочка?
Малыш ползал по земле, словно собака, вынюхивая малейшие следы Грейнджер, прикрывался работой в аврорате, чтобы получить доступ ко всем делам, и не находил ничего. Документы были подозрительно чисты, любые зацепки вели в никуда, а его легилименция натыкалась на глухую стену стёртых воспоминаний у её бывших друзей. Девочка неплохо спрятала концы и не доверила свою тайну никому. И все вокруг приняли её фальшивую смерть.
Но не Драко. Упёртый баран не успокаивался.
Одним прекрасным вечером они даже прогулялись на кладбище и вырыли её могилу. Вот так, забавы ради. Им просто требовалось как-то угомонить Малфоя и было легче согласиться идти с ним, чем пускать его в одиночку. Это оказалось тем ещё весёлым занятием, потому что параноик Драко запретил им использовать магию, чтобы охрана не заметила внезапного всплеска волшебства. Поэтому они втроём, совсем по-магловски, выкапывали могилу лопатами.
Ну, как выкапывали. Теодор лениво ковырял землю носком ботинка, в то время как Малфой, переругиваясь с Грегом, продолжал рыть тоннель вглубь, словно крот. Тео ради развлечения кидал кусочки мокрой земли за шиворот Драко, отчего тот бесился, винил Гойла и угрожал проломить его череп лопатой. Нотт бы с удовольствием посмотрел, как тот попытается, но не случилось. Они дорылись до гроба. Теодор хотел бы запечатлеть взгляд Драко в момент, когда он выковыривал гвозди из крышки. Даже в детстве, когда тот открывал свой рождественский подарок, у него не было такого предвкушения и яркого блеска в глазах. А вскрыв гроб, они обнаружили труп оленя. Гнилой кусок мяса на костях. Даже не человеческий. Трансфигурационные чары спали, жалкая полуразложившаяся олениха никак не напоминала их девочку. И Теодор с удивлением ощутил огромное облегчение. Жива. Всё это было имитацией!
Ночь, кладбище, трое испачканных в грязи и истерический смех Драко в темноте…
Но дальше стало только хуже. Получив подтверждение, что Гермиона не погибла, Малфой усилил свой больной энтузиазм. Казалось, малыш сходил с ума, одержимый идеей фикс.
И за последние полгода он достал всех.
После кладбища Драко зафиксировался на мысли отловить тех, кто мог бы помочь организовать ей весь этот цирк. Жертвой был избран аврор, ответственный за защитные чары. Малфой щемил бедного мужика по коридорам и общественным туалетам, но тот успешно скрывался и убегал. Защитник как никак.
Тогда Драко решил искать информаторов среди бывших Пожирателей смерти. Но их дружная семья, потеряв устрашающего лидера Антонина, расползлась по углам и забилась в щели. Малфой пытался их отлавливать и угрозами, подкупом, шантажом заставлять искать по всей Англии следы Грейнджер, но они словно тараканы разбегались и утекали сквозь пальцы. Найти желающих помочь становилось всё труднее и труднее.
К тому же, Тёмную метку они использовать больше не могли — Антонин сразу же считывал их местоположение и появлялся с визитами возмездия. Так, за полгода то, что сделал Малфой в своём чистом стремлении собрать себе союзников, и Долохов в своём чистом стремлении карать, не получилось сделать даже у аврората. Пожиратели засели на дно и старались не высовывать головы.
Поэтому Теодор был даже рад, когда Малфой в своём больном энтузиазме немного притих и переключился на алкоголь. Это дало им всем хотя бы передышку и простое понимание, где его носит по вечерам. Всё лучше оставаться дома и наблюдать, как тот тихо спит на диване, чем бегать и смотреть, как он маниакально выслеживает мужика-аврора по туалетам.
— Проверка легилименцией обязательна, мне проводить не разрешили, тебя будет проверять старший, и нам придётся потренировать с тобой окклюменцию, — Драко бубнил что-то про азы защиты сознания, раскладывая бумаги на столе. Тео даже не слушал, а просто смотрел, как дрожали его пальцы, а листы никак не складывались в ровную стопку. Нервный тремор малыша усилился. Драко даже документы самостоятельно собрать не мог, как ему можно доверить палочку и собственный разум?
— Я не позволю больше никому залезть ко мне в голову, — сухо ответил Тео и собрал бумаги в стопку. — Сам придумай с этим что-нибудь.
В отличие от Малфоя, боровшегося со своим нереализованным желанием контролировать каждый её шаг и вдох, Тео ежедневно исходил глухой злостью.
Проснуться, полоснуть себя чем-то острым по коже, чтобы убедиться, что точно уже не спит, вспомнить, как сильно ненавидит всех, кто сотворил кашу в его голове. Никому, никому в жизни он не спускал игр с его разумом. Эта маленькая хитрая сучка отняла у него всё и сбежала.
Её хотелось найти, задрать её блядскую юбку и выпороть ремнём, как порочную шлюху.
О, он был очень и очень зол.
Иногда Тео представлял, как среди прохожих ловит испуганно-олений взгляд карих глаз, как срывается с места ещё до того момента, когда она успевает хлопнуть ресницами, и валит её на землю. Грейнджер мычит и извивается, а он зажимает ей рот рукой и шепчет, шепчет всё, что так накипело у него в душе.
— Маленькая, грязная сука, ты думала, сможешь вот так безнаказанно играть с моей памятью? Могу поспорить, что ты уже намокла, — шёпот в самое ухо и ощущение её мурашек по коже.
— Пожалуйста… отпустите… — жалкое, еле слышное блеяние.
— Проверить твои трусики? — скольжение пальцев по ткани, ощущение горячего тепла кожи под плотными чулками. Выше, к тонкому хлопку трусиков. Мог бы поспорить, что убогих, как у старой девы.
— Пожалуйста, у меня пять внуков….
В последний раз Теодор обнаружил себя прижимающим к земле какую-то бабку.
